Капитану нужно было рассовать по квартире «жучки», чтобы сходу опробовать прослушивание.
— Извините, я на минуту выйду, — произнес он.
— Туалет направо по коридору, — подсказал Вахтанг. Когда Кострецов вышел, Вахтанг мрачно проговорил:
— Сонька, лярва, ты уймешься?! Чего ты несешь, а? Чего ты, дура, на русских при блондине Сереге окрысилась? Из-за импотента Вадика отыгрываешься?!
— Да так, вообще размышляю, для поддержания светской беседы.
Вахтанг покачал головой.
— Хорошо этот Серега фраер самарский, но битый бы парень или интеллигент сразу б уловили, какая ты «киноактриса». Рассекли бы твои ухватки. Что ты за сиськи всю дорогу хватаешься? «Туфту лепит», «лохи»… Оборзела, манда ты, в блатной аудитории! Уже не хаваешь, как за нормальную канать.
Сонька Медь по-боевому сощурилась.
— Козел! Ты на кого наезжаешь? Кто тебя на это дело поставил? Кто из тебя, мудилы чугунной, путевого сделал? И ты, фуфляк, на меня катишь?! Сам-то уже кто?! Режиссер в штанине! Ты-то какими словами пользуешься? Вот чего ты мне сечас лепил? «Оборзела», «хаваешь», «канать»… Этому тебя во ВГИКе учили?
— Кончайте, придурки, базар! — возгласила Нюська.
Вахтанг и Сонька примолкли.
Вернулся Кострецов, рассовавший по дороге куда надо пару-тройку «жучков».
— Не буду больше занимать ваше внимание, — сказал он, не присаживаясь. — У вас дела, у меня дела. Соня, я с вами для консультаций обязательно через Вахтанга свяжусь.
Дамы грациозно наклонили головки с прическами от лучших московских парикмахеров. Вахтанг пошел проводить Сергея.
Сонька налила себе коньяку в стакан, залпом кинула его себе в рот, крякнула и сказала:
— А я, Нюсь, этому кудрявому Сереге бесплатно б дала. Видать, огневой парень. Осточертел мне этот черножопый мудила да такая клиентура, как Вадик слюнявый. Не, с большим бы чувством голубоглазому-то дала.
— У тебя не заржавеет, — ответила Нюська.
* * *
Кострецов сел в машину к Топкову.
Тот прокрутил ему запись разговора «кинорежиссера» и «актрисы» Соньки, когда капитан был в туалете (тот успел воткнуть на выходе из гостиной «жука»). Сергей, слушая, хохотал.
— А вот самое для тебя интересное, — сообщил Гена и включил слова Сони, когда Вахтанг провожал Кострецова до передней.
— Впечатляюще, — аттестовал Кострецов. — А что? Сонька эта, как та знаменитая Сонька Золотая Ручка. Вернее, она из-за рыжины — Медная. Женщина хоть куда. Причем я уже доложил в ФСБ, что на баб я в данное время зол, — упомянул он беседу об истинно офицерском с Сашей Хроминым.
* * *
Вечером в заведение Ваха и Соньки Меди пожаловали Гриня Дух и киллер Вадик.
Вахтанг встречал каждого и провожал в гостиную к шикарно накрытому столу. Он предложил гостям выпивать-закусывать, а сам удалился в дальние комнаты, чтобы осмотреть перед выходом к зрителям свою «труппу», в том числе и двоих одурманенных девиц.
— Рад вас видеть, — сказал Грине пришедший позже Вадик, когда они остались одни. — Если не ошибаюсь, вас зовут Гриня. Я Вадим.
— Гриней Духом кликают, — небрежно ответил Гриня, разглядывая этого хиляка с бесцветными и будто б пустыми глазами. — А ты от кого обо мне слыхал?
— Думаю, что общий знакомый у нас один. Я имею в виду Маэстро.
— О, так ты с ним кашу варишь? — произнес Гриня, удивляясь про себя на такого подельника Маэстро.
