Мисс Силвер владело неприятное чувство — как будто она пытается нащупать дорогу в тумане. Любая зацепка обрывалась, любая попытка что-то проследить заканчивалась полной неразберихой. Начав выяснять, что же случилось с Анной Бол, она стала разделять страх и миссис Крэддок относительно благополучия детей. А в довершение всего появилось дело с деньгами, похищенными из банка в Эндерби-Грине. Когда она коснулась того, что можно было бы условно назвать «проблемой Крэддоков», Фрэнк не усмотрел в опасных передрягах чего-то настораживающего. Трое действительно непослушных детей вполне могли сами опрокинуть лодку, а грибы — что ж, они были похожи на хорошие, любой мог ошибиться. Он тут же припомнил заметку в «Тайме» на эту тему, где эксперт в заключение сказал, что не существует конкретных тестов, просто если вы находите грибы под соснами, то лучше их не рвать — они несъедобны.
Что касается ворованных денег, она ведь сама ему указала, что банкноты долго находились в обращении и могли пройти через десятки рук, прежде чем попали в кассу мисс Уикс. Но думала ли она о «проблеме Крэддоков» или о проблеме похищенных денег, предчувствие опасности нарастало.
Она прошла половину склона, когда услышала позади себя шаги, и вкрадчивый голос произнес:
— Куда направляетесь, прекрасная леди?
Столь куртуазно к ней мог обратиться только один человек, и потому она не удивилась, увидев рядом Августуса ремингтона, одетого менее причудливо, чем всегда. Нельзя сказать, что он оделся как другие люди, но, по крайней мере, на нем не было блузы и плисовых штанов, как обычно в Колонии; несмотря на определенную вольность покроя и чересчур низкий ворот рубашки, его одежда уже более походила на то, что носят простые смертные. Он был без шляпы, и ветер трепал его длинные белые волосы.
Мисс Силвер рассудительно сказала:
— Я иду на пятичасовой автобус.
Он всплеснул изящными ручками:
— Я тоже. Прискорбная необходимость. Все эти механизмы оскверняют чистоту деревенской жизни.
Мисс Силвер никогда не считала жизнь в деревне особенно чистой, но воздержалась от замечаний.
— Этот запах, — слабеющим голосом сказал Августус Ремингтон, — этот шум… я особенно восприимчив к шуму. Безжалостный, неумолимый скрежет… ах, механизмов. Я совершенно невежествен во всем, что касается этих чудовищных механистических изобретений, но не сомневаюсь, что весь этот прогресс добром не кончится. Как я уже сказал, печальное удобство, притупляющее всякое артистическое начало, но, увы, необходимое. Вы ходили по магазинам?
— Я приезжала выпить чаю с приятелем.
— А я — в погоню за красотой. — Он хихикнул. — Не поймите меня неправильно. Я апеллирую к абстрактной красоте, к путеводной звезде искусства, и случай привел меня к тому, что я бесплодно искал многие томительные годы. Мне мешали, мне чинили препятствия, разрушали планы, но сегодня моя борьба увенчалась успехом! Сам не зная как, я вошел в маленький, темный магазинчик на Рыночной площади. Старые балки навевали аромат былого, стены издавали странный шепот. Меня обслуживала Девушка, цветущая, но незатейливая, как роза, выставившая напоказ все свои лепестки. Она говорила с отвратительным акцентом и к тому же наелась мятных лепешек. Она разложила передо мной на подносе шелка для вышивания, и наконец-то я увидел тот оттенок, который искал: тончайший оттенок розы, умершей еще в бутоне, так и не Раскрывшей нам свою тайну.
Тем временем они подошли к автобусу. До отправления оставалось пять минут, свободных мест было много, и мисс Силвер ничего не оставалось, как сесть рядом с мистером Ремингтоном, который продолжал разглагольствовать в том же духе, испытывая ее долготерпение. Незадолго до пяти вошла Гвинет Тремлет; а в последнюю минуту на ступеньку вскочил рослый молодой человек с чемоданом, он пробрался на свободное место в первом ряду и сел, хмуро уставившись в спину шофера.
Мисс Силвер сразу его узнала и преисполнилась гнева, что можно ей простить, ибо он был, что называется, последней каплей, переполнившей чашу. Но что мисс Силвер могла сделать! Мотор взревел, автобус, дернувшись, покатил по шоссе. Августус Ремингтон выдал ей беглый комментарий чувств, которые он при этом испытал. Его голос стал почти не слышен, он едва шептал. Мисс Силвер не обращала на него внимания. Ее взгляд сосредоточился на затылке Питера Брэндона, а мысли были охвачены досадой, что он последовал за Томазиной в Дип-Энд, и размышлениями о том, как скоро он оттуда уберется.
