Точно между пятнами находилась закрытая дверь на мостик; вряд ли по ту сторону ее кто-либо что-то услышал.
Лейтенант Мёрдок похлопал его по плечу — именно они сняли выстрелами иранских часовых. Теперь путь был чист. За их спинами стояли наготове младший лейтенант Де Витт и Сойка Стирлинг.
Капитан Кобурн оказался прав: Уилсон теперь знал, что не рожден для любой другой флотской службы, не говоря уж о службе на гражданке. Он снова был в Отряде — там и только там его место.
Мёрдок двинулся к двери на мостик; Уилсон держался футах в четырех сзади.
Где-то глубоко в подсознании Уилсона зажегся тревожный красный сигнал. Что-то было не так...
28
01.26 (22.26 по Гринвичу)
Коридор у входа на мостик.
Грузовое судно «Йюдюки Мару».
Уилсон понял, что его тревожит. Эл-Ти приближался к двери, нацелившись на нее и убитых иранцев. Еще шаг — и он поравняется с дверью на лестницу.
И его внимание целиком приковано к двери; похоже, он забыл про лестницу. И если там, на нижней площадке кто-то ждет с оружием в руках...
Предупреждать Эл-Ти знаком или по радио уже поздно. Прижав к плечу телескопический приклад своего автомата, Уилсон рванулся вперед, обогнал замершего от неожиданности Мёрдока и резко развернулся всем телом к проему.
Там, внизу кто-то поднял автомат. Уилсон нажал на спуск; автомат неприятеля тоже полыхнул пламенем из ствола, скрывая лицо стрелявшего, грохот АКМ заглушил негромкое шипение очереди из «хеклер и коха». Уилсон ощутил удар по бедру, потом в бок, но все удерживал прицел, выпустив еще две короткие очереди. Парень на лестничной площадке дернулся как от удара, перекатился на бок, сделал попытку подняться и затих. Только тогда Уилсон заметил, что это японец.
Секундой позже на площадку снизу поднялись Маккензи с висящим на груди М60 и Пума Хольт. Маккензи тронул ногой тело японца.
— Этот танго готов, — произнес он, но слова звучали откуда-то издалека.
Мёрдок помог Уилсону сесть.
— Сукин ты сын, Чаккер, — яростно прошептал он ему на ухо. — Ты что, думал, я оставлю спину незащищенной?
Только тут до Уилсона дошло, что в него попали. Боли он не ощущал, но весь бок онемел, будто ему вкатили туда лошадиную дозу новокаина, да ноге было горячо и мокро.
— Мне казалось... вы не бережете... свой хвост...
Хольт присел на колено рядом и стал вскрывать перевязочный пакет. Где-то поблизости разразилась стрельба.
— Началось, — произнес Мёрдок. — Действуем открыто.
— О'кей, — бросил Де Витт. — Пошли на мостик!
Уилсон все не мог понять, почему слышит их, как сквозь вату...
* * *
01.26 (22.26 по Гринвичу)
Передняя палуба.
Грузовое судно «Йюдюки Мару».
Когда над палубой «Йюдюки Мару» разнеслась первая автоматная очередь, группа огневого прикрытия Котиков как раз занимала позицию у правого борта. Шеф Бен Косцюшко и Гремучка Фернандес только-только схоронились за деревянным контейнером на палубе, как огонь откуда-то сверху мгновенно оборвал все работы у трюмов.
Кто-то тревожно заорал на фарси, и тут же из темноты ринулись на корму солдаты с оружием наперевес. Косцюшко повел туда-сюда стволом своего М60, проверив сектор обстрела, и нажал на спуск. Пулеметная очередь уложила троих первых пасдаранцев и рассеяла остальных. Фернандес нацелил свой М203 на связку баллонов с пропаном и прочего сварочного оборудования посреди палубы.
— Эй, Шеф, — спросил он, перекрикивая грохот пулемета. — У этой посудины ведь толстая палуба, верно?
— Десять дюймов брони, Гремучка. Думаю, твоей хлопушкой ее не пробить.
— Вот и посмотрим, — Фернандес нажал на спуск М203, с глухим хлопком выплюнувшего 40-мм гранату. Снаряд угодил в баллон с ацетиленом и взорвался; вся правая часть корабля осветилась ядовито-желтым светом, а к небу взметнулся столб белого пламени. Кто-то из иранцев, сбивая огонь, катался по палубе, другие пытались сбросить пылающую одежду.
Те же, кто уцелел, в панике бросались за борт.
С бака раздалась одинокая очередь из автоматической винтовки, и Косцюшко открыл ответный огонь.
* * *
01.26 (22.26 по Гринвичу)
Заправочный пирс.
Гавань Бендер-Э Аббас.
Автоматные очереди разорвали тишину. Со своего зрительского места под пирсом Кобурн видел, как мечутся маленькие фигурки по японскому судну и по причалу, у которого оно стояло. Казалось, на палубе японца разразился ад — ровно посредине между носом и надстройкой под аккомпанемент характерного хрюканья М60 что-то ослепительно пылало.
— Что там с «Комбаттантом»? — спросил капитан. Док осторожно высунулся из-под пирса и посмотрел на сторожевик.