— Исполняю разные поручения, — скромно произнес Вадик.
— Ну, давай для знакомства.
Дух налил Вадику и себе водки в большие рюмки. Чокнулся с хиляком и с удовольствием выпил. Вадик сделал маленький глоток, отставил рюмку и смущенно пояснил:
— Я мало пью.
В комнату заглянул Вахтанг и позвал Гриню. Дух бодро встал и пошел за ним в предчувствии приятных минут, когда получаешь большие деньги.
В закутке Вахтанг положил перед Гриней на тумбочку кейс.
— Пожалуйста, ознакомься.
Грузин отошел. Гриня распахнул крышку, глянул на вечнозеленые долларовые купюры и ласково пропел, перефразируя старинную блатную песню:
Деньги зеленые ровными пачками
С полок глядели на нас…
Он стал серьезным, пересчитывая наличность. Да, расплатился Маэстро и за «роллс», и за другие сданные ему в последнее время машины сверх Грининых ожиданий. Дух аккуратно закрыл кейс ключиком, который висел на его ручке. Спрятал ключ и позвал:
— Вахтанг!
Тот снова появился.
— Убери это пока, — протянул ему кейс Гриня. — Буду уезжать, напомни, чтобы взял, — он усмехнулся.
— А что, кацо? — весело откликнулся Вахтанг. — Тут так может дело пойти, что не только о бабках, а и о себе забудешь, клянусь могилой мамы.
— Слышь, а чего этот Вадим за бивень? — поинтересовался Дух, употребляя выражение, обозначающее слабоумного. — И Маэстро он знает…
— Вадик-то? — переспросил Вахтанг и закатил глаза под неандертальский лоб. — Да это первый человек у Маэстро! Никогда плохого о нем не говори.
— Ну? Во, в натуре, дела, — Гриня поприжал язык.
— Выпивайте, — напутствовал его Вахтанг. — Сейчас первый номер программы начнется.
Гриня вернулся в гостиную, сел за стол и совсем другими глазами посмотрел на Вадика.
Лошадиный нюх Духа подсказал ему поискать в этом парнишке, едва ли не шестнадцатилетнем по виду, какие-то приметы, выделившие того в подручные к самому Маэстро. Парень был тщедушен, но руками тверд, — стоит посмотреть, как он действовал столовыми приборами. Лицо предельно расслабленное, но Гриня встречал и такие, вроде бы отсутствующие, лица. В нужный момент, даже миг, они преображались, будто выглядывал другой человек. Обычно этой особенностью физиономии обладали шулера, кидалы, киллеры.
Вадик словно почуял исследовательский интерес Грини и, выдавив подобие улыбки, вяло спросил:
— Вы меня разглядываете?
— А ты чего, всем «вы» говоришь? — скрывая неловкость, бормотнул Гриня.
— Да, привык. Может быть, потому, что в детдоме воспитывался. Там нас чуть ли не дубиной приучали уважать окружающих. Феню редко употребляю, потому что постоянно читаю.
— Что ж читаешь? Детективы? Романы?
Вадик вежливо отвел глаза, чтобы Дух не поймал в них насмешки, и объяснил:
— Нет, это не люблю. Ну что о нашей с вами своеобразной жизни могут особенного в этих художественных произведениях писатели сообщить? Интересно для нас могли бы написать лишь те, кто одновременно и идейный уголовник, и «правильный» сыщик. Но такое сочетание невозможно. Я больше читаю биографии, документальные вещи. А в детективах, романах предпочитаю сам участвовать.
— Да какие ж у нас романы? — осведомился Дух, дальше наливая только себе, по-северному.
— Ну как же? Вся наша судьба — это полный приключений, смертельной опасности роман. И женщины в нем обязательно возникают. Они, правда, не такие, о которых мечтают фраера. Но тех мне и не нужно. Важно ведь, Гриня, чтобы женщина по тому же лезвию бритвы, что и мы, шла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Извините, я на минуту выйду, — произнес он.
