Причем строивших с единственной целью – оставить послание отдаленным потомкам? В письменной истории что-нибудь подобное упоминается?
– Навскидку ничего не могу вспомнить. Есть масса разрозненных сведений о торговле между народами Америки и мореходами из Европы и Азии. Считается, что на нашем континенте те вели интенсивную добычу меди и олова для выплавки бронзы. А было это пять тысяч лет назад.
– Где? – спросил Питт.
– Миннесота, Мичиган, Висконсин.
– Насколько достоверны факты?
– Мне лично достаточно, – ответил Перлмуттер. – Найдены следы древних разработок свинца в Кентукки, змеевика в Пенсильвании, слюды в Калифорнии. Копи эти действовали за много столетий до Рождества Христова. Потом неизвестные рудокопы таинственным образом исчезли – кстати, за очень короткий период времени, оставив инструменты и другие предметы, свидетельствующие об их присутствии. Такое ощущение, будто их всех разом что-то спугнуло. Нельзя также не упомянуть о высеченных из камня скульптурах, жертвенных алтарях и дольменах. Дольмены, если ты не в курсе, – это огромные каменные плиты доисторического происхождения, установленные в виде перекрытия на двух или более вертикальных столбах.
– Индейцы не могли их создать?
– Североамериканские индейцы доколумбовой эпохи вообще очень редко занимались обработкой камня. Если что-нибудь подобное от них и осталось, то в единичных экземплярах, а то и вовсе ничего. Между прочим, горные инженеры, изучив древние выработки, пришли к выводу, что было добыто и вывезено более семи миллионов фунтов меди. Никто не верит, что это дело рук индейцев: все медные изделия в виде примитивных побрякушек, найденные археологами почти за сотню лет планомерных раскопок, весят в совокупности не более нескольких сот фунтов. К тому же общеизвестно, что древние индейцы практически не знали металла.
– Иначе говоря, никаких сведений о подземных камерах с таинственными надписями в твоей базе данных нет?
Перлмуттер замолчал и ответил только после долгой паузы:
– Если и есть, я о них ничего не знаю. От тех доисторических времен почти не сохранилось даже черепков, не говоря уже о письменных источниках или наскальных надписях. Хорошо, если наберется с дюжину логографов и пиктограмм, да и то большей частью нечитаемых. Мы можем только строить гипотезы об их происхождении: то ли это египтяне, то ли финикийцы, то ли скандинавы, то ли вообще представители еще более ранних культур. На юго-западе обнаружили остатки якобы кельтских копей, а в окрестностях Таксона в Аризоне в начале века вроде бы откопали какие-то римские древности. Но никто почему-то не спешит признавать эти открытия за непреложный факт. Ты же знаешь, археологи такой народ – не очень любят высовываться за границы общепринятых теорий, особенно когда речь заходит о доколумбовых связях. А уж в диффузию просто отказываются верить.
– Под диффузией ты подразумеваешь постепенный переход одной культуры в другую в результате тесного контакта между ними?
– Именно.
– Но ведь существует столько свидетельств!
– Я же говорю: археологи – народ упертый, – вздохнул Перлмуттер. – Мне иногда кажется, что все они родом из Миссури: им мало услышать, надо еще увидеть, потрогать и на зуб попробовать. А поскольку доисторические американские племена применяли колесо только в детских игрушках и не знали гончарного круга, у археологов-консерваторов имеется по меньшей мере два железобетонных аргумента против сторонников диффузионной теории.
– Ну, тому может быть много причин, – возразил Питт. – До появления Кортеса и испанцев в обеих Америках не использовали ни лошадей, ни быков. Даже мне известно, что идея обычной тачки путешествовала от Китая до Европы шестьсот лет.
– Что я могу сказать? – снова вздохнул Перлмуттер. – Я всего лишь жалкий дилетант, помешанный на морской истории. Да и не по возрасту мне строчить статейки и трактаты и с пеной у рта доказывать профессионалам, что они ни хрена не смыслят в своем деле. Опять же, – добавил он уныло, – я и сам, честно говоря, слабовато разбираюсь во всех их склоках по поводу противоречивых теорий.
– Тогда пообещай мне пошарить в своей библиотеке на предмет любого упоминания о находках подземных помещений с нерасшифрованными настенными надписями в тех точках, которые четыре тысячи лет назад считались медвежьими углами.
– Сделаю, что смогу.
– Спасибо, старина! О большем просить не смею.
Старого друга семьи, который качал его в детстве на коленях и рассказывал захватывающие истории о пиратах и прочих морских приключениях, Питт знал как облупленного и ничуть не удивился, когда тот насторожился, услышав его последнюю реплику.