— Черт, — бросил он. — Похоже, дело дрянь.
Кобурн подобрался к Доку. С этой точки он видел только корму сторожевика; обзору мешали стальные трубопроводы бетонированных резервуаров.
Стрельба и взрывы на «Йюдюки Мару» не оставили безучастными иранцев на борту «Комбаттанта». Кобурн не видел передней башни, но кормовую зенитную установку уже развернули, и расчет, перекликаясь друг с другом, готовился к стрельбе. Взад и вперед по пирсу в поисках выгодной позиции носились солдаты. Со сторожевика отлично простреливался весь правый борт японца, что превращало Котиков на палубе «Йюдюки Мару» в легкую мишень.
— Вы, я вижу, думаете о том же? — спросил Док.
— А что тут такого? — Кобурн порылся в карманах бронежилета и достал ручную гранату. Док — тоже; придержав скобу, он уже разгибал усики предохранительной чеки.
— Эти баки с ГСМ, пожалуй, сойдут, — заметил Кобурн. В самом деле, ГСМ — горюче-смазочные материалы, в данном случае солярка — являлись идеальной мишенью.
— Мечта идио... тьфу, Котика! — согласился Док.
— По моей команде: три... два... один... пли!
Гранаты описали в воздухе дугу и с каменным стуком упали на бетон как раз между трубами.
— Бипавид! — взвизгнул кто-то, и тут же раздался взрыв. Дизельное топливо потоком хлынуло из разорванных труб и пробоин в резервуарах.
Кобурн достал вторую гранату, на этот раз зажигательную с задержкой взрыва на две секунды. Подмигнув Доку, он выдернул чеку и отправил ее следом за первыми двумя.
Термитная начинка вспыхнула в лужах солярки. Температура горения термита — 2200 градусов Цельсия — достаточно, чтобы прожигать сталь. Послышался еще один взрыв, и небо окрасилось заревом.
* * *
01.27 (22.27 по Гринвичу)
Грузовое судно «Йюдюки Мару», ходовая рубка.
Заняв позицию по сторонам, Мёрдок и Маккензи выждали, пока отдельные выстрелы не слились в сплошной грохот, приковав внимание тех, кто находился на мостике. Мёрдок ворвался на мостик первым, сразив очередью онемевшего от ужаса иранского солдата. За ним влетел Маккензи, и тут же уши заложило от грохота его М60.
За окнами рубки ночь осветилась пожаром на палубе «Йюдюки Мару» и еще одним, гораздо ярче — где-то слева на фоне огромных желто-оранжевых языков пламени чернел силуэт сторожевого корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Лейтенант Мёрдок похлопал его по плечу — именно они сняли выстрелами иранских часовых. Теперь путь был чист. За их спинами стояли наготове младший лейтенант Де Витт и Сойка Стирлинг.
Капитан Кобурн оказался прав: Уилсон теперь знал, что не рожден для любой другой флотской службы, не говоря уж о службе на гражданке. Он снова был в Отряде — там и только там его место.
Мёрдок двинулся к двери на мостик; Уилсон держался футах в четырех сзади.
Где-то глубоко в подсознании Уилсона зажегся тревожный красный сигнал. Что-то было не так...
28
01.26 (22.26 по Гринвичу)
Коридор у входа на мостик.
Грузовое судно «Йюдюки Мару».
Уилсон понял, что его тревожит. Эл-Ти приближался к двери, нацелившись на нее и убитых иранцев. Еще шаг — и он поравняется с дверью на лестницу.
И его внимание целиком приковано к двери; похоже, он забыл про лестницу. И если там, на нижней площадке кто-то ждет с оружием в руках...
Предупреждать Эл-Ти знаком или по радио уже поздно. Прижав к плечу телескопический приклад своего автомата, Уилсон рванулся вперед, обогнал замершего от неожиданности Мёрдока и резко развернулся всем телом к проему.
Там, внизу кто-то поднял автомат. Уилсон нажал на спуск; автомат неприятеля тоже полыхнул пламенем из ствола, скрывая лицо стрелявшего, грохот АКМ заглушил негромкое шипение очереди из «хеклер и коха». Уилсон ощутил удар по бедру, потом в бок, но все удерживал прицел, выпустив еще две короткие очереди. Парень на лестничной площадке дернулся как от удара, перекатился на бок, сделал попытку подняться и затих. Только тогда Уилсон заметил, что это японец.
Секундой позже на площадку снизу поднялись Маккензи с висящим на груди М60 и Пума Хольт. Маккензи тронул ногой тело японца.
— Этот танго готов, — произнес он, но слова звучали откуда-то издалека.
Мёрдок помог Уилсону сесть.
— Сукин ты сын, Чаккер, — яростно прошептал он ему на ухо. — Ты что, думал, я оставлю спину незащищенной?
Только тут до Уилсона дошло, что в него попали. Боли он не ощущал, но весь бок онемел, будто ему вкатили туда лошадиную дозу новокаина, да ноге было горячо и мокро.
— Мне казалось... вы не бережете... свой хвост...
