Ведь мог?
– Вряд ли. Это не в человеческом духе. Трантор был столичной планетой Галактики в течении двенадцати тысяч лет, самой густонаселенной планетой, однако, он не распространил свой период обращения в 1.08 Стандартного Галактического Дня на всю Галактику. Период обращения Терминуса – 0.91 СГД, но мы не оказываем давление в этом смысле на подчиненные нам планеты. Все планеты ведут собственный счет по своему Шестому Планетному Дню, и для межпланетных отношений делают перерасчет с помощью компьютера МПД на СГД.
Так сто СГД должен идти с Земли!
– Почему обязательно с Земли?
– Во-первых, Земля когда-то была единственной обитаемой планетой, и естественно, что ее день и год стали стандартом и, похоже, должны были остаться стандартом по социальной инерции, когда были заселены другие миры.
Во-вторых, модель, которую я создал, оборачивалась как и Земля, вокруг своей оси точно за 24 СГЧ и обходила вокруг своего солнца точно за один Стандартный Год.
– Это не могло быть совпадением?
Пилорат засмеялся.
– Теперь вы заговорили о совпадении. Стали бы вы держать пари, что такие вещи могут произойти случайно, по совпадению?
– Ладно, ладно, – пробормотал Тревиз.
– В сущности есть еще кое-что: есть архаическая мера времени, называемая месяцем…
– Я слышал об этом.
– Эта мера, по-видимому, охватывает период обращения земного спутника вокруг Земли. Однако…
– Да?
– Ну, один поражающий фактор модели: спутник, о котором я упомянул, огромный, больше четверти диаметра самой Земли.
– Никогда не слышал о подобном. Ни у одной населенной планеты Галактики нет такого спутника.
– Вот и хорошо, – с воодушевлением сказал Пилорат. – Если Земля единственный мир, породивший самые разнообразные формы жизни и эволюцию разума, мы ждем от нее какой-то физической уникальности.
– Но что общего между большим спутником и разнообразием форм, разумом и прочим?
– Вот теперь мы натолкнулись на трудность. Я и сам не знаю. Но это ценный вопрос, вы не думаете?
Тревиз встал и сложил руки на груди.
– Но в чем же тогда проблема. Просмотрите статистические данные об обитаемых планетах и найдите ту, у которой период обращения вокруг оси и вокруг солнца равны СГД и СГГ. И если у вас есть такой гигантский спутник, то вы нашли, что искали. Я предполагаю по вашему заявлению относительно «великолепной возможности», что вы это сделали и нашли свою планету.
– Ну… случилось совсем не так. Я просмотрел статистические данные вернее сказать это сделал астрономический департамент – и… зашел в тупик: такой планеты там нет.
– Но это означает, что все ваши аргументы рассыпались.
– Мне кажется, не все.
– Что значит – не все? Вы сделали модель с детальным описанием, но не нашли ничего подходящего к этой модели. Выходит, модель бесполезна. Вам нужно начать все с самого начала.
– Нет. Это означает, что данные о населенных планетах не полные. В конце концов их десятки миллионов, и некоторые из них – совершенно безызвестны.
Например, не имеется точных данных о населении почти половины планет. А о 640 тысячах населенных миров нет никакой информации, кроме названий, а иногда местонахождения. Некоторые галактографы считают, что миры рады этому. В императорскую эру это помогло им избежать налогов.
– А в следующие столетия, – цинично заметил Тревиз, – это помогло им служить базой для пиратов, что, при случае, могло обогатить их куда больше, чем обычная торговля.
– Об этом я не знал, с сомнением сказал Пилорат.
– Точно так же, мне кажется, Земля могла быть в списках обитаемых планет, будь на то ее желание. Она старейшая из всех, и ее не могли проглядеть в первые столетия галактической цивилизации. А попав в список, она бы там осталась. Тут мы можем рассчитывать на социальную инерцию.
Пилорат колебался и выглядел скорбно.
– На самом деле… в списке обитаемых планет есть планета, называемая Геей.
Тревиз уставился на него.
– Мне кажется, вы только что сказали, что Земли в списке нет.
– Земли, как таковой нет. Есть планета Гея.
– При чем тут Гея?
– Гея означает «Земля».
– А почему именно «Земля», Янов, а не что-нибудь другое? Название «Гея» мне ничего не говорит.
Обычно спокойное лицо Пилората готово было исказиться.
– Я не уверен, что вы мне поверите… Если исходить из моих анализов мифов, в языках Земли были некоторые различия, взаимно непонятные.
– Что?!
– Да, да. В конце концов, у нас тоже тысяча различных способов объясняться по всей Галактике.