По мере продвижения в Дипингу пассажиры выходили, большая часть сошла в Ледхиле. Напротив них освободилось место, мисс Гвинет не упустила возможность пересесть, и мистер Ремингтон бурно ее приветствовал.
— Ах, наконец-то, так гораздо лучше! А то я уж спрашивал себя, за что я подвергнут остракизму.
Мисс Тремлет обуздала его в самой изысканной манере:
— Боже мой, Августус, не говорите глупости! Вас нельзя не заметить, а вы могли бы видеть, что я заняла единственное свободное место.
Он издал показной вздох:
— У меня очень ранимая душа. Малейший намек на холодность — и я болен. На прошлой неделе вы рассердились на меня, и мне пришлось принять три таблетки аспирина. А сегодня я уже настрадался. Я не меньше вашего восхищаюсь Певерилом, и я знаю, что вы с Элейн не желаете слышать ни слова против его светлейшей особы, но я не могу притворяться, что не удручен, когда он поехал на машине в Ледлингтон, а потом обратно, но даже не предложил меня подвезти.
Мисс Гвинет сидела очень прямо. На ней было бесформенное зеленое пальто и множество шарфов: один, в оранжево-фиолетовую полоску, на голове, два-три на шее и на плечах. Концы их как-то неприкаянно болтались, и во время разговора она то и дело их подтыкала. Довольно резко она сказала:
— Но Певерил не ездил в Ледлингтон.
И снова зажурчал полушепот Августуса Ремингтона:
— Моя дорогая Гвинет, конечно же ездил! Он поставил свою машину на Рыночной площади, я ее увидел, как только вышел из того благословенного магазинчика. Ах да, вы же ничего не знаете! Я поведал об этом мисс Силвер. Дорогая, наконец-то я достиг цели своих поисков: исключительный оттенок, я уже почти отчаялся его найти. В этой темной лавчонке он светился, как драгоценный камень! А когда я вышел, то сразу узрел машину Певерила. Вспомнив, что я поведал ему о намерении посетить Ледлингтон, я чуть не упал, так меня ранило его равнодушие.
Мисс Гвинет тут же вспомнила, что она тоже говорила Певерилу, что поедет в Ледлингтон, и не нашла ничего лучшего, как с пророческим видом констатировать:
— Если бы он хотел, чтобы мы поехали с ним, он бы нам предложил.
— Дорогая Гвинет! Как хорошо вы это высказали! Если бы он хотел, он бы нас позвал. Так просто, так прямо, так точно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Что касается ворованных денег, она ведь сама ему указала, что банкноты долго находились в обращении и могли пройти через десятки рук, прежде чем попали в кассу мисс Уикс. Но думала ли она о «проблеме Крэддоков» или о проблеме похищенных денег, предчувствие опасности нарастало.
Она прошла половину склона, когда услышала позади себя шаги, и вкрадчивый голос произнес:
— Куда направляетесь, прекрасная леди?
Столь куртуазно к ней мог обратиться только один человек, и потому она не удивилась, увидев рядом Августуса ремингтона, одетого менее причудливо, чем всегда. Нельзя сказать, что он оделся как другие люди, но, по крайней мере, на нем не было блузы и плисовых штанов, как обычно в Колонии; несмотря на определенную вольность покроя и чересчур низкий ворот рубашки, его одежда уже более походила на то, что носят простые смертные. Он был без шляпы, и ветер трепал его длинные белые волосы.
Мисс Силвер рассудительно сказала:
— Я иду на пятичасовой автобус.
Он всплеснул изящными ручками:
— Я тоже. Прискорбная необходимость. Все эти механизмы оскверняют чистоту деревенской жизни.
Мисс Силвер никогда не считала жизнь в деревне особенно чистой, но воздержалась от замечаний.
— Этот запах, — слабеющим голосом сказал Августус Ремингтон, — этот шум… я особенно восприимчив к шуму. Безжалостный, неумолимый скрежет… ах, механизмов. Я совершенно невежествен во всем, что касается этих чудовищных механистических изобретений, но не сомневаюсь, что весь этот прогресс добром не кончится. Как я уже сказал, печальное удобство, притупляющее всякое артистическое начало, но, увы, необходимое. Вы ходили по магазинам?
— Я приезжала выпить чаю с приятелем.
