Многие именитые российские авторитеты, приезжая в Сочи, как правило, останавливались у него. Милиция обычно их не тревожила. Существовала негласная договоренность. Воры не мешают общественному порядку в городе, а за это их не часто беспокоят. Они подъехали к старому, в отличие от Славиного, дому, состоящему из трех уровней. Это была добротная постройка пятидесятых годов.
Славин кабриолет подкатил к массивным зеленым воротам. Адвокат, ссылаясь на то, что этот дом он привык посещать по служебным делам, на приглашение Марины составить им компанию ответил отказом, но сказал, что когда он понадобится, Герман найдет его по мобильному телефону.
Девушка нажала на звонок. Стальную дверь ворот открыл молодой широкоплечий грузин и проводил их в дом.
За массивным дубовым столом сидели девять человек — цвет воровской элиты. Молодые люди вежливо со всеми поздоровались и по приглашению хозяина присели за стол.
— Ну, как дела, молодежь? — поинтересовался Георгий Максимович. — Как тебе, дочка, Сочи? Давненько мы здесь с тобой не бывали.
— Да, давненько, — вторил ему седовласый Резван. Я ее еще маленькой девочкой помню, а сейчас совсем красавица выросла. Поди, лет эдак восемь прошло. А ты помнишь деда Резо?
— Конечно, — заулыбалась Марина.. — Вы же меня всегда фруктами угощали, персиками, инжиром. Виноград у вас очень вкусный рос.
— А он и сейчас растет, — похвалился Резван. — Правда, не сезон ему уже, а вот вино как раз из него приготовлено, — и он разлил по бокалам из плетеной бутылки душистое домашнее вино. — Сейчас еще настоящий грузинский шашлык принесут. Из свежего, молодого барашка. Только в обед закололи. А как тебе, девочка, город наш, изменился ли?
— Да, дядя Резван, изменился. Столько нового понастроили. Ночью столько огней, прямо-таки Майами.
— А ты там была?-засмеялся Георгий Максимович. — В Майами этом?
— Нет, папа, но обязательно собираюсь побывать. Как-нибудь.
— Правильно, девочка, молодец! — похвалил Марину Реваз. — Это мы, старики, кроме страны нашей, Сибири таежной да Колымского края, мало что видели. Хоть вы, молодые, мир посмотрите, хоть за вас мы порадуемся, за детей наших.
Тут к столу подали шашлык, аппетитно дымящийся на шампурах. Вперемежку с кусками мяса на шампурах были нанизаны помидоры, лук и сладкий перец.
— Ой, какая прелесть. Я просто обожаю грузинскую кухню! — радостно воскликнула Марина.
— Да, у нас хорошая кухня, — обрадовался грузинский вор. — Вы еще другие блюда покушайте. Вот сациви, мамалыга, хачапури, а вот зелень: базилик, кинза, очень полезно, кушайте на здоровье.
— Сколько же можно есть? — шепнула на ухо Герману Марина. — Все едим и едим. В животе уже места не осталось.
— Кушай, кушай, — в ответ прошептал ей Герман. — По традиции не принято отказываться, уважай обычай.
Старый грузинский вор взял на себя роль тамады. Он произносил длинные, замысловатые тосты. А если гость хотел что-нибудь добавить, то он брал так называемое алаверды — продолжение тоста. Пили за близких, за друзей. За здоровье живых и за упокой души умерших и погибших. За тех, кто сейчас в неволе. За верную дружбу и преданную любовь. Когда Реваз предоставил слово Герману, молодой человек встал, поднял бокал и произнес:
— Я рад, что нахожусь сейчас в компании столь уважаемых, умудренных жизнью людей. Вы прожили нелегкую, я бы даже сказал, очень трудную жизнь. Нам же, молодым, нужно уважать вас и слушать ваши наказы. Здоровья вам, удачи и долгих лет жизни. Я хочу поднять бокал за ваше, за воровское.
Герман поднял бокал с вином, и все с большим одобрением его поддержали.
Чуть позже старые воры завели свои беседы, а молодые люди отсели поодаль, уютно устроившись у экрана широкоформатного телевизора. По телевизору передавали новости. Когда пошла криминальная хроника, Герман сделал звук чуть громче.
Вдруг лицо его побелело. Из руки выпал бокал. Он немигающим взором уставился в экран, на котором показывали сгоревший джип и несколько трупов. Он узнал джип, узнал место, где все произошло. Телерепортер сообщил, что перестрелка случилась прошлой ночью и что такой грандиозной бойни давно уже не было в Москве. Он рассказывал, что на месте кровавого столкновения найдено четырнадцать трупов, что милиция прибыла на место очень поздно, только через тридцать пять минут после поступившего сигнала о выстрелах, и что после их прибытия на месте преступления, кроме трупов и огнестрельного оружия, ничего обнаружить не удалось. Никто в связи с этим делом задержан не был, хотя пожилой сторож из гаражного кооператива утверждал, что якобы несколько автомобилей буквально за десять минут до прибытия милиции спокойно отъехали от места, где гремела перестрелка. Тележурналист выражал недоумение, почему в очередной раз не сработал пресловутый план «Перехват»? Почему не были вовремя оцеплены близлежащие районы? Очередное проявление нерадивости наших органов? Или какая-то иная неизвестная причина? Факт был налицо — никого задержать не удалось. Следственные органы предполагают, что это была крупная разборка между бандитскими группировками, не поделившими сферы влияния.
— Герман, что с тобой? Что случилось? — взволнованно спрашивала, тряся его за плечо, Марина.
Герман не отвечал. Он стеклянными глазами смотрел на экран.
Встревоженные голосом девушки старые воры прервали свой разговор и подошли к дивану, на котором сидели молодые люди.
— Гера, сынок, что произошло? — спросил Георгий Максимович.
Герман мрачно молчал. И только принесенный стакан воды отчасти вывел его из состояния шока. Немного помолчав еще, он сквозь зубы процедил:
— Моих друзей… Убили… — и через некоторое время добавил: — Мне нужно срочно лететь в Москву.
Герман напряженно задумался.
Резван послал людей в отель за его вещами. Георгий Максимович обратился к молодому человеку:
— Послушай, сынок. Я не знаю, что у вас там приключилось, но вижу, у тебя горе. Не хочешь, не отвечай, но я тебя спрошу: чем мы можем тебе помочь? Кто я и мои друзья, тебе известно. Какая сила за нами стоит, ты знаешь тоже. Мы в состоянии решить многие вопросы.
— Спасибо, дядя Жора, за предложение и поддержку. Если потребуется, я обращусь к вам за помощью. Но для начала я попытаюсь разобраться со всем сам.
Через несколько минут подъехала машина с вещами Германа. Резван сказал своим людям, чтобы они отвезли Германа в аэропорт, достали билеты на ближайший рейс и проводили его через депутатский зал до трапа самолета.
В ответ на мольбу Марины взять ее с собой он объяснил, что ничем помочь ему она не может и рисковать ее жизнью он не вправе. И когда он все решит сам, то обязательно ей позвонит. У девушки щемило сердце. На глаза наворачивались слезы. Она предчувствовала, что ему грозит опасность, и хотела быть в эти трудные минуты рядом со своим другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71