— Устраивайтесь поудобней, вот здесь… Что? Не хотите рядом с Колей? Коля, отсядь! Выпейте сначала горячего чаю с коньяком, а потом съешьте чего-нибудь. Не хотелось вас огорчать, но в вашем деле произошли кое-какие изменения, непредвиденные обстоятельства, можно сказать, трагедия… — я сбиваюсь и прошу Колю продолжить.
— А чего там долго объяснять, — переходит к делу Коля. — Дядя Антон задушил свою жену.
Артур пьет чай и смотрит устало, но доброжелательно.
— Он что, не понял? — поворачивается Коля ко мне.
— Ты не правильно объясняешь. Женщина, которую вы знаете как Лену, была замужем…
— Да. Я знаю, — кивает Артур. — Она вдова с двумя детьми.
Мы с Колей переглядываемся.
— Это сложно сказать, кто из них первый овдовел. Мы можем только предполагать, вот Коля, он видел…
— Я видел трупы обоих и предполагаю, что дядя Антон придушил свою жену, а уже потом его закололи отверткой.
— Можно еще печенья? — просит гость.
— Он ничего не понимает, может, я отшиб ему стулом мозги?
— Извините, молодой человек, мои мозги в порядке. Но вы меня принимаете за кого-то другого, я совершенно не знаю этого вашего дядю…
— Зато ты знаешь мою тетю! Ее звали Мадлена Сидоркина, у нее двое детей, последнего она родила при мне в Москве три месяца назад! Я называл ее Лялей, а ты — Леной, теперь понял, идиот?
— Нет! — улыбается Артур.
— Давай пойдем с другого конца, — вступаю я. — Вы пришли в этот дом, легли в багажник машины, приняли снотворное, чтобы вас в таком состоянии вывезли в Ленинградский порт, так?
— Так, — неуверенно кивает Артур.
— Расслабьтесь, вы же сами просили вам помочь!
— Мне сможет помочь только учительница пения для глухонемых, — вздыхает Артур. — Это ее дом? Я сделал все, как сказала Лена, мы должны были здесь встретиться и вместе уехать. Я — в багажнике, Лена — за рулем.
— А дети? — вступаю я — Дети на заднем сиденье?
— Не-е-е знаю… О детях ничего не говорилось.
— Это был большой сюрприз для дяди из багажника! — замечает Коля.
— Не мешай. Допустим, Лена привезла вас в Ленинградский порт. Она должна была плыть с вами?
— Конечно. Она сказала, что полностью все продумала. Меня загружают в багаж до Амстердама.
— В багаж?..
— Да. Я засыпаю, меня грузят в какой-то коробке в багажное отделение, а в Амстердаме…
— Вы должны были понюхать порошок? — озарило меня.
— Вероятно. Не знаю точно, я спросил у Лены, что это будет за снотворное, дело в том, что я не переношу уколов, а она меня успокоила. Ты, говорит, будешь спать как мертвый, и никаких уколов.
— А Амстердам потому, что до следующего порта больше сорока часов ходу, — я откидываюсь на спинку стула и смотрю на Артура оценивающе. — Скажите, почему вы не могли уехать как пассажир?
— Потому что я приговорен. Меня не выпустят. Я прохожу свидетелем по одному делу государственной важности. Я случайно оказался в том месте и видел все. Банально, да? Суд длится уже больше года, сначала меня охраняли как важного свидетеля, а потом все переменилось, меня трижды пытались убить. Что-то вроде несчастных случаев, понимаете? Я стал скрываться.
— А вы не пытались сами скрыться за границу? Купить поддельный паспорт, загримироваться…
— Вы знаете, меня посещали такие мысли, и друзья из Калининграда предлагали перебросить в Литву или в Финляндию… Но Лена сказала, что я в этих делах очень неуклюжий, обязательно попадусь, что у меня на физиономии все написано. Я, только когда занят делом, каменею и тогда мобилизую все силы… Ну, в общем, я неудачник.
— А чем вы занимаетесь? — смотрю в раскрасневшееся лицо с тонкой черной полоской усов над нежным ртом, огромными темными глазами с густыми ресницами, выступающими скулами и длинным тонким носом.
Да он красавчик!
— Я… Я некоторым образом студент института физической культуры.
— Баскетболист? — спрашивает Коля.
— Нет. Бильярдист. Я гроссмейстер международного уровня.
— Сколько тебе… лет? — я перехожу на “ты”, обратив внимание на его сильные ухоженные пальцы.
— Двадцать два, а что?
Мы с Колей замолкаем и, уставившись в стол, обдумываем услышанное. Минуты через три я вдруг поняла, что влюбленный бильярдист, уверенный, что его возлюбленная — вдова, как-то же должен объяснить появление на свет младенца у своей женщины! И тут меня так пришибло догадкой, что я резко вскочила, опрокинув стул.
— Ты па-пожалуйста пей чай, согревайся, а нам с Колей нужно кое-что обсудить.
В коридоре я беру Колю за уши, наклоняю его голову и шепчу:
— Займи гостя, а мне нужно провести обыск.
— Опять?..
— Я не знаю, какая-нибудь справка или… не важно. Если я найду эту бумажку, я точно смогу доказать, что ты не имеешь никакого отношения к смерти своей тети, то есть своей любимой женщины… то есть любимой женщины бильярдиста, — я совсем запуталась.
— Ты не умеешь искать, — самонадеянно заявляет Коля. — Опиши мне эту бумажку, я за полчаса ее найду, если она в доме.
— Я не могу ее описать, я понятия не имею, что это за бумажка!
— А! — на него находит просветление. — Ты хочешь оставить нас вдвоем, чтобы я без свидетелей прикончил этого…
— Нет! Не смей его трогать. Ты даже не представляешь, кто сидит в кухне!
Первым делом я иду в кабинет. Методично потрошу ящики письменного стола, потом приступаю к книгам. Даже на первый взгляд понятно, что перетрясти все книги удастся разве что к рассвету, но я ничего не могу с собой поделать, я вынимаю том за томом огромные энциклопедии, справочники автолюбителя, романы Дюма и Саган и трясу их и бросаю потом на пол — чтобы не перепутать. Хорошо, что я начала с тяжелых энциклопедий. Через десять минут я так устала, что сползла на пол и приказала себе внедриться в ситуацию. Итак. Раннее утро в доме Сидоркиных, супружеская чета завтракает или еще валяется в постели?.. Предположим, что ревнивый муж действует импульсивно, не обдумывая, как именно он придушит свою Дездемону… Тогда мои поиски запрятанной справки бессмысленны, потому что такой мужчина не будет обдумывать ситуацию, прятать справку в книгу или в сейф… Смотрю на сейф. Он сразу, честно, по-мужски, придушит жену, и все. Сейф стоит осмотреть… Значит, он не получил эту справку накануне, не продумал способ убийства жены ночью, он… Он получил известие по телефону! Во сколько звонил Коля?.. Он говорил, что-то около половины седьмого… Это ничего не значит. Смотрю на телефон на столе. Смотрю на сейф. Все мои предположения могут оказаться ерундой, если прекрасная Ляля после звонка мальчика Коли решила испортить мужу тот день окончательно и призналась во всех грехах (шестьдесят признаний — по минуте на каждое). Допустим, она дошла до тридцать седьмого и вообще не успела упомянуть всех женщин, с которыми изменяла мужу, а может быть, в замужестве от ее шести десятков имели место быть не больше дюжины, нет, не то… Смотрю на телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82