В правой руке зажата прямоугольная бутылка. Из плохо закрученной пробки вытекла желтоватая жидкость, пахнет спиртом и дорогим одеколоном.
Определенно, это заколдованный дом. Осторожно закрываю крышку, присаживаюсь на нее и пытаюсь думать. Ничего не получается. При избытке молока думать практически невозможно.
Иду мыть грудь. Иду кормить ребенка.
Коля лежит на боку, подпирая голову рукой, и смотрит, как я это делаю.
— Знаешь, — говорит он шепотом, — я все время пытался представить, как Ляля будет кормить грудью… И не мог. А у тебя это выходит очень естественно…
— У всех женщин это естественно.
— Нет. У Ляли маленькая грудь, ей бы пришлось что-то придумывать.
— Коля, почему — она?
— Не знаю… как-то само собой получилось, мы даже и не разговаривали сначала. С ней так приятно молчать! Она смотрит, смотрит в глаза, потом вдруг обхватит горло рукой и сглотнет ком, а зрачки расширятся… Или проведет кончиком указательного пальца по лицу, “нарисует профиль”, она так говорила — “можно нарисовать твой профиль?” — а на шее ее палец проваливался в дырку между ключицами и начинал надавливать, сначала легко, потом сильнее, и от этого у меня начинались галлюцинации, и я переставал дышать, честное слово!
— Представляю…
— Она говорила, что бог — женщина.
— Логично.
— Она не верила в астрологию. Она говорила, что все это чушь, что человек может сам управлять и жизнью и смертью. Она пила мою кровь.
— Хватит выдумывать!
— Честно. Я порезался как-то, она взяла палец в рот и сосала его, я чувствовал на ранке ее язык и от этого чуть не кончил!
— Коля, ты же понимаешь, что у такой женщины, — осторожно начинаю я, — в одно и то же время могло быть несколько мужчин. К примеру, ты и еще кто-то.
— Нет! — он смотрит удивленно и злобно.
Ладно, я пас. Тут я ничего поделать не смогу. Пить кровь — это, конечно, полный загиб. Или попробовать последний раз?
— Я хотела сказать, что, если она с тобой не трахалась, с кем-то же она должна была это делать?!
— Во-первых, — объясняет мне, тупой пошлячке, мальчик Коля, — на девятом месяце женщины уже не трахаются! А во-вторых, если ей очень приспичило, она могла это делать с мужем.
Ну полный загиб!
— Ты сам сказал, что у нее было сорок два мужчины! — завожусь я.
— Так это же до меня! — Коля совершенно обезоруживает своей верой и наивностью.
Он удовлетворен выражением моего лица и снисходительно интересуется:
— Ты же из-за любви топиться пошла, так ведь?
— Нет, из-за смерти.
— Но ребенок у тебя получился из-за любви?
— Ребенки получаются из-за слияния яйцеклетки и сперматозоида.
— Не хочешь разговаривать?
— О чем?
— О любви! — шепчет Коля.
— Я ничего не знаю о любви. Ребенок в животе был мне дороже мужчины, от которого он появился. Разве такое может быть, если — любовь?
— Может. Например, если ты — лесбиянка, — авторитетно заявляет Коля. — Ты любила ее?
— Кого?..
— Лялю.
— Я ее никогда в глаза не видела. Подумав, он ложится на спину и замечает:
— Я тебе верю. Но почему мне все время кажется, что вы были повязаны? Ты же узнала ее на фотографии!
— Из этого только следует, что я…
— Видела ее фотографию, — вздыхает Коля. — А если бы ты знала, как от нее пахло! Если закрыть золотыми волосами лицо, сразу начинаешь плыть, плыть… Потому что под ее волосами Земля вращается в другую сторону. А где ты видела фотографию Ляли?
— Мне ее дала Куска Лучара.
— Это какая-то колдунья, ты рассказывала.
— Да. Мы с нею дружны уже десять лет. Мой отец работал на Гаити и теперь часто ездит туда к друзьям.
— На Гаити? Эта колдунья с Гаити? Откуда у нее фотография Ляли?
Убираю заснувшего ребенка от груди. Ложусь на спину рядом с Колей, нахожу его руку и слегка сжимаю пальцы.
— Она попросила одноногого Персикаля, он сделал ей одну. Персикаль фотографировал туристов.
— Потому что ей понравилась фотография красивой золотоволосой женщины? — пытается понять Коля.
— Нет. Фотография Куоке была нужна, чтобы отдать ее мне. Она сказала: “Найди эту моракусу и останови ее. Поклянись, что найдешь”. И я поклялась. Я была тогда беспечна и глупа, я не знала, что значит клятва, данная Куоке. Она сказала, что я должна найти ее до пятнадцатой жертвы, потому что пятнадцать лун Куока будет выпрашивать себе прощение у Агуры Всевидящего, а больше не сможет, и я расплачусь частичкой себя.
— Ничего не понимаю, но звучит красиво. Помесь сказки о Бабе-яге с новеллами Маркеса.