– По Галактике, есть, конечно, диалектические вариации, но отнюдь не взаимно непонятные. Но даже, если некоторые из них трудно понять, у нас есть Стандартный Галактический.
– Конечно, но у нас постоянные путешествия. А что, если бы какой-нибудь мир был долгое время в изоляции?
– Но ведь вы говорите о Земле, об одной планете. Где же изоляция?
– Земля – прародина, не забудьте. Вероятно, человечество там какое-то время было невообразимо примитивным. Никаких межзвездных полетов, никаких компьютеров, никаких технологий вообще; оно едва отпочковалось от нечеловеческих предков.
– Это же нелепо!
Пилорат смущенно опустил голову.
– Может быть и так, об этом не стоит спорить дружище. Я никогда не собирался убеждать в этом кого-либо. Я виноват.
Тревиз тут же раскаялся.
– Янов, я прошу прощения. Я сказал, не подумав. Я ведь не привык к таким точкам зрения. Вы развивали свои теории свыше тридцати лет, а я был введен в них сразу и во все. Примите это во внимание. Ну, я представляю примитивный народ на Земле, говорящий на двух совершенно различных языках.
– Возможно, не на двух, а на полдюжины, – застенчиво сказал Пилорат.
– Земля могла разделяться на несколько больших земельных массивов, и между ними не могло быть сообщения. Жители каждого такого массива должны были развивать свой язык.
Тревиз сказал с серьезной осторожностью:
– И на каждом таком массиве, как только узнавали о другом, вероятно, спорили о «Вопросе происхождения» и о том, кто первый вышел из состояния животного.
– Наверное, так, Голан. И это было бы вполне естественным поведением. – И на одном из этих языков Земля называлась «Гея». А само слово «Земля» произошло из другого языка?
– Да, да.
– И в то время как Стандартный Галактический произошел от того языка, в котором Земля зовется Землей, народ Земли имеет некоторое основание называть свою планету «Геей» из другого языка.
– Точно! Вы очень быстро схватываете, Голан.
– Но, мне кажется, из этого не следует делать тайны. Если Гея то же самое, что и Земля, несмотря на разницу в названиях, тогда Гея, согласно вашим предыдущим аргументам, должна иметь период обращения точно в Галактический День, период обращения точно в один Галактический Год, а гигантский спутник обращаться вокруг нее точно за один месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– Вряд ли. Это не в человеческом духе. Трантор был столичной планетой Галактики в течении двенадцати тысяч лет, самой густонаселенной планетой, однако, он не распространил свой период обращения в 1.08 Стандартного Галактического Дня на всю Галактику. Период обращения Терминуса – 0.91 СГД, но мы не оказываем давление в этом смысле на подчиненные нам планеты. Все планеты ведут собственный счет по своему Шестому Планетному Дню, и для межпланетных отношений делают перерасчет с помощью компьютера МПД на СГД.
Так сто СГД должен идти с Земли!
– Почему обязательно с Земли?
– Во-первых, Земля когда-то была единственной обитаемой планетой, и естественно, что ее день и год стали стандартом и, похоже, должны были остаться стандартом по социальной инерции, когда были заселены другие миры.
Во-вторых, модель, которую я создал, оборачивалась как и Земля, вокруг своей оси точно за 24 СГЧ и обходила вокруг своего солнца точно за один Стандартный Год.
– Это не могло быть совпадением?
Пилорат засмеялся.
– Теперь вы заговорили о совпадении. Стали бы вы держать пари, что такие вещи могут произойти случайно, по совпадению?
– Ладно, ладно, – пробормотал Тревиз.
– В сущности есть еще кое-что: есть архаическая мера времени, называемая месяцем…
– Я слышал об этом.
– Эта мера, по-видимому, охватывает период обращения земного спутника вокруг Земли. Однако…
– Да?
– Ну, один поражающий фактор модели: спутник, о котором я упомянул, огромный, больше четверти диаметра самой Земли.
– Никогда не слышал о подобном. Ни у одной населенной планеты Галактики нет такого спутника.
– Вот и хорошо, – с воодушевлением сказал Пилорат. – Если Земля единственный мир, породивший самые разнообразные формы жизни и эволюцию разума, мы ждем от нее какой-то физической уникальности.
– Но что общего между большим спутником и разнообразием форм, разумом и прочим?
– Вот теперь мы натолкнулись на трудность. Я и сам не знаю. Но это ценный вопрос, вы не думаете?
Тревиз встал и сложил руки на груди.
