– в преступлени в закрытом помещении я не верю. В романах Тата Грисби, Руа-Викера, Си-мэ-Нона такое возможно. Но в жизни этого не бывает, потому что это невозможно.
– А остальные преступления, великий хитрец?
– Какие остальные?
– Два первых преступления. Там ведь речь идет как раз об убийствах, а не о несчастных случаях.
– Согласен, но, смотри, ведь там же помещения не были закрытыми. Никто не видел убийцу, но там были окна и двери. Здесь же обе двери закрыты изнутри! Отсюда и мое заключение: несчастный случай! А теперь, если тебе так хочется, ломай голову над вопросами «почему», «как» и «зачем» он не выключил двигатель, а я лучше пойду сыграю в белот.
Я хлопаю его по плечу.
– Спасибо, Толстый! Я принимаю твою версию о несчастном случае. Ну а если это убийство, то, по крайней мере, руки у меня будут развязаны!
Глава XII
Я сообщаю Старику берюрианские заключения, выдав их за свои. Стриженый их отметает.
– Вы в самом деле надеетесь всучить журналистам подобную ерунду?
– Однако, господин директор...
– А публика, Сан-Антонио, за кого вы ее принимаете? В настоящий момент все кандидаты от Белькомба мертвы, а вы собираетесь пустить щуку в реку! Я вам говорю, что речь идет о серии убийств, совершенных кровавым маньяком! Я хочу получить убийцу! Ведь есть же хоть один убийца во всех этих делах, да или нет?!
– Вне всякого сомнения, есть, господин директор!
Он переходит на крик, от которого лопнул бы страдивариус:
– Так вот, найдите его! И поскорее!
Дзинь! Он повесил трубку. Подать рапорт об отставке в подобный момент не очень пристойно. Так поступил бы трус, но не я. И все же мне хотелось бы написать его на пергаменте и дать его Старику – пусть подавится!
Около двенадцати тридцати, когда я глотаю одно за другим виски в ближайшем от комиссариата бистро, какой-то инспектор сообщает мне, что из Парижа только что звонил Ляплюм. Он вроде бы напал на след человека, звонившего графу в момент его смерти. Он свяжется со мной после обеда. Это известие проливает немного бальзама мне на сердце.
Вновь появляются Берюрье и Морбле. Они выглядят сверх-возбужденными. Морбле, который уже отоспался после своей первой попойки, кажется, вполне созрел для второй. На этот раз они набрасываются на марочный аперитив «Чинзано». Молитесь за них!
– У нас для тебя есть блестящая идея! – объявляет Его Величество.
– Не может быть! – притворяюсь я удивленным. – Две в один день, и ты еще жив?
– Угомонись со своими намеками, это серьезно.
Унтер-офицер вторит ему:
– Очень серьезно.
Берю осушает свой стакан, держит какое-то время пойло во рту, чтобы лучше его почувствовать. При этом он производит звук, подобный шуму ножной ванны. Потом проглатывает вино и заявляет:
– Знаешь новость?
– Нет, – говорю я. – Они появляются здесь так быстро, что я отказалс за ними следить.
– Политические партии решили не выставлять больше кандидатов, пока не поймают убийцу.
– Я их где-то понимаю. Откуда это тебе известно? Он извлекает из кармана спецвыпуск газеты «Белькомбежская мысль». Спецвыпуск состоит из одного листка, не очень лестного для полиции. Мне бросается в глаза заголовок, написанный крупными, как на крыше аэропорта, буквами: «Граждане! Хватит уже!»
Очень плохо, когда заглавие начинается со слова «граждане» на первой полосе газеты. Текст, который за ним следует, представляет собой пузырек купороса, выплесканный в лицо полиции. «Белькомбежская мысль» называет нас бездарями и другими далеко не любезными именами. Она сообщает, что политические партии приняли решение не выставлять других кандидатов до раскрытия совершенных преступлений.
– Ну а где же ваша блестящая идея? – спрашиваю я.
– Это моя идея, – заявляет Морбле.
Берю хмурится.
– Не будь сектантом, Пополь! Она пришла к нам обоим!
– Обоим, но сначала одному, потом другому! – насмешливо замечает Морбле.
– Пополь, если ты и дальше будешь так себя вести, ты об этом пожалеешь! – предсказывает Здоровило. – Я не из тех жентельменов, которые тянут одеяло на себя, но на этот раз я уверен, что идея пришла нам обоим одновременно!
– Да объясните ли вы, наконец, в чем дело, Зевс вас побери! – взрываюсь я.
– Ну так вот! – говорят они хором.
И замолкают, воинственно поглядывая друг на друга, а затем синхронно и поспешно произносят:
– Ты позволишь?
Торопясь, пока Морбле пытается вдохнуть глоток кислорода,
Берю выпаливает:
– Я выставляю свою кандидатуру, приятель!
