то он мрачно рассуждал о наказаниях, ожидающих его в следующей жизни за содеянное в этой жизни, то беспричинно раздражался и непрерывно отдавал какие-то команды, то снова становился вежливым, обаятельным хитрецом. О былых приключениях он рассказывал часами, но, как и его научные теории, его воспоминания противоречили одно другому. Даже о том, как он удалился на остров, отшельник повествовал по-разному. Керин диву давался: как бы плохо ни согласовался очередной рассказ с предыдущими, Пвана всегда говорил с такой искренней убежденностью, что сохранить ясную голову Керину было непросто.
Он долго и сосредоточенно размышлял о том, как покинуть остров и его загадочного обитателя. Наконец ожоги на коже зажили, и юноша стал вести себя под палящими солнечными лучами с большей осторожностью.
Одним знойным душным днем, когда Керин рубил дрова, он снял рубашку: ему казалось, что его загар уже достаточно прочен, чтобы не бояться провести немного времени на солнце. Едва он снова взялся за топор, как к нему притрусил Пвана:
— Что это у тебя, мастер Керин?
— Что — это?
— А вот эта штука, что висит у тебя на шее.
— Ах, это... — Керин снял цепочку, на которой болтался мешочек из промасленного шелка. — Некий документ — его вез один паренек, с которым мы вначале путешествовали вместе. С ним случилось несчастье, и он просил меня выполнить данное ему поручение.
— Гм... Что за поручение?
— Вручить эту бумагу властям Куромона, если мне удастся туда попасть.
— А что написано в послании?
— Не знаю. Оно написано по-мальвански, так что мне не понять, и запечатано. Мой бывший спутник его распечатал, показал мне и запечатал снова.
— Я читаю на всех языках цивилизованного мира. Можно мне рассмотреть мешочек?
Керин протянул его Пване. Отшельник повертел его в руках и произнес:
— Внутри, в конверте из шелка, запечатанном восковой печатью, бумага, сложенная в несколько слоев. Пожалуйста, принеси из хижины мои швейные принадлежности и лупу.
— Что ты хочешь сделать?
— Я распечатаю письмо и прочту его.
— Но ведь... мне его доверили, это тайна...
— Не утруждай свой юный мозг этими размышлениями! Я верну печать на место, да так, что никто и не догадается.
— Ну... хорошо...
— Признайся, молодой человек, тебя разве не гложет любопытство? А представь себе, что там содержится приказ убить гонца. Такие вещи не раз случались... Поэтому тебе лучше знать, что там написано.
— Ладно, — ответил Керин нерешительно. Однако он сходил в хижину и принес что требовалось.
Пвана взял иголку, нагрел ее на углях и ловко отделил печать от мешочка. Затем отшельник развернул длинную полоску бумаги.
Нахмурившись от напряжения, Пвана рассматривал буковки сквозь увеличительное стекло:
— Кажется, это что-то вроде заклинания. «Прежде чем войдешь в круг, окури его мускусом, янтарем, алоэ и ладаном. Следи, чтобы в том месте, где ты произносишь это заклинание, горел огонь, и совершай воскурения только во имя того духа, которого желаешь призвать. Возлагая курение на огонь, говори: “Я сжигаю это...”» Не знаю, как это имя читается, — что-то вроде «Силихар». А дальше: «...и во имя и во славу...» Тут снова это имя. Без сомнения, речь идет о каком-то демоне. «Когда ты призываешь его, держи письмена заклинания в левой руке, а в правой — жезл старейшины; а у твоих ног должны лежать поварешка и нож...
И дальше в том же духе. Ты хочешь, чтобы я все прочел? Не уверен, что мое старое горло это выдержит.
— Не стоит, учитель, но объясни хотя бы в общем, что все это значит?
Пвана, недовольно ворча, принялся водить лупой по строчкам и наконец сказал:
— По-моему, это заклинание для изготовления магического веера.
— А зачем может понадобиться магический веер?
Пвана пожал плечами:
— Не знаю. Говорят, в Куромоне в веера вставляют пластинки из острой стали — так что можно врагу горло перерезать.
Керин засмеялся:
— Понятно. Приглашают кого-нибудь на пир. Он видит в зале своего врага — тот пьет вино или еще что-нибудь, что у них там принято. Гость подходит, обмахиваясь веером — будто от жары. Любезно здоровается со своей жертвой, а когда она поднимает голову — рраз! — И Керин провел пальцем по шее.
— Не думаю, что хозяину такое понравится, — ответил Пвана. — Скорее всего такой веер используют, чтобы отбивать удары левой рукой, а правой фехтуют мечом. Ну а что наши дрова?..
