Затем снайперы меткими выстрелами разбивают стекла в окнах квартиры, где укрылись преступники, после чего в разбитые окна можно бросать гранаты со слезоточивым газом.
Если бандиты и тут не сдадутся, квартиру штурмуют пятеро полицейских в противогазах, поддержанные проводниками с ищейками. Правда, теперь одна ищейка вышла из строя. Когда все это будет сделано, кто-нибудь из участников штурмовой группы подаст сигнал из окна, и сам Мальм войдет в дом в сопровождении двух других высокопоставленных чинов полиции. Тем временем сотрудники на вертолете следят с воздуха, на случай, если преступники попытаются покинуть здание.
Все шло как по писаному. Испуганных соседей загнали в подвал, снайперы разбили окна. Единственная осечка свелась к тому, что гранатометчикам удалось забросить в окна только одну гранату, да и та не сработала.
Магган стояла на кухне и мыла посуду, когда началась стрельба. Перепуганная насмерть, она решила сдаться и побежала к двери.
Только Магган шагнула в прихожую, как незапертая дверь распахнулась под натиском пяти вооруженных до зубов полицейских и одной собаки, которая тут же бросилась на женщину, сбила её с ног и укусила за левое бедро.
Быстро убедившись, что ни Лимпана, ни Каспера в квартире нет, полицейские еще раз науськали собаку на Магган.
– Не зря же санитарную машину пригнали, – заметил один из них – доморощенный "юморист".
Инспектор Гюнвальд Ларссон и Кольберг подоспели к самому началу акции и никак не могли повлиять на её ход. Они остались в машине, ограничившись ролью наблюдателей.
Они видели происшествие с первой собакой, как Мальм получил травму и как его затем перевязали. Видели также, как к подъезду подъехала санитарная машина и из дома вынесли Магган.
Ни тот, ни другой не вымолвили ни слова, только Кольберг мрачно покачал головой.
Когда акция, судя по всему, закончилась, они выбрались из машины и подошли к Стигу Мальму. Гюнвальд Ларссон спросил:
– Что, дома никого не оказалось?
– Только эта девушка.
– Как это вышло, что она пострадала? – осведомился Кольберг.
Мальм посмотрел на свою перевязанную руку и сказал:
– Похоже, её укусила собака.
Мальму было уже под пятьдесят, тем не менее он сохранил стройную фигуру и щегольски одевался. Он обладал располагающей улыбкой, и для тех, кто не знал, что он полицейский (а впрочем, какой из него полицейский!), вполне мог сойти за кинопродюсера или преуспевающего бизнесмена. Мальм пригладил свои кудри и продолжал:
– Ронни Касперссон и Линдберг. Теперь нам предстоит охотиться сразу за двумя бандитами. И оба не остановятся перед тем, чтобы пустить в ход пистолет.
– Ты уверен? – сказал Кольберг.
Мальм пропустил его реплику мимо ушей:
– В следующий раз придется привлечь больше людей. Вдвое больше людей. И нужна быстрая концентрация сил. В остальном план себя оправдал. Все шло так, как я задумал.
– Ха, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Читал я этот дурацкий план. Хочешь знать, так это все на грани полного идиотизма. Неужели ты до того туп, что в самом деле думаешь, будто такой прожженный тип, как Лимпан, не опознает двух переодетых сотрудников, даже если они засели в машине телефонного управления и в "скорой помощи"?
– Меня всегда возмущали твои выражения, – обиделся Стиг Мальм.
– Еще бы. Потому что я говорю то, что думаю. Откуда ты взял эту идею концентрации сил? Пустил бы нас с Леннартом, мы одни уже взяли бы и Каспера и Линдберга.
Мальм вздохнул:
– Что-то шеф теперь скажет...
– А ты пошли собаку, которая тебя укусила, потом спроси её, – предложил Гюнвальд Ларссон, – коли сам боишься.
– Ларссон, ты вульгарен, – сказал Мальм. – Мне это претит.
– А что тебе не претит? Давить служебных собак?
– Принцип концентрации сил – отличный принцип. – Мальм снова пригладил свои красивые кудри. – Сокрушить можно только превосходящими силами.
– Сомневаюсь.
– А мы верим в этот принцип, – настаивал Мальм.
– Я вижу...
– Что-то скажет о происшедшем начальник цепеу, – произнес Мальм опять, почти по-человечески.
– Вряд ли он обрадуется. Будет пузыри пускать.
– Хорошо тебе острить, – мрачно сказал Мальм. – А мне отдуваться.
– В следующий раз не уйдут.
– Ты так думаешь? – неуверенно произнес Мальм.
Кольберг стоял молча, словно погрузился в размышления.
– Ты о чем это задумался, Леннарт? – спросил Гюнвальд Ларссон.
– О Каспере. Он у меня из головы не идет. За ним гонятся, как за зверем, ему страшно. А ведь он скорее всего ничего такого не натворил.
– Об этом нам неизвестно. Или ты знаешь что-нибудь?
– Да нет, просто интуиция, как говорится.
– Ф-фу, – выдохнул Мальм. – Ну ладно, мне надо ехать в цепеу. Привет.
Он сел в штабную машину и покатил прочь. Но напоследок они еще раз услышали его голос:
– Постарайтесь, чтобы никто ничего не пронюхал, никому ни слова!
Кольберг сочувственно пожал плечами:
– Выходит, и начальником канцелярии быть не так уж сладко.
Они помолчали.
– Как самочувствие, Леннарт?
– Паршиво. Мне кажется, я что-то нащупал. Посмотрим. Но с какими людьми приходится работать!
Во вторник утром Леннарт Кольберг поднялся рано, надел халат, побрился, пошел на кухню и сварил себе чашку кофе. На этот раз он встал раньше детей, в комнате Будиль и Юакима было тихо. Гюн тоже спала, всего-то час назад уснула.
Накануне, после неудавшейся акции, он вечером никак не мог заснуть. Лежа на спине, пальцы сплетены на затылке, он смотрел во мрак и думал. Рядом тихо дышала Гюн. От станции метро доносился гул поездов, которые то останавливались, то снова набирали ход. Не первую ночь в этом году лежал он так, обдумывая одну и ту же проблему, но сегодня принял окончательное решение.
Около трех он вышел на кухню, достал банку пива, сделал себе бутерброд, и тут же следом за ним вышла Гюн. Потом они снова легли. И он поделился с нею своим решением, которое не было неожиданностью для Гюн. Они много раз обсуждали этот вопрос, и жена всецело его поддерживала. После возвращения из Сконе Кольберг ходил нервный, напряженный, и она чувствовала, что дело идет к развязке.
Часа два длился ночной разговор, наконец Гюн уснула, положив ему голову на плечо.
Когда проснулись Будиль и Юаким, он приготовил завтрак, покормил их, потом отправил обратно в детскую, строго-настрого велев не будить маму. Он не очень рассчитывал на силу своего запрета, дети слушались только Гюн, но надо же ей еще немного поспать.
Получив два поцелуя от сына и дочери, Кольберг отправился на работу.
В коридоре, на пути к своему кабинету, проходя мимо пустующей комнаты Мартина Бека, он, как и много раз до этого, подумал, что сотрудничество со старым другом – единственное, чего ему будет недоставать.
Повесил пиджак на спинку стула, сел, поставил перед собой пишущую машинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41