– Дирк, дружочек, а не нашлось ли, случайно, в этой камере или пещере чего-то такого, о чем ты мне забыл сообщить? – елейно-вкрадчивым тоном поинтересовался Перлмуттер.
– Да так, один предмет не совсем обычный, – как бы нехотя ответил Питт.
– И ты посмел от меня это скрыть, негодяй! – ударил ему в ухо разгневанный бас. – Какой? Говори сейчас же, не то трубку брошу!
Питт довольно ухмыльнулся и преувеличенно обиженным голосом произнес:
– Ну чего раскричался? Всего лишь человеческий череп в натуральную величину, вырезанный из цельного куска черного обсидиана.
Перлмуттер несколько секунд переваривал информацию, потом осторожно спросил:
– А известно ли тебе, что он означает?
– Увы, ничего путного в голову не приходит, – признался Питт. – Могу только сказать, что без современного оборудования и лазерного инструмента вырезавшие и отполировавшие череп до зеркального блеска древние могли создать его лишь в течение нескольких поколений.
– Ты совершенно прав. Обсидиан очень хрупок – ведь это вулканическое стекло, образующееся при быстром охлаждении жидкой лавы. Много тысяч лет человек делал из осколков ножи и наконечники для стрел и копий, но изготовить из обсидиана такой предмет, как человеческий череп, не разбив и не повредив заготовку на протяжении столетий, – самый настоящий подвиг!
– Жаль, что ты его не видишь, Джулиан.
– А мне и не нужно. Я прекрасно представляю, как он выглядит.
Питт почуял подвох. Перлмуттер славился тем, что любил поиграть с потенциальной жертвой, как кошка с мышью, прежде чем морально добить ее своим интеллектуальным превосходством. Но выбора у Питта не было: в конце концов, он по собственной воле угодил в западню.
– Такую красоту надо видеть собственными глазами.
– Знаешь, я ведь тоже забыл тебе кое-что сообщить, мой мальчик, – невинным голосом проворковал в трубку Перлмуттер. – Видишь ли, мне известно, где находится второй такой череп.
11
«Сессна» коснулась колесами восточной полосы аэродрома базы ВВС Эндрюс и покатилась к ангарам, которые авиаторы сдавали в аренду различным правительственным ведомствам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
– Навскидку ничего не могу вспомнить. Есть масса разрозненных сведений о торговле между народами Америки и мореходами из Европы и Азии. Считается, что на нашем континенте те вели интенсивную добычу меди и олова для выплавки бронзы. А было это пять тысяч лет назад.
– Где? – спросил Питт.
– Миннесота, Мичиган, Висконсин.
– Насколько достоверны факты?
– Мне лично достаточно, – ответил Перлмуттер. – Найдены следы древних разработок свинца в Кентукки, змеевика в Пенсильвании, слюды в Калифорнии. Копи эти действовали за много столетий до Рождества Христова. Потом неизвестные рудокопы таинственным образом исчезли – кстати, за очень короткий период времени, оставив инструменты и другие предметы, свидетельствующие об их присутствии. Такое ощущение, будто их всех разом что-то спугнуло. Нельзя также не упомянуть о высеченных из камня скульптурах, жертвенных алтарях и дольменах. Дольмены, если ты не в курсе, – это огромные каменные плиты доисторического происхождения, установленные в виде перекрытия на двух или более вертикальных столбах.
– Индейцы не могли их создать?
– Североамериканские индейцы доколумбовой эпохи вообще очень редко занимались обработкой камня. Если что-нибудь подобное от них и осталось, то в единичных экземплярах, а то и вовсе ничего. Между прочим, горные инженеры, изучив древние выработки, пришли к выводу, что было добыто и вывезено более семи миллионов фунтов меди. Никто не верит, что это дело рук индейцев: все медные изделия в виде примитивных побрякушек, найденные археологами почти за сотню лет планомерных раскопок, весят в совокупности не более нескольких сот фунтов. К тому же общеизвестно, что древние индейцы практически не знали металла.
– Иначе говоря, никаких сведений о подземных камерах с таинственными надписями в твоей базе данных нет?