— А я — в погоню за красотой. — Он хихикнул. — Не поймите меня неправильно. Я апеллирую к абстрактной красоте, к путеводной звезде искусства, и случай привел меня к тому, что я бесплодно искал многие томительные годы. Мне мешали, мне чинили препятствия, разрушали планы, но сегодня моя борьба увенчалась успехом! Сам не зная как, я вошел в маленький, темный магазинчик на Рыночной площади. Старые балки навевали аромат былого, стены издавали странный шепот. Меня обслуживала Девушка, цветущая, но незатейливая, как роза, выставившая напоказ все свои лепестки. Она говорила с отвратительным акцентом и к тому же наелась мятных лепешек. Она разложила передо мной на подносе шелка для вышивания, и наконец-то я увидел тот оттенок, который искал: тончайший оттенок розы, умершей еще в бутоне, так и не Раскрывшей нам свою тайну.
Тем временем они подошли к автобусу. До отправления оставалось пять минут, свободных мест было много, и мисс Силвер ничего не оставалось, как сесть рядом с мистером Ремингтоном, который продолжал разглагольствовать в том же духе, испытывая ее долготерпение. Незадолго до пяти вошла Гвинет Тремлет; а в последнюю минуту на ступеньку вскочил рослый молодой человек с чемоданом, он пробрался на свободное место в первом ряду и сел, хмуро уставившись в спину шофера.
Мисс Силвер сразу его узнала и преисполнилась гнева, что можно ей простить, ибо он был, что называется, последней каплей, переполнившей чашу. Но что мисс Силвер могла сделать! Мотор взревел, автобус, дернувшись, покатил по шоссе. Августус Ремингтон выдал ей беглый комментарий чувств, которые он при этом испытал. Его голос стал почти не слышен, он едва шептал. Мисс Силвер не обращала на него внимания. Ее взгляд сосредоточился на затылке Питера Брэндона, а мысли были охвачены досадой, что он последовал за Томазиной в Дип-Энд, и размышлениями о том, как скоро он оттуда уберется.
По мере продвижения в Дипингу пассажиры выходили, большая часть сошла в Ледхиле. Напротив них освободилось место, мисс Гвинет не упустила возможность пересесть, и мистер Ремингтон бурно ее приветствовал.
— Ах, наконец-то, так гораздо лучше! А то я уж спрашивал себя, за что я подвергнут остракизму.
Мисс Тремлет обуздала его в самой изысканной манере:
— Боже мой, Августус, не говорите глупости! Вас нельзя не заметить, а вы могли бы видеть, что я заняла единственное свободное место.
Он издал показной вздох:
— У меня очень ранимая душа. Малейший намек на холодность — и я болен. На прошлой неделе вы рассердились на меня, и мне пришлось принять три таблетки аспирина. А сегодня я уже настрадался. Я не меньше вашего восхищаюсь Певерилом, и я знаю, что вы с Элейн не желаете слышать ни слова против его светлейшей особы, но я не могу притворяться, что не удручен, когда он поехал на машине в Ледлингтон, а потом обратно, но даже не предложил меня подвезти.
Мисс Гвинет сидела очень прямо. На ней было бесформенное зеленое пальто и множество шарфов: один, в оранжево-фиолетовую полоску, на голове, два-три на шее и на плечах. Концы их как-то неприкаянно болтались, и во время разговора она то и дело их подтыкала. Довольно резко она сказала:
— Но Певерил не ездил в Ледлингтон.
И снова зажурчал полушепот Августуса Ремингтона:
— Моя дорогая Гвинет, конечно же ездил! Он поставил свою машину на Рыночной площади, я ее увидел, как только вышел из того благословенного магазинчика. Ах да, вы же ничего не знаете! Я поведал об этом мисс Силвер. Дорогая, наконец-то я достиг цели своих поисков: исключительный оттенок, я уже почти отчаялся его найти. В этой темной лавчонке он светился, как драгоценный камень! А когда я вышел, то сразу узрел машину Певерила. Вспомнив, что я поведал ему о намерении посетить Ледлингтон, я чуть не упал, так меня ранило его равнодушие.
Мисс Гвинет тут же вспомнила, что она тоже говорила Певерилу, что поедет в Ледлингтон, и не нашла ничего лучшего, как с пророческим видом констатировать:
— Если бы он хотел, чтобы мы поехали с ним, он бы нам предложил.
— Дорогая Гвинет! Как хорошо вы это высказали! Если бы он хотел, он бы нас позвал. Так просто, так прямо, так точно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57