– Выставляешь куда?
– На выборы. А Пополь, здесь присутствующий, будет моим заместителем.
Пока я прихожу в себя от потрясения, подобного эффекту щепотки перца в нос, Его Величество продолжает:
– Надо же из этого положения как-то выходить, так? Раз уж этот чокнутый решил убивать любых кандидатов, то он попытается убрать и меня. Только, чтобы прикончить меня, надо не забыть пораньше встать и надеть вместо нижнего белья пуленепробиваемый жилет!
Я с трудом прихожу в себя. Заплетающимся языком я произношу:
– Значит, ты выставляешь себя...
– Да, месье.
– Это гениальная идея, – решительно заявляет Морбле. – И для вас, и для нас всех, полицейских, какая реклама! Какая реабилитация в глазах общественности! Рядовой инспектор приносит себя в жертву безумству мрачного убийцы!
– Не рядовой, а главный инспектор! – громогласно поправляет Берю.
– Пусть главный, если тебе нравится, – соглашается Морбле. Преодолев первоначальную растерянность, я изучаю нелепое предложение не то чтобы на свежую, но на ясную голову.
– А почему бы и нет, – неожиданно принимаю я решение. – Запомни этот день, Берю, это великий, блистательный день в твоей жизни. А теперь давайте сделаем то, что необходимо делать в этих случах.
– Для начала, – заявляет Толстый, – я пойду в типографию заказать плакаты.
– Я помогу тебе их написать, – обещает Морбле. – Я всегда отличался хорошим слогом. Достаточно тебе сказать, что местный учитель там, где я в последнее время работал, зачитывал ученикам мои рапорты, чтобы заинтересовать их в учебе!
"Белькомбежцы и белькомбежки! Мы не те, за которых нас обычно принимают! Подтверждением этого является то, что я, главный инспектор Александр-Бенуа Берюрье, бросаю вызов белькомбежскому убийце, выставляя свою кандидатуру у вас на выборах! Если ему вздумается помешать мне кандидатствовать, пусть попробует! На политику мне всегда было наплевать, притом с высокой колокольни! Вот почему я выставляю себя от новой партии, создателями и мужественными членами которой являемся я и мой заместитель, бывший унтер-офицер Морбле, – УФП (Улучшенной французской партии). Сегодня вечером в зале собраний вам будет представлена наша программа. Приглашаются все, включая убийцу!
И самое главное: голосуйте за Берюрье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– А остальные преступления, великий хитрец?
– Какие остальные?
– Два первых преступления. Там ведь речь идет как раз об убийствах, а не о несчастных случаях.
– Согласен, но, смотри, ведь там же помещения не были закрытыми. Никто не видел убийцу, но там были окна и двери. Здесь же обе двери закрыты изнутри! Отсюда и мое заключение: несчастный случай! А теперь, если тебе так хочется, ломай голову над вопросами «почему», «как» и «зачем» он не выключил двигатель, а я лучше пойду сыграю в белот.
Я хлопаю его по плечу.
– Спасибо, Толстый! Я принимаю твою версию о несчастном случае. Ну а если это убийство, то, по крайней мере, руки у меня будут развязаны!
Глава XII
Я сообщаю Старику берюрианские заключения, выдав их за свои. Стриженый их отметает.
– Вы в самом деле надеетесь всучить журналистам подобную ерунду?
– Однако, господин директор...
– А публика, Сан-Антонио, за кого вы ее принимаете? В настоящий момент все кандидаты от Белькомба мертвы, а вы собираетесь пустить щуку в реку! Я вам говорю, что речь идет о серии убийств, совершенных кровавым маньяком! Я хочу получить убийцу! Ведь есть же хоть один убийца во всех этих делах, да или нет?!
– Вне всякого сомнения, есть, господин директор!
Он переходит на крик, от которого лопнул бы страдивариус:
– Так вот, найдите его! И поскорее!
Дзинь! Он повесил трубку. Подать рапорт об отставке в подобный момент не очень пристойно. Так поступил бы трус, но не я. И все же мне хотелось бы написать его на пергаменте и дать его Старику – пусть подавится!
Около двенадцати тридцати, когда я глотаю одно за другим виски в ближайшем от комиссариата бистро, какой-то инспектор сообщает мне, что из Парижа только что звонил Ляплюм. Он вроде бы напал на след человека, звонившего графу в момент его смерти. Он свяжется со мной после обеда. Это известие проливает немного бальзама мне на сердце.
Вновь появляются Берюрье и Морбле. Они выглядят сверх-возбужденными. Морбле, который уже отоспался после своей первой попойки, кажется, вполне созрел для второй. На этот раз они набрасываются на марочный аперитив «Чинзано». Молитесь за них!
