Люгер обошел усыпальницу по периметру, держа в руке свечу и подолгу
осматривая реликвии рода Гадамесов. Впрочем, здесь были не только реликвии
и семейные портреты. Большую часть ниш занимали изображения людей,
малознакомых или вообще незнакомых Слоту, а также небольшие скульптуры,
бюсты, пряди волос, полуистлевшие пергаменты, страницы древних книг и даже
восковые фигурки размером с человеческую кисть, выполненные с редким
мастерством и изяществом. Все они находились в более чем странных
сочетаниях друг с другом и с предметами темного варварского культа, о
котором Люгер знал только понаслышке. Они внушали ему необъяснимый трепет.
Он с отвращением разглядывал их, чувствуя, что прикоснулся к вещам, среди
которых уже бессилен его разум, а в игру вступают суеверия и магия самого
черного свойства.
Он видел внутренности каких-то животных и, может быть, не только
животных, засушенные птичьи лапки, пятипалые кисти рук, рыбьи кости,
зеркала, неуловимо искажавшие отражения, мертвых змей, плававших в
маслянистой жидкости, эфемерные изображения из черной смолы и волос,
магические фигуры, выложенные из человеческих зубов и ногтей... Он взял в
руки одну из восковых фигурок, в глаза которой были воткнуты две острые
рыбьи кости, и принялся внимательно рассматривать ее со всех сторон. На
спине фигурки имелся какой-то оттиск, сделанный, может быть, нагретой
печаткой. Приглядевшись, Люгер узнал миниатюрное изображение волчьей
головы.
Догадка вспыхнула в его мозгу, как молния, но после наступил еще
больший мрак. Без сомнения, его окружали предметы земмурского культа
Гангары, но это было настолько невероятно и чудовищно, что он поначалу
счел увиденное всего лишь гигантской мистификацией. Магическая лаборатория
оборотней в самом центре валидийского кладбища, - это разрушало все его
представления о дозволенном и возможном... Люгер ошеломленно бродил от
ниши к нише, пока, наконец, не убедился в том, что ему придется свыкнуться
с изменившейся реальностью.
Теперь ему казалось самым важным найти здесь свое собственное
изображение и он вскоре наткнулся на него в одной из дальних ниш. Это был
небольшой портрет, написанный маслом на холсте. Люгер узнал себя в
отрочестве; на нем был боевой костюм традиционных цветов его рода, но Слот
не мог припомнить случая, чтобы он когда-либо позировал для этого
портрета. Тем не менее, он взирал на портрет с большим облегчением, потому
что восковые фигурки внушали ему леденящий ужас.
Перед портретом лежала таинственным образом мумифицированная
человеческая кисть, темная и ссохшаяся до детских размеров. Впрочем, это
были только его догадки. Преодолевая отвращение, он осторожно взял кисть в
свою руку, опасаясь, что она рассыплется в пыль при его прикосновении.
Однако, дьявольский предмет оказался прочным и даже упругим, словно живая
плоть. Люгер перевернул кисть ладонью вверх и от неожиданности чуть не
выронил ее из рук. Рисунок немногочисленных линий на темно-коричневой
ладони в точности повторял рисунок линий на его собственной правой руке,
но, самое главное, - на ней тоже был зловещий знак, предвещавший Люгеру
насильственную смерть в возрасте тридцати пяти лет...
Стервятник стоял, пытаясь справиться с тошнотворной волной страха,
накатившей на него, и некоторое время колебался. Затем он положил кисть на
место и срезал холст с подрамника. При ближайшем рассмотрении оказалось,
что портрет покрыт тонкой вязью линий из смолы и пепельно-серых волос,
наложенных на изображение. Несомненно, это были его собственные волосы...
или волосы его отца. Мысль об отце пришла ему в голову не случайно, но
пока что-то мешало Слоту связать воедино предметы в усыпальнице Гадамеса,
Сегейлу, оборотней из Серой Стаи, таинственную смерть старшего Люгера и
исчезновение его тела, ночного сторожа и неведомых служителей культа
Гангары, распространивших свое кошмарное влияние на многих жителей
королевства.
С помощью стилета Люгер счистил с портрета волосы и смолу, свернул
холст в трубку и спрятал его в кармане рубашки, надетой поверх защитного
жилета.
Вопрос о том, зачем Шаркаду понадобилось заманивать Стервятника в
усыпальницу, был праздным и Слот отложил его решение до лучших времен,
хотя сильно сомневался в том, что они наступят. Теперь у него было много
времени - до тех пор, пока его не убьют жажда, голод... или хозяева
склепа. С этими невеселыми мыслями он продолжал бродить по гробнице,
изредка прислушиваясь к завываниям Газеуса, доносившимся снаружи...
Сегейла, бегло осмотрев усыпальницу, бессильно опустилась на пол
возле одного из саркофагов и апатично наблюдала за Люгером. Слот избегал
встречаться с нею взглядом. Впрочем, созерцание здешних
достопримечательностей настолько захватило его, что вскоре он забыл даже о
безвыходном положении, в котором находился. Он прикоснулся к весьма
щекотливым тайнам, - это ему подсказывал инстинкт человека, искушенного в
разного рода интригах и авантюрах...
Люгер понимал, что другого такого случая у него может и не быть,
поэтому старался запомнить как можно больше, одновременно проясняя для
себя некоторые темные страницы истории королевства. Прежде всего, он
припомнил, что Галит Гадамес, именем которого Шаркад, очевидно, и называл
усыпальницу, был министром при королеве Сомар, а затем - генералом ордена
Святого Шуремии в Адоле. Отсюда могла тянуться первая нить, связывавшая
Галита и род Люгеров. Дело в том, что сейчас генералом ордена был Алфиос,
старинный друг отца Слота, когда-то обучавший Стервятника магии и боевому
искусству. Поясной портрет, на котором Алфиос был изображен в генеральской
мантии, также имелся здесь - в обрамлении венка из черных и фиолетовых
цветов, испускавших удушливый аромат. Увидев венок, Люгер вздрогнул, -
настолько мрачной показалась ему эта живая и далеко не благоухающая
рама...
Внезапное превращение Алфиоса из любителя острых ощущений,
авантюриста, придворного повесы, тратившего унаследованные деньги на
многочисленных любовниц, редкое оружие, лошадей и содержание трех
роскошных домов в Элизенваре, не считая загородного поместья, в смиренного
последователя Шуремии, канонизированного церковью еще в 1696 году, удивило
даже юного Люгера, а при дворе короля Хетмека произвело настоящую
сенсацию, однако пути ордена, как и пути самого святого Шуремии, были
неисповедимы и Алфиос довольно быстро обзавелся генеральской мантией,
несмотря на интриги своих противников в Валидии и Адоле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115