* * *
Бродя по берегу в поисках чего-нибудь съедобного, Керин наткнулся на лодку с «Яркой Рыбки». Ему вдруг пришло в голову, что кто-нибудь может украсть ее, и он оттащил лодку подальше, в пальмовые заросли. Так как он кое-что в лодках понимал, то взял ведро, по-прежнему лежавшее на дне, набрал воды и вылил воду в лодку.
— Что это ты делаешь, мастер Керин? — спросила Белинка. — Когда мы бежали от Гувраки, ты все время вычерпывал воду из лодки, а теперь ее заливаешь. Зачем?
— Если лодка пересохнет на солнце, доски поведет и лодка даст течь, когда снова окажется на воде.
Керин вылил в лодку еще несколько ведер и продолжил поиски съестного. Он дошел до места, где некоторое время назад уже начал сооружать костер, и остановился на минуту, чтобы добавить несколько кораллов и сухих пальмовых листьев. Тут Белинка сказала:
— Мастер Керин, ты все еще не добрался до подзорной трубы учителя Пваны. Если ты вдруг заметишь корабль, то не успеешь добежать до хижины, достать трубу, так чтобы старик ничего не заподозрил, и вовремя вернуться и зажечь костер!
— Не знаю, что и делать... Может, мне удастся как-нибудь уговорить его, чтобы он мне позволил всегда иметь его при себе — на всякий случай.
— А вот мне кажется... эй, мастер Керин! Похоже, что для этих хитростей уже слишком поздно!
— Что ты имеешь в виду?
— Я вижу корабль!
— Корабль! — И Керин бросился к воде.
Из-за берега показалось судно, размерами и контурами напоминавшее «Яркую Рыбку» Гувраки. Оно было уже на расстоянии двух-трех полетов стрелы!
— Белинка, — попросил Керин, — ты не могла бы слетать туда и разузнать, что это за корабль? А я должен предупредить Пвану!
И Керин бросился бежать к хижине. Он остановился, чтобы перевести дух, и увидел, что отшельник сидит с закрытыми глазами, прислонившись к стене своего жилища.
— Мастер Керин, — запищала Белинка у него над головой, — я побывала на корабле, но не могу сказать, что за люди на нем плывут. Ты говорил, что пираты одеваются в лохмотья и роскошные одежды, а эти все голые, так что и не поймешь.
— Это из-за жары, — пробормотал Керин. — Нужно разбудить учителя.
— Я не сплю, — пробормотал Пвана, открывая глаза и потягиваясь. — Я просто медитировал. По твоей ауре я вижу, что ты чем-то взволнован.
Керин сообщил о приближающемся корабле. Пвана со стоном поднялся на ноги. Он заглянул в хижину и быстро вышел из нее, одетый в саронг — кусок ткани, обернутой вокруг бедер в виде длинной юбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Он долго и сосредоточенно размышлял о том, как покинуть остров и его загадочного обитателя. Наконец ожоги на коже зажили, и юноша стал вести себя под палящими солнечными лучами с большей осторожностью.
Одним знойным душным днем, когда Керин рубил дрова, он снял рубашку: ему казалось, что его загар уже достаточно прочен, чтобы не бояться провести немного времени на солнце. Едва он снова взялся за топор, как к нему притрусил Пвана:
— Что это у тебя, мастер Керин?
— Что — это?
— А вот эта штука, что висит у тебя на шее.
— Ах, это... — Керин снял цепочку, на которой болтался мешочек из промасленного шелка. — Некий документ — его вез один паренек, с которым мы вначале путешествовали вместе. С ним случилось несчастье, и он просил меня выполнить данное ему поручение.
— Гм... Что за поручение?
— Вручить эту бумагу властям Куромона, если мне удастся туда попасть.
— А что написано в послании?
— Не знаю. Оно написано по-мальвански, так что мне не понять, и запечатано. Мой бывший спутник его распечатал, показал мне и запечатал снова.
— Я читаю на всех языках цивилизованного мира. Можно мне рассмотреть мешочек?
Керин протянул его Пване. Отшельник повертел его в руках и произнес:
— Внутри, в конверте из шелка, запечатанном восковой печатью, бумага, сложенная в несколько слоев. Пожалуйста, принеси из хижины мои швейные принадлежности и лупу.
— Что ты хочешь сделать?
— Я распечатаю письмо и прочту его.
— Но ведь... мне его доверили, это тайна...
— Не утруждай свой юный мозг этими размышлениями! Я верну печать на место, да так, что никто и не догадается.
— Ну... хорошо...
— Признайся, молодой человек, тебя разве не гложет любопытство? А представь себе, что там содержится приказ убить гонца. Такие вещи не раз случались... Поэтому тебе лучше знать, что там написано.
— Ладно, — ответил Керин нерешительно. Однако он сходил в хижину и принес что требовалось.