— Я и воспринимала это как сказку, забавное приключение из жизни колдуний.
— И что такого страшного сделала Ляля?
— В третий свой приезд на Гаити она украла порошок для странствующих мертвецов. Нет, как бы это объяснить, порошок она брала и раньше, но он имеет силу только десять месяцев, она украла тайну его изготовления!
— Давай что-нибудь съедим. Я проголодался.
— Подожди. Ты спросил о фотографии, помнишь?
— Да. Я только не понимаю, как потомственная колдунья позволяет себе такую халатность, как кражу рабочего материала! — веселится Коля.
— О, это просто. Она была покорена чарами твоей тетушки.
— То есть?..
— Одна из восемнадцати, да-да, не смотри так.
— Она гаитянка, эта колдунья?
— Креолка. Она темнокожая креолка без четырех передних зубов.
— Прекрати!
— Вот с такими губами! Вот с таким носом, она великолепна, она таитянка с полотен Гогена, еврейка с картин Боровиковского, она “Камеристка” Ван Дейка, “Лежащая марокканка” Серебряковой и “Скрипач с зеленым лицом” Шагала! Все это — она!
— Нет, — смеется Коля, — только не “Скрипач с зеленым лицом”! Он же мужчина!
— Он не мужчина! Он образ музыки страха и отчаяния! Иногда, под яркими звездами душного бархатного неба, в свете костров лицо Куоки становилось копией с лица “Скрипача” Шагала! Если бы я понимала, что творю, давая клятву!
— Слушай, а как ты нашла Лялю?
— По объявлению. У меня была фотография и инициалы, которые Куока срисовала с чемодана твоей тетушки. Я, конечно, понимала, что найти эту женщину практически невозможно, иногда я лениво просматривала всякие объявления, совершенно не представляя себе, что искать, но Куока предупредила, что, как только эта моракуса научится правильно делать порошок для странствующих в смерти, она захочет продавать свое умение. Я случайно наткнулась на объявление “Учительница пения для глухонемых дает уроки мастерства”.
— И что?
— Ты так спрашиваешь, потому что не знаешь основной заповеди Куски.
— Слава богу, я вообще не знаю ее заповедей!
— Подожди, это звучит очень философски. Человек становится несчастным, если видит, как глухонемой дает уроки пения слепым. Или слепой дает уроки пения глухонемым. Это приблизительный перевод, но значение выражения “учительница пения для глухонемых” для нее было объяснением полной бессмысленности познания чего бы то ни было перед равнодушием и могуществом вечности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Определенно, это заколдованный дом. Осторожно закрываю крышку, присаживаюсь на нее и пытаюсь думать. Ничего не получается. При избытке молока думать практически невозможно.
Иду мыть грудь. Иду кормить ребенка.
Коля лежит на боку, подпирая голову рукой, и смотрит, как я это делаю.
— Знаешь, — говорит он шепотом, — я все время пытался представить, как Ляля будет кормить грудью… И не мог. А у тебя это выходит очень естественно…
— У всех женщин это естественно.
— Нет. У Ляли маленькая грудь, ей бы пришлось что-то придумывать.
— Коля, почему — она?
— Не знаю… как-то само собой получилось, мы даже и не разговаривали сначала. С ней так приятно молчать! Она смотрит, смотрит в глаза, потом вдруг обхватит горло рукой и сглотнет ком, а зрачки расширятся… Или проведет кончиком указательного пальца по лицу, “нарисует профиль”, она так говорила — “можно нарисовать твой профиль?” — а на шее ее палец проваливался в дырку между ключицами и начинал надавливать, сначала легко, потом сильнее, и от этого у меня начинались галлюцинации, и я переставал дышать, честное слово!
— Представляю…
— Она говорила, что бог — женщина.
— Логично.
— Она не верила в астрологию. Она говорила, что все это чушь, что человек может сам управлять и жизнью и смертью. Она пила мою кровь.
— Хватит выдумывать!
— Честно. Я порезался как-то, она взяла палец в рот и сосала его, я чувствовал на ранке ее язык и от этого чуть не кончил!
— Коля, ты же понимаешь, что у такой женщины, — осторожно начинаю я, — в одно и то же время могло быть несколько мужчин. К примеру, ты и еще кто-то.
— Нет! — он смотрит удивленно и злобно.
Ладно, я пас. Тут я ничего поделать не смогу. Пить кровь — это, конечно, полный загиб. Или попробовать последний раз?
— Я хотела сказать, что, если она с тобой не трахалась, с кем-то же она должна была это делать?!
— Во-первых, — объясняет мне, тупой пошлячке, мальчик Коля, — на девятом месяце женщины уже не трахаются! А во-вторых, если ей очень приспичило, она могла это делать с мужем.
Ну полный загиб!
— Ты сам сказал, что у нее было сорок два мужчины! — завожусь я.
— Так это же до меня! — Коля совершенно обезоруживает своей верой и наивностью.