Хольт присел на колено рядом и стал вскрывать перевязочный пакет. Где-то поблизости разразилась стрельба.
— Началось, — произнес Мёрдок. — Действуем открыто.
— О'кей, — бросил Де Витт. — Пошли на мостик!
Уилсон все не мог понять, почему слышит их, как сквозь вату...
* * *
01.26 (22.26 по Гринвичу)
Передняя палуба.
Грузовое судно «Йюдюки Мару».
Когда над палубой «Йюдюки Мару» разнеслась первая автоматная очередь, группа огневого прикрытия Котиков как раз занимала позицию у правого борта. Шеф Бен Косцюшко и Гремучка Фернандес только-только схоронились за деревянным контейнером на палубе, как огонь откуда-то сверху мгновенно оборвал все работы у трюмов.
Кто-то тревожно заорал на фарси, и тут же из темноты ринулись на корму солдаты с оружием наперевес. Косцюшко повел туда-сюда стволом своего М60, проверив сектор обстрела, и нажал на спуск. Пулеметная очередь уложила троих первых пасдаранцев и рассеяла остальных. Фернандес нацелил свой М203 на связку баллонов с пропаном и прочего сварочного оборудования посреди палубы.
— Эй, Шеф, — спросил он, перекрикивая грохот пулемета. — У этой посудины ведь толстая палуба, верно?
— Десять дюймов брони, Гремучка. Думаю, твоей хлопушкой ее не пробить.
— Вот и посмотрим, — Фернандес нажал на спуск М203, с глухим хлопком выплюнувшего 40-мм гранату. Снаряд угодил в баллон с ацетиленом и взорвался; вся правая часть корабля осветилась ядовито-желтым светом, а к небу взметнулся столб белого пламени. Кто-то из иранцев, сбивая огонь, катался по палубе, другие пытались сбросить пылающую одежду.
Те же, кто уцелел, в панике бросались за борт.
С бака раздалась одинокая очередь из автоматической винтовки, и Косцюшко открыл ответный огонь.
* * *
01.26 (22.26 по Гринвичу)
Заправочный пирс.
Гавань Бендер-Э Аббас.
Автоматные очереди разорвали тишину. Со своего зрительского места под пирсом Кобурн видел, как мечутся маленькие фигурки по японскому судну и по причалу, у которого оно стояло. Казалось, на палубе японца разразился ад — ровно посредине между носом и надстройкой под аккомпанемент характерного хрюканья М60 что-то ослепительно пылало.
— Что там с «Комбаттантом»? — спросил капитан. Док осторожно высунулся из-под пирса и посмотрел на сторожевик.
— Черт, — бросил он. — Похоже, дело дрянь.
Кобурн подобрался к Доку. С этой точки он видел только корму сторожевика; обзору мешали стальные трубопроводы бетонированных резервуаров.
Стрельба и взрывы на «Йюдюки Мару» не оставили безучастными иранцев на борту «Комбаттанта». Кобурн не видел передней башни, но кормовую зенитную установку уже развернули, и расчет, перекликаясь друг с другом, готовился к стрельбе. Взад и вперед по пирсу в поисках выгодной позиции носились солдаты. Со сторожевика отлично простреливался весь правый борт японца, что превращало Котиков на палубе «Йюдюки Мару» в легкую мишень.
— Вы, я вижу, думаете о том же? — спросил Док.
— А что тут такого? — Кобурн порылся в карманах бронежилета и достал ручную гранату. Док — тоже; придержав скобу, он уже разгибал усики предохранительной чеки.
— Эти баки с ГСМ, пожалуй, сойдут, — заметил Кобурн. В самом деле, ГСМ — горюче-смазочные материалы, в данном случае солярка — являлись идеальной мишенью.
— Мечта идио... тьфу, Котика! — согласился Док.
— По моей команде: три... два... один... пли!
Гранаты описали в воздухе дугу и с каменным стуком упали на бетон как раз между трубами.
— Бипавид! — взвизгнул кто-то, и тут же раздался взрыв. Дизельное топливо потоком хлынуло из разорванных труб и пробоин в резервуарах.
Кобурн достал вторую гранату, на этот раз зажигательную с задержкой взрыва на две секунды. Подмигнув Доку, он выдернул чеку и отправил ее следом за первыми двумя.
Термитная начинка вспыхнула в лужах солярки. Температура горения термита — 2200 градусов Цельсия — достаточно, чтобы прожигать сталь. Послышался еще один взрыв, и небо окрасилось заревом.
* * *
01.27 (22.27 по Гринвичу)
Грузовое судно «Йюдюки Мару», ходовая рубка.
Заняв позицию по сторонам, Мёрдок и Маккензи выждали, пока отдельные выстрелы не слились в сплошной грохот, приковав внимание тех, кто находился на мостике. Мёрдок ворвался на мостик первым, сразив очередью онемевшего от ужаса иранского солдата. За ним влетел Маккензи, и тут же уши заложило от грохота его М60.
За окнами рубки ночь осветилась пожаром на палубе «Йюдюки Мару» и еще одним, гораздо ярче — где-то слева на фоне огромных желто-оранжевых языков пламени чернел силуэт сторожевого корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80