— Уверен. Он никогда не отказывался. Хоть вы и не виделись в последнее время, но ты ведь думал о нем.
За несколько месяцев до этой встречи Кэри и Эллвуд битый час проговорили по телефону. Эллвуд буквально забросал его вопросами, Кэри лишь строил различные догадки. Эллвуд осторожно прощупывал его.
— Тебе нечего терять.
— А душевное спокойствие? Я слишком стар для всяких потрясений.
— Тебе, шестьдесят два... нет, шестьдесят три? Ты еще молод. Наверняка вспоминаешь те времена? Как все это было... Каждый имел свою цель, свою точку зрения?
Река мягко проглотила блесну, словно взяв ее в ладонь.
— Прошлое меня не очень волнует, Валлас. Ведь все было не так, как казалось.
— У тебя будет все, — убеждал его Эллвуд, — все, что захочешь.
Внезапно камыши стали раскачиваться, и что-то темное промелькнуло на вспенившейся поверхности воды. Кэри снова с силой подсек, и рыба попалась. Он стал сматывать леску, одновременно поднимая удочку, потом опустил ее, ослабив натяжение. Эллвуд заметил, как напряглись его плечи, рука с трудом удерживала вздрагивающее удилище, чтобы оно не упало в воду.
Кэри наматывал кусок лески на барабан, подтягивая к себе удочку, наклонял ее и сматывал дальше. Черное многоступенчатое удилище выгибалось и дрожало. Рыба отчаянно старалась уйти к противоположному берегу, где можно было спрятаться в колючем терновнике; если леска запутается в камыше или ветках, он проиграет. Кэри не давал щуке этого сделать, но оставлял ей некоторую свободу действий, чтобы в нужный момент вытащить ее.
Он продолжал сматывать леску, щука билась в воде яростно, неистово, золотые брызги взметались над поверхностью. Потом она ушла под воду и поплыла прямо на удочку. Кэри даже растерялся от неожиданности. Он резко дернул леску, подтянул рыбу поближе к берегу и вытащил маленьким багром.
Эллвуд подошел взглянуть на нее. Рыба лежала неподвижно, словно рука Кэри, лежащая у нее на боку, принесла ей покой и утешение. Ломкие жабры порозовели от воздуха и крови, из уродливого, разодранного рта торчали острые зубы.
Кэри вытащил крючок специальными ножницами, потом достал из кармана маленькую изогнутую дубинку из дерева и кости.
— Знаешь, как эта штука называется? Если выражаться точно? — Он передал дубинку Эллвуду, тот рассмотрел ее получше и, вернув обратно, пожал плечами.
— Жрец, — сказал Кэри. — Как видишь, мы повсюду натыкаемся на символы. И в том, что я собираюсь сделать, заключена ирония.
Он положил руку на рыбу, словно благословляя ее, и с силой ударил ребристой костяной частью дубинки. Щука дернулась, а потом обмякла и распласталась на земле.
— Потрясающее блюдо, — сказал Кэри, — если обвалять ее в сухарях и добавить немного белого вина.
— Это та самая? — поинтересовался Эллвуд. — За которой ты охотился?
Кэри, улыбаясь, покачал головой:
— Эта — в половину меньше. — И добавил: — Она не доставила и десятой части хлопот, которые следует ждать от той щуки. Та, которую я собираюсь поймать, доползла бы на плавниках до меня, чтобы укусить за ногу.
Солнце клонилось за горизонт. Длинная тень наползала на реку, отчего золотистая поверхность постепенно превращалась в серую, как олово.
Эллвуд бросил:
— Мне пора ехать обратно. Ну так что мы решили?
— Зачем я тебе нужен, Валлас? Чтобы успокоить его?
— Да, я же сказал — ему нужно перед кем-то выговориться.
— Перед кем-то, кто позже выговорится перед тобой.
— Да, нам нужно узнать его мысли. Узнать, каковы его планы.
— Ты сказал, что Ник Говард мертв. — Кэри намочил кусок ткани, чтобы завернуть рыбу.
— Он говорит — это несчастный случай.
— А на самом деле?
— Нет.
— Значит, все, что пожелаю...
Эллвуд улыбнулся, его серые глаза были почти не видны на таком же сером лице:
— Ты забыл про те удовольствия, Том?
— Нет. — Кэри обернул материю вокруг щучьей головы и малиновых жабр и закрыл ей глаза, будто человеку. — Нет. Уверен — ты еще что-нибудь придумаешь.
* * *
Эллвуд не стал выезжать на шоссе, а поехал сельскими дорогами, любуясь густеющей синевой неба, распростертого над долиной. Если впереди едва плелась какая-то машина, задерживая его, он шел на обгон, почти не следя за встречными автомобилями. Так он без малейших колебаний, почти в полной темноте, вслепую объехал грузовик и вырулил впереди него. Он не верил в заговор от напастей, но знал, что в этот день никто не сможет причинить ему вред. Он неуклонно следовал собственной теории риска. Нужно исходить из своего настроения — на подъеме ты или нет. В неблагоприятные дни рисковать нельзя, в благоприятные — вытворяй все, что душа пожелает.
Выехав на длинный прямой участок дороги, он разглядел в темноте просвечивающие сквозь деревья фары приближающегося автомобиля. Еще немного — и автомобиль тоже окажется на прямом участке и помчится ему навстречу. Выключив огни, Эллвуд выехал на противоположную полосу и сбавил скорость наполовину, посмеиваясь про себя.
Встречная машина выехала на прямой участок. Эллвуд выждал еще несколько секунд, потом снова зажег фары и включил двигатель на полную мощность, слыша, как шуршат по асфальту покрышки. Он мчался прямо на автомобиль, словно собираясь проехать сквозь него; ко при этом отмерил расстояние так, что у водителя встречной машины осталось достаточно времени разглядеть его и принять какое-то решение.
Эллвуд крутанул руль, вильнув на свою полосу и тут же обратно, на встречную. Может быть, водитель остолбенел от шока, может быть, раздумывал, не перескочить ли в другой ряд. Эллвуд усмехнулся и мысленно обратился к нему: «Ну что, не знаешь, что лучше?» Он вел машину не отклоняясь, выжав газ до отказа, и до столкновения оставалось еще секунды три. Белый свет залил переднее стекло и вдруг исчез — водитель сделал свой выбор. Машины промчались в разные стороны, рев двигателей, завывание двух клаксонов, словно старающихся заглушить друг друга, слились воедино.
Эллвуд повернул, не сбавляя скорости. Машина завибрировала, но вписалась в поворот. Казалось, улыбкой, заигравшей у него на губах, он мог бы резать жесть.
— Я ведь знал, что ты поступишь правильно, — пробормотал он.
* * *
Въезжающего в город с западной стороны ждали эстакады, блочные башни серого цвета и бесконечные автомобильные заторы на шестиполосном шоссе. Закопченное небо озарялось неоновыми огнями. А в вышине, где оставалась чистая полоска, мелькали огни самолетов, идущих на снижение.
Отсюда дорога шла в гору — подъем длиной в две мили заканчивался в центре города. Примерно на полпути, на том участке шоссе, где особенно быстрое движение, высился тридцатиэтажный блочный дом, тускло мерцая окнами лестничных пролетов. По обеим сторонам от них, подобно маякам, светились окна квартир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104