— Туалет направо по коридору, — подсказал Вахтанг. Когда Кострецов вышел, Вахтанг мрачно проговорил:
— Сонька, лярва, ты уймешься?! Чего ты несешь, а? Чего ты, дура, на русских при блондине Сереге окрысилась? Из-за импотента Вадика отыгрываешься?!
— Да так, вообще размышляю, для поддержания светской беседы.
Вахтанг покачал головой.
— Хорошо этот Серега фраер самарский, но битый бы парень или интеллигент сразу б уловили, какая ты «киноактриса». Рассекли бы твои ухватки. Что ты за сиськи всю дорогу хватаешься? «Туфту лепит», «лохи»… Оборзела, манда ты, в блатной аудитории! Уже не хаваешь, как за нормальную канать.
Сонька Медь по-боевому сощурилась.
— Козел! Ты на кого наезжаешь? Кто тебя на это дело поставил? Кто из тебя, мудилы чугунной, путевого сделал? И ты, фуфляк, на меня катишь?! Сам-то уже кто?! Режиссер в штанине! Ты-то какими словами пользуешься? Вот чего ты мне сечас лепил? «Оборзела», «хаваешь», «канать»… Этому тебя во ВГИКе учили?
— Кончайте, придурки, базар! — возгласила Нюська.
Вахтанг и Сонька примолкли.
Вернулся Кострецов, рассовавший по дороге куда надо пару-тройку «жучков».
— Не буду больше занимать ваше внимание, — сказал он, не присаживаясь. — У вас дела, у меня дела. Соня, я с вами для консультаций обязательно через Вахтанга свяжусь.
Дамы грациозно наклонили головки с прическами от лучших московских парикмахеров. Вахтанг пошел проводить Сергея.
Сонька налила себе коньяку в стакан, залпом кинула его себе в рот, крякнула и сказала:
— А я, Нюсь, этому кудрявому Сереге бесплатно б дала. Видать, огневой парень. Осточертел мне этот черножопый мудила да такая клиентура, как Вадик слюнявый. Не, с большим бы чувством голубоглазому-то дала.
— У тебя не заржавеет, — ответила Нюська.
* * *
Кострецов сел в машину к Топкову.
Тот прокрутил ему запись разговора «кинорежиссера» и «актрисы» Соньки, когда капитан был в туалете (тот успел воткнуть на выходе из гостиной «жука»). Сергей, слушая, хохотал.
— А вот самое для тебя интересное, — сообщил Гена и включил слова Сони, когда Вахтанг провожал Кострецова до передней.
— Впечатляюще, — аттестовал Кострецов. — А что? Сонька эта, как та знаменитая Сонька Золотая Ручка. Вернее, она из-за рыжины — Медная. Женщина хоть куда. Причем я уже доложил в ФСБ, что на баб я в данное время зол, — упомянул он беседу об истинно офицерском с Сашей Хроминым.
* * *
Вечером в заведение Ваха и Соньки Меди пожаловали Гриня Дух и киллер Вадик.
Вахтанг встречал каждого и провожал в гостиную к шикарно накрытому столу. Он предложил гостям выпивать-закусывать, а сам удалился в дальние комнаты, чтобы осмотреть перед выходом к зрителям свою «труппу», в том числе и двоих одурманенных девиц.
— Рад вас видеть, — сказал Грине пришедший позже Вадик, когда они остались одни. — Если не ошибаюсь, вас зовут Гриня. Я Вадим.
— Гриней Духом кликают, — небрежно ответил Гриня, разглядывая этого хиляка с бесцветными и будто б пустыми глазами. — А ты от кого обо мне слыхал?
— Думаю, что общий знакомый у нас один. Я имею в виду Маэстро.
— О, так ты с ним кашу варишь? — произнес Гриня, удивляясь про себя на такого подельника Маэстро.