Он удовлетворен выражением моего лица и снисходительно интересуется:
— Ты же из-за любви топиться пошла, так ведь?
— Нет, из-за смерти.
— Но ребенок у тебя получился из-за любви?
— Ребенки получаются из-за слияния яйцеклетки и сперматозоида.
— Не хочешь разговаривать?
— О чем?
— О любви! — шепчет Коля.
— Я ничего не знаю о любви. Ребенок в животе был мне дороже мужчины, от которого он появился. Разве такое может быть, если — любовь?
— Может. Например, если ты — лесбиянка, — авторитетно заявляет Коля. — Ты любила ее?
— Кого?..
— Лялю.
— Я ее никогда в глаза не видела. Подумав, он ложится на спину и замечает:
— Я тебе верю. Но почему мне все время кажется, что вы были повязаны? Ты же узнала ее на фотографии!
— Из этого только следует, что я…
— Видела ее фотографию, — вздыхает Коля. — А если бы ты знала, как от нее пахло! Если закрыть золотыми волосами лицо, сразу начинаешь плыть, плыть… Потому что под ее волосами Земля вращается в другую сторону. А где ты видела фотографию Ляли?
— Мне ее дала Куска Лучара.
— Это какая-то колдунья, ты рассказывала.
— Да. Мы с нею дружны уже десять лет. Мой отец работал на Гаити и теперь часто ездит туда к друзьям.
— На Гаити? Эта колдунья с Гаити? Откуда у нее фотография Ляли?
Убираю заснувшего ребенка от груди. Ложусь на спину рядом с Колей, нахожу его руку и слегка сжимаю пальцы.
— Она попросила одноногого Персикаля, он сделал ей одну. Персикаль фотографировал туристов.
— Потому что ей понравилась фотография красивой золотоволосой женщины? — пытается понять Коля.
— Нет. Фотография Куоке была нужна, чтобы отдать ее мне. Она сказала: “Найди эту моракусу и останови ее. Поклянись, что найдешь”. И я поклялась. Я была тогда беспечна и глупа, я не знала, что значит клятва, данная Куоке. Она сказала, что я должна найти ее до пятнадцатой жертвы, потому что пятнадцать лун Куока будет выпрашивать себе прощение у Агуры Всевидящего, а больше не сможет, и я расплачусь частичкой себя.
— Ничего не понимаю, но звучит красиво. Помесь сказки о Бабе-яге с новеллами Маркеса.
— Я и воспринимала это как сказку, забавное приключение из жизни колдуний.
— И что такого страшного сделала Ляля?
— В третий свой приезд на Гаити она украла порошок для странствующих мертвецов. Нет, как бы это объяснить, порошок она брала и раньше, но он имеет силу только десять месяцев, она украла тайну его изготовления!
— Давай что-нибудь съедим. Я проголодался.
— Подожди. Ты спросил о фотографии, помнишь?
— Да. Я только не понимаю, как потомственная колдунья позволяет себе такую халатность, как кражу рабочего материала! — веселится Коля.
— О, это просто. Она была покорена чарами твоей тетушки.
— То есть?..
— Одна из восемнадцати, да-да, не смотри так.
— Она гаитянка, эта колдунья?
— Креолка. Она темнокожая креолка без четырех передних зубов.
— Прекрати!
— Вот с такими губами! Вот с таким носом, она великолепна, она таитянка с полотен Гогена, еврейка с картин Боровиковского, она “Камеристка” Ван Дейка, “Лежащая марокканка” Серебряковой и “Скрипач с зеленым лицом” Шагала! Все это — она!
— Нет, — смеется Коля, — только не “Скрипач с зеленым лицом”! Он же мужчина!
— Он не мужчина! Он образ музыки страха и отчаяния! Иногда, под яркими звездами душного бархатного неба, в свете костров лицо Куоки становилось копией с лица “Скрипача” Шагала! Если бы я понимала, что творю, давая клятву!
— Слушай, а как ты нашла Лялю?
— По объявлению. У меня была фотография и инициалы, которые Куока срисовала с чемодана твоей тетушки. Я, конечно, понимала, что найти эту женщину практически невозможно, иногда я лениво просматривала всякие объявления, совершенно не представляя себе, что искать, но Куока предупредила, что, как только эта моракуса научится правильно делать порошок для странствующих в смерти, она захочет продавать свое умение. Я случайно наткнулась на объявление “Учительница пения для глухонемых дает уроки мастерства”.
— И что?
— Ты так спрашиваешь, потому что не знаешь основной заповеди Куски.
— Слава богу, я вообще не знаю ее заповедей!
— Подожди, это звучит очень философски. Человек становится несчастным, если видит, как глухонемой дает уроки пения слепым. Или слепой дает уроки пения глухонемым. Это приблизительный перевод, но значение выражения “учительница пения для глухонемых” для нее было объяснением полной бессмысленности познания чего бы то ни было перед равнодушием и могуществом вечности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82