– У нас для тебя есть блестящая идея! – объявляет Его Величество.
– Не может быть! – притворяюсь я удивленным. – Две в один день, и ты еще жив?
– Угомонись со своими намеками, это серьезно.
Унтер-офицер вторит ему:
– Очень серьезно.
Берю осушает свой стакан, держит какое-то время пойло во рту, чтобы лучше его почувствовать. При этом он производит звук, подобный шуму ножной ванны. Потом проглатывает вино и заявляет:
– Знаешь новость?
– Нет, – говорю я. – Они появляются здесь так быстро, что я отказалс за ними следить.
– Политические партии решили не выставлять больше кандидатов, пока не поймают убийцу.
– Я их где-то понимаю. Откуда это тебе известно? Он извлекает из кармана спецвыпуск газеты «Белькомбежская мысль». Спецвыпуск состоит из одного листка, не очень лестного для полиции. Мне бросается в глаза заголовок, написанный крупными, как на крыше аэропорта, буквами: «Граждане! Хватит уже!»
Очень плохо, когда заглавие начинается со слова «граждане» на первой полосе газеты. Текст, который за ним следует, представляет собой пузырек купороса, выплесканный в лицо полиции. «Белькомбежская мысль» называет нас бездарями и другими далеко не любезными именами. Она сообщает, что политические партии приняли решение не выставлять других кандидатов до раскрытия совершенных преступлений.
– Ну а где же ваша блестящая идея? – спрашиваю я.
– Это моя идея, – заявляет Морбле.
Берю хмурится.
– Не будь сектантом, Пополь! Она пришла к нам обоим!
– Обоим, но сначала одному, потом другому! – насмешливо замечает Морбле.
– Пополь, если ты и дальше будешь так себя вести, ты об этом пожалеешь! – предсказывает Здоровило. – Я не из тех жентельменов, которые тянут одеяло на себя, но на этот раз я уверен, что идея пришла нам обоим одновременно!
– Да объясните ли вы, наконец, в чем дело, Зевс вас побери! – взрываюсь я.
– Ну так вот! – говорят они хором.
И замолкают, воинственно поглядывая друг на друга, а затем синхронно и поспешно произносят:
– Ты позволишь?
Торопясь, пока Морбле пытается вдохнуть глоток кислорода,
Берю выпаливает:
– Я выставляю свою кандидатуру, приятель!
– Выставляешь куда?
– На выборы. А Пополь, здесь присутствующий, будет моим заместителем.
Пока я прихожу в себя от потрясения, подобного эффекту щепотки перца в нос, Его Величество продолжает:
– Надо же из этого положения как-то выходить, так? Раз уж этот чокнутый решил убивать любых кандидатов, то он попытается убрать и меня. Только, чтобы прикончить меня, надо не забыть пораньше встать и надеть вместо нижнего белья пуленепробиваемый жилет!
Я с трудом прихожу в себя. Заплетающимся языком я произношу:
– Значит, ты выставляешь себя...
– Да, месье.
– Это гениальная идея, – решительно заявляет Морбле. – И для вас, и для нас всех, полицейских, какая реклама! Какая реабилитация в глазах общественности! Рядовой инспектор приносит себя в жертву безумству мрачного убийцы!
– Не рядовой, а главный инспектор! – громогласно поправляет Берю.
– Пусть главный, если тебе нравится, – соглашается Морбле. Преодолев первоначальную растерянность, я изучаю нелепое предложение не то чтобы на свежую, но на ясную голову.
– А почему бы и нет, – неожиданно принимаю я решение. – Запомни этот день, Берю, это великий, блистательный день в твоей жизни. А теперь давайте сделаем то, что необходимо делать в этих случах.
– Для начала, – заявляет Толстый, – я пойду в типографию заказать плакаты.
– Я помогу тебе их написать, – обещает Морбле. – Я всегда отличался хорошим слогом. Достаточно тебе сказать, что местный учитель там, где я в последнее время работал, зачитывал ученикам мои рапорты, чтобы заинтересовать их в учебе!
"Белькомбежцы и белькомбежки! Мы не те, за которых нас обычно принимают! Подтверждением этого является то, что я, главный инспектор Александр-Бенуа Берюрье, бросаю вызов белькомбежскому убийце, выставляя свою кандидатуру у вас на выборах! Если ему вздумается помешать мне кандидатствовать, пусть попробует! На политику мне всегда было наплевать, притом с высокой колокольни! Вот почему я выставляю себя от новой партии, создателями и мужественными членами которой являемся я и мой заместитель, бывший унтер-офицер Морбле, – УФП (Улучшенной французской партии). Сегодня вечером в зале собраний вам будет представлена наша программа. Приглашаются все, включая убийцу!
И самое главное: голосуйте за Берюрье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36