Пвана взял иголку, нагрел ее на углях и ловко отделил печать от мешочка. Затем отшельник развернул длинную полоску бумаги.
Нахмурившись от напряжения, Пвана рассматривал буковки сквозь увеличительное стекло:
— Кажется, это что-то вроде заклинания. «Прежде чем войдешь в круг, окури его мускусом, янтарем, алоэ и ладаном. Следи, чтобы в том месте, где ты произносишь это заклинание, горел огонь, и совершай воскурения только во имя того духа, которого желаешь призвать. Возлагая курение на огонь, говори: “Я сжигаю это...”» Не знаю, как это имя читается, — что-то вроде «Силихар». А дальше: «...и во имя и во славу...» Тут снова это имя. Без сомнения, речь идет о каком-то демоне. «Когда ты призываешь его, держи письмена заклинания в левой руке, а в правой — жезл старейшины; а у твоих ног должны лежать поварешка и нож...
И дальше в том же духе. Ты хочешь, чтобы я все прочел? Не уверен, что мое старое горло это выдержит.
— Не стоит, учитель, но объясни хотя бы в общем, что все это значит?
Пвана, недовольно ворча, принялся водить лупой по строчкам и наконец сказал:
— По-моему, это заклинание для изготовления магического веера.
— А зачем может понадобиться магический веер?
Пвана пожал плечами:
— Не знаю. Говорят, в Куромоне в веера вставляют пластинки из острой стали — так что можно врагу горло перерезать.
Керин засмеялся:
— Понятно. Приглашают кого-нибудь на пир. Он видит в зале своего врага — тот пьет вино или еще что-нибудь, что у них там принято. Гость подходит, обмахиваясь веером — будто от жары. Любезно здоровается со своей жертвой, а когда она поднимает голову — рраз! — И Керин провел пальцем по шее.
— Не думаю, что хозяину такое понравится, — ответил Пвана. — Скорее всего такой веер используют, чтобы отбивать удары левой рукой, а правой фехтуют мечом. Ну а что наши дрова?..
* * *
Бродя по берегу в поисках чего-нибудь съедобного, Керин наткнулся на лодку с «Яркой Рыбки». Ему вдруг пришло в голову, что кто-нибудь может украсть ее, и он оттащил лодку подальше, в пальмовые заросли. Так как он кое-что в лодках понимал, то взял ведро, по-прежнему лежавшее на дне, набрал воды и вылил воду в лодку.
— Что это ты делаешь, мастер Керин? — спросила Белинка. — Когда мы бежали от Гувраки, ты все время вычерпывал воду из лодки, а теперь ее заливаешь. Зачем?
— Если лодка пересохнет на солнце, доски поведет и лодка даст течь, когда снова окажется на воде.
Керин вылил в лодку еще несколько ведер и продолжил поиски съестного. Он дошел до места, где некоторое время назад уже начал сооружать костер, и остановился на минуту, чтобы добавить несколько кораллов и сухих пальмовых листьев. Тут Белинка сказала:
— Мастер Керин, ты все еще не добрался до подзорной трубы учителя Пваны. Если ты вдруг заметишь корабль, то не успеешь добежать до хижины, достать трубу, так чтобы старик ничего не заподозрил, и вовремя вернуться и зажечь костер!
— Не знаю, что и делать... Может, мне удастся как-нибудь уговорить его, чтобы он мне позволил всегда иметь его при себе — на всякий случай.
— А вот мне кажется... эй, мастер Керин! Похоже, что для этих хитростей уже слишком поздно!
— Что ты имеешь в виду?
— Я вижу корабль!
— Корабль! — И Керин бросился к воде.
Из-за берега показалось судно, размерами и контурами напоминавшее «Яркую Рыбку» Гувраки. Оно было уже на расстоянии двух-трех полетов стрелы!
— Белинка, — попросил Керин, — ты не могла бы слетать туда и разузнать, что это за корабль? А я должен предупредить Пвану!
И Керин бросился бежать к хижине. Он остановился, чтобы перевести дух, и увидел, что отшельник сидит с закрытыми глазами, прислонившись к стене своего жилища.
— Мастер Керин, — запищала Белинка у него над головой, — я побывала на корабле, но не могу сказать, что за люди на нем плывут. Ты говорил, что пираты одеваются в лохмотья и роскошные одежды, а эти все голые, так что и не поймешь.
— Это из-за жары, — пробормотал Керин. — Нужно разбудить учителя.
— Я не сплю, — пробормотал Пвана, открывая глаза и потягиваясь. — Я просто медитировал. По твоей ауре я вижу, что ты чем-то взволнован.
Керин сообщил о приближающемся корабле. Пвана со стоном поднялся на ноги. Он заглянул в хижину и быстро вышел из нее, одетый в саронг — кусок ткани, обернутой вокруг бедер в виде длинной юбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63