— Исполняю разные поручения, — скромно произнес Вадик.
— Ну, давай для знакомства.
Дух налил Вадику и себе водки в большие рюмки. Чокнулся с хиляком и с удовольствием выпил. Вадик сделал маленький глоток, отставил рюмку и смущенно пояснил:
— Я мало пью.
В комнату заглянул Вахтанг и позвал Гриню. Дух бодро встал и пошел за ним в предчувствии приятных минут, когда получаешь большие деньги.
В закутке Вахтанг положил перед Гриней на тумбочку кейс.
— Пожалуйста, ознакомься.
Грузин отошел. Гриня распахнул крышку, глянул на вечнозеленые долларовые купюры и ласково пропел, перефразируя старинную блатную песню:
Деньги зеленые ровными пачками
С полок глядели на нас…
Он стал серьезным, пересчитывая наличность. Да, расплатился Маэстро и за «роллс», и за другие сданные ему в последнее время машины сверх Грининых ожиданий. Дух аккуратно закрыл кейс ключиком, который висел на его ручке. Спрятал ключ и позвал:
— Вахтанг!
Тот снова появился.
— Убери это пока, — протянул ему кейс Гриня. — Буду уезжать, напомни, чтобы взял, — он усмехнулся.
— А что, кацо? — весело откликнулся Вахтанг. — Тут так может дело пойти, что не только о бабках, а и о себе забудешь, клянусь могилой мамы.
— Слышь, а чего этот Вадим за бивень? — поинтересовался Дух, употребляя выражение, обозначающее слабоумного. — И Маэстро он знает…
— Вадик-то? — переспросил Вахтанг и закатил глаза под неандертальский лоб. — Да это первый человек у Маэстро! Никогда плохого о нем не говори.
— Ну? Во, в натуре, дела, — Гриня поприжал язык.
— Выпивайте, — напутствовал его Вахтанг. — Сейчас первый номер программы начнется.
Гриня вернулся в гостиную, сел за стол и совсем другими глазами посмотрел на Вадика.
Лошадиный нюх Духа подсказал ему поискать в этом парнишке, едва ли не шестнадцатилетнем по виду, какие-то приметы, выделившие того в подручные к самому Маэстро. Парень был тщедушен, но руками тверд, — стоит посмотреть, как он действовал столовыми приборами. Лицо предельно расслабленное, но Гриня встречал и такие, вроде бы отсутствующие, лица. В нужный момент, даже миг, они преображались, будто выглядывал другой человек. Обычно этой особенностью физиономии обладали шулера, кидалы, киллеры.
Вадик словно почуял исследовательский интерес Грини и, выдавив подобие улыбки, вяло спросил:
— Вы меня разглядываете?
— А ты чего, всем «вы» говоришь? — скрывая неловкость, бормотнул Гриня.
— Да, привык. Может быть, потому, что в детдоме воспитывался. Там нас чуть ли не дубиной приучали уважать окружающих. Феню редко употребляю, потому что постоянно читаю.
— Что ж читаешь? Детективы? Романы?
Вадик вежливо отвел глаза, чтобы Дух не поймал в них насмешки, и объяснил:
— Нет, это не люблю. Ну что о нашей с вами своеобразной жизни могут особенного в этих художественных произведениях писатели сообщить? Интересно для нас могли бы написать лишь те, кто одновременно и идейный уголовник, и «правильный» сыщик. Но такое сочетание невозможно. Я больше читаю биографии, документальные вещи. А в детективах, романах предпочитаю сам участвовать.
— Да какие ж у нас романы? — осведомился Дух, дальше наливая только себе, по-северному.
— Ну как же? Вся наша судьба — это полный приключений, смертельной опасности роман. И женщины в нем обязательно возникают. Они, правда, не такие, о которых мечтают фраера. Но тех мне и не нужно. Важно ведь, Гриня, чтобы женщина по тому же лезвию бритвы, что и мы, шла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71