— Я знаю его, — оживился Азан. — Вот видите? Я могу быть вам полезным!
— Мне хотелось бы узнать, где он сейчас обитает, — продолжил я. — Разыщи его, и тогда ты, возможно, получишь небольшое вознаграждение. Хотя, учитывая твою сегодняшнюю вылазку, наградой тебе будет уже само продолжение твоего жалкого существования, не так ли?
— Так, так. Я принесу вам известие уже завтра до захода солнца.
— Обыщи его да выстави отсюда, — велел я.
Виола прощупала его одежду и, не найдя никакого оружия, разрешила парню подняться, не отводя меча от его груди.
— До завтра, приятель. Ступай, поспи немного, — напутствовал его я. — Кстати, не забудь умыться. Нашему хозяину вряд ли понравится лишняя грязь на его шикарных покрывалах.
Азан тихо выскользнул в коридор. Прислонившись к косяку, я проследил за тем, как он убрался в свою комнату.
— Молодец, — похвалил я Виолу. — Только в следующий раз лучше держи наготове нож. Мечом тут особенно не помашешь.
— Понятно. Но можно ли было ожидать такого в первый же вечер?
— Да уж, нечаянная радость. Ложись-ка да поспи немного. Теперь моя очередь дежурить.
Мы вышли из «Петуха» около полудня — обычное время для шутовских представлений. Я захватил с собой только сумку с реквизитом, оставив в комнате большую часть вещей. Оставил также и меч. Под защитой городских стен можно было позволить себе выглядеть менее воинственно. Однако Виола не захотела расставаться с мечом. Мы сговорились, что сегодня я буду давать представление, а она — следить за публикой.
— Это и весь наш сегодняшний план? — спросила она.
— Нет, — ответил я. — Но первым делом мне надо выступить. Шута, которого не особо волнуют представления, сразу же сочтут шпионом. Выждем немного времени, а уж потом будем выяснять, где обитают мои сотоварищи.
Улочка от нашей гостиницы, полого поднимаясь к югу по склону Ксеролофона, вывела нас к юго-западному ответвлению Месы. Пекарни по обеим сторонам улицы дразнили чудесными ароматами, и мы, не удержавшись, накупили впрок теплого хлеба. Хотя эта широкая центральная улица шла более или менее прямо, изогнутые и кривые боковые улочки сплетались в настоящий лабиринт, где теснились друг к другу каменные и кирпичные дома, а их верхние, выступающие вперед этажи алчно захватывали все жизненное пространство, лишая солнечные лучи возможности пробиться к пешеходам.
А пешеходы толпились повсюду. Константинополь стоит на перекрестке торговых путей мира, и все населяющие землю народы засылают сюда своих представителей на поиски счастья, богатства или славы. Печенеги, турки, русские, аланы и латиняне — все суетились вокруг, лопоча по-гречески с разной степенью умения и с самыми экзотическими акцентами.
Никуда не сворачивая, мы дошли до Месы, главной улицы, в том месте, где она пересекает форум Аркадия. Над нами возвышалась воздвигнутая в честь этого императора колонна высотой более ста футов, сложенная из огромных обтесанных камней. Говорят, что когда-то вершину этого памятника украшало изваяние самого Аркадия, но землетрясение давно сбросило его с пьедестала.
Подобные памятные колонны попадались едва ли не на каждом углу: многочисленные императоры и императрицы стремились увековечить себя в памяти потомков. Когда же то или иное стихийное бедствие низвергало статую известной персоны, то многочисленные прорицатели, процветавшие в эти суеверные времена, тут же начинали выдвигать по этому поводу самые разные предсказания. А циничные граждане развлекались, заключая пари по поводу того, какая из статуй развалится в следующий раз.
По площади проходил какой-то вооруженный отряд, грудь воинов защищали доспехи почти цилиндрической формы, на плечах небрежно лежали увесистые секиры с одним лезвием. На их знамени был изображен извергающий пламя дракон на голубом поле. Проходя мимо, мы услышали беспечную болтовню нескольких солдат.
— Они говорили по-английски, — удивленно воскликнула Виола.
— Это варяжская гвардия, — пояснил я. — Среди них много англичан. Впервые они появились здесь после норманнского завоевания Англии. С тех пор в Византии обосновалось много северян, особенно после начала движения наших доблестных крестоносцев. Гвардейцы исключительно преданы императору, по крайней мере до его низвержения. Но свято место пусто не бывает, и их исключительная преданность обычно легко переносится на очередного престолонаследника.
Мимо нас прошел еще один отряд, примерно так же экипированный и состоящий сплошь из высоченных белокурых воинов.
— Это тоже варяги? — спросила она.
— Да.
— Но они, похоже, не англичане. Я не поняла, на каком языке они говорили.
— На датском, — сказал я. — Здесь служат много разных северян. Их посылают сюда набираться опыта.
— Ты говоришь по-датски? — удивилась Виола.
— Свободно.
— Странно, — сказала она. — Зачем тебе понадобился этот язык? Я думала, что большую часть жизни ты провел в Средиземноморье.
— Я не испытывал особой надобности в этом языке. Но его навязали мне по случаю рождения.
— Так ты датчанин?
— По происхождению.
— Но как же ты попал…
— Узнаешь во вторую годовщину, герцогиня. Вот, смотри, подходящее местечко. Надо немного подзаработать.
Торговля на базаре шла полным ходом: крестьяне из окрестных деревень продавали овощи и зелень, охотники предлагали свежую оленину прямо с заляпанных кровью тележек, лесорубы прохаживались перед штабелями добротной древесины. Малышня с криками носилась по площади, ловко увертываясь от лошадиных копыт, а ребята постарше сторожили родительские товары. Приплясывающая стайка сорванцов уже посматривала на меня горящими глазами. Изображая крайнюю озабоченность, я суетливо расставил их по большому кругу, потом огорченно покачал головой и принялся переставлять детей с места на место. Наконец, сам встав в центре, я достал пять шаров и начал жонглировать ими, время от времени подбрасывая шары детям и ловко подхватывая их на ответных бросках.
Краем глаза я заметил, что Клавдий подошел к торговцу орехами и завел с ним какой-то оживленный разговор. Оттуда ему открывался отличный вид на собравшуюся вокруг меня публику.
Около часа я развлекал народ, показывая жонглерские трюки с ножами и факелами, исполняя веселые музыкальные пьески для барабана с флейтой и распевая разные шуточные куплеты, а закончил цветистым панегириком этому великолепному городу и благодарностью зрителям за их необычайно великодушный и теплый прием. После чего занялся сбором полетевших в мою сторону монет. Мой урожай составили лишь мелкие бронзовые деньги — это был не самый богатый городской рынок, но новичку следует выбирать для начала места поскромнее.
— Благодарю вас, добрые люди, — выкрикнул я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