Перлмуттер замолчал и ответил только после долгой паузы:
– Если и есть, я о них ничего не знаю. От тех доисторических времен почти не сохранилось даже черепков, не говоря уже о письменных источниках или наскальных надписях. Хорошо, если наберется с дюжину логографов и пиктограмм, да и то большей частью нечитаемых. Мы можем только строить гипотезы об их происхождении: то ли это египтяне, то ли финикийцы, то ли скандинавы, то ли вообще представители еще более ранних культур. На юго-западе обнаружили остатки якобы кельтских копей, а в окрестностях Таксона в Аризоне в начале века вроде бы откопали какие-то римские древности. Но никто почему-то не спешит признавать эти открытия за непреложный факт. Ты же знаешь, археологи такой народ – не очень любят высовываться за границы общепринятых теорий, особенно когда речь заходит о доколумбовых связях. А уж в диффузию просто отказываются верить.
– Под диффузией ты подразумеваешь постепенный переход одной культуры в другую в результате тесного контакта между ними?
– Именно.
– Но ведь существует столько свидетельств!
– Я же говорю: археологи – народ упертый, – вздохнул Перлмуттер. – Мне иногда кажется, что все они родом из Миссури: им мало услышать, надо еще увидеть, потрогать и на зуб попробовать. А поскольку доисторические американские племена применяли колесо только в детских игрушках и не знали гончарного круга, у археологов-консерваторов имеется по меньшей мере два железобетонных аргумента против сторонников диффузионной теории.
– Ну, тому может быть много причин, – возразил Питт. – До появления Кортеса и испанцев в обеих Америках не использовали ни лошадей, ни быков. Даже мне известно, что идея обычной тачки путешествовала от Китая до Европы шестьсот лет.
– Что я могу сказать? – снова вздохнул Перлмуттер. – Я всего лишь жалкий дилетант, помешанный на морской истории. Да и не по возрасту мне строчить статейки и трактаты и с пеной у рта доказывать профессионалам, что они ни хрена не смыслят в своем деле. Опять же, – добавил он уныло, – я и сам, честно говоря, слабовато разбираюсь во всех их склоках по поводу противоречивых теорий.
– Тогда пообещай мне пошарить в своей библиотеке на предмет любого упоминания о находках подземных помещений с нерасшифрованными настенными надписями в тех точках, которые четыре тысячи лет назад считались медвежьими углами.
– Сделаю, что смогу.
– Спасибо, старина! О большем просить не смею.
Старого друга семьи, который качал его в детстве на коленях и рассказывал захватывающие истории о пиратах и прочих морских приключениях, Питт знал как облупленного и ничуть не удивился, когда тот насторожился, услышав его последнюю реплику.
– Дирк, дружочек, а не нашлось ли, случайно, в этой камере или пещере чего-то такого, о чем ты мне забыл сообщить? – елейно-вкрадчивым тоном поинтересовался Перлмуттер.
– Да так, один предмет не совсем обычный, – как бы нехотя ответил Питт.
– И ты посмел от меня это скрыть, негодяй! – ударил ему в ухо разгневанный бас. – Какой? Говори сейчас же, не то трубку брошу!
Питт довольно ухмыльнулся и преувеличенно обиженным голосом произнес:
– Ну чего раскричался? Всего лишь человеческий череп в натуральную величину, вырезанный из цельного куска черного обсидиана.
Перлмуттер несколько секунд переваривал информацию, потом осторожно спросил:
– А известно ли тебе, что он означает?
– Увы, ничего путного в голову не приходит, – признался Питт. – Могу только сказать, что без современного оборудования и лазерного инструмента вырезавшие и отполировавшие череп до зеркального блеска древние могли создать его лишь в течение нескольких поколений.
– Ты совершенно прав. Обсидиан очень хрупок – ведь это вулканическое стекло, образующееся при быстром охлаждении жидкой лавы. Много тысяч лет человек делал из осколков ножи и наконечники для стрел и копий, но изготовить из обсидиана такой предмет, как человеческий череп, не разбив и не повредив заготовку на протяжении столетий, – самый настоящий подвиг!
– Жаль, что ты его не видишь, Джулиан.
– А мне и не нужно. Я прекрасно представляю, как он выглядит.
Питт почуял подвох. Перлмуттер славился тем, что любил поиграть с потенциальной жертвой, как кошка с мышью, прежде чем морально добить ее своим интеллектуальным превосходством. Но выбора у Питта не было: в конце концов, он по собственной воле угодил в западню.
– Такую красоту надо видеть собственными глазами.
– Знаешь, я ведь тоже забыл тебе кое-что сообщить, мой мальчик, – невинным голосом проворковал в трубку Перлмуттер. – Видишь ли, мне известно, где находится второй такой череп.
11
«Сессна» коснулась колесами восточной полосы аэродрома базы ВВС Эндрюс и покатилась к ангарам, которые авиаторы сдавали в аренду различным правительственным ведомствам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168