– Но в чем же тогда проблема. Просмотрите статистические данные об обитаемых планетах и найдите ту, у которой период обращения вокруг оси и вокруг солнца равны СГД и СГГ. И если у вас есть такой гигантский спутник, то вы нашли, что искали. Я предполагаю по вашему заявлению относительно «великолепной возможности», что вы это сделали и нашли свою планету.
– Ну… случилось совсем не так. Я просмотрел статистические данные вернее сказать это сделал астрономический департамент – и… зашел в тупик: такой планеты там нет.
– Но это означает, что все ваши аргументы рассыпались.
– Мне кажется, не все.
– Что значит – не все? Вы сделали модель с детальным описанием, но не нашли ничего подходящего к этой модели. Выходит, модель бесполезна. Вам нужно начать все с самого начала.
– Нет. Это означает, что данные о населенных планетах не полные. В конце концов их десятки миллионов, и некоторые из них – совершенно безызвестны.
Например, не имеется точных данных о населении почти половины планет. А о 640 тысячах населенных миров нет никакой информации, кроме названий, а иногда местонахождения. Некоторые галактографы считают, что миры рады этому. В императорскую эру это помогло им избежать налогов.
– А в следующие столетия, – цинично заметил Тревиз, – это помогло им служить базой для пиратов, что, при случае, могло обогатить их куда больше, чем обычная торговля.
– Об этом я не знал, с сомнением сказал Пилорат.
– Точно так же, мне кажется, Земля могла быть в списках обитаемых планет, будь на то ее желание. Она старейшая из всех, и ее не могли проглядеть в первые столетия галактической цивилизации. А попав в список, она бы там осталась. Тут мы можем рассчитывать на социальную инерцию.
Пилорат колебался и выглядел скорбно.
– На самом деле… в списке обитаемых планет есть планета, называемая Геей.
Тревиз уставился на него.
– Мне кажется, вы только что сказали, что Земли в списке нет.
– Земли, как таковой нет. Есть планета Гея.
– При чем тут Гея?
– Гея означает «Земля».
– А почему именно «Земля», Янов, а не что-нибудь другое? Название «Гея» мне ничего не говорит.
Обычно спокойное лицо Пилората готово было исказиться.
– Я не уверен, что вы мне поверите… Если исходить из моих анализов мифов, в языках Земли были некоторые различия, взаимно непонятные.
– Что?!
– Да, да. В конце концов, у нас тоже тысяча различных способов объясняться по всей Галактике.
– По Галактике, есть, конечно, диалектические вариации, но отнюдь не взаимно непонятные. Но даже, если некоторые из них трудно понять, у нас есть Стандартный Галактический.
– Конечно, но у нас постоянные путешествия. А что, если бы какой-нибудь мир был долгое время в изоляции?
– Но ведь вы говорите о Земле, об одной планете. Где же изоляция?
– Земля – прародина, не забудьте. Вероятно, человечество там какое-то время было невообразимо примитивным. Никаких межзвездных полетов, никаких компьютеров, никаких технологий вообще; оно едва отпочковалось от нечеловеческих предков.
– Это же нелепо!
Пилорат смущенно опустил голову.
– Может быть и так, об этом не стоит спорить дружище. Я никогда не собирался убеждать в этом кого-либо. Я виноват.
Тревиз тут же раскаялся.
– Янов, я прошу прощения. Я сказал, не подумав. Я ведь не привык к таким точкам зрения. Вы развивали свои теории свыше тридцати лет, а я был введен в них сразу и во все. Примите это во внимание. Ну, я представляю примитивный народ на Земле, говорящий на двух совершенно различных языках.
– Возможно, не на двух, а на полдюжины, – застенчиво сказал Пилорат.
– Земля могла разделяться на несколько больших земельных массивов, и между ними не могло быть сообщения. Жители каждого такого массива должны были развивать свой язык.
Тревиз сказал с серьезной осторожностью:
– И на каждом таком массиве, как только узнавали о другом, вероятно, спорили о «Вопросе происхождения» и о том, кто первый вышел из состояния животного.
– Наверное, так, Голан. И это было бы вполне естественным поведением. – И на одном из этих языков Земля называлась «Гея». А само слово «Земля» произошло из другого языка?
– Да, да.
– И в то время как Стандартный Галактический произошел от того языка, в котором Земля зовется Землей, народ Земли имеет некоторое основание называть свою планету «Геей» из другого языка.
– Точно! Вы очень быстро схватываете, Голан.
– Но, мне кажется, из этого не следует делать тайны. Если Гея то же самое, что и Земля, несмотря на разницу в названиях, тогда Гея, согласно вашим предыдущим аргументам, должна иметь период обращения точно в Галактический День, период обращения точно в один Галактический Год, а гигантский спутник обращаться вокруг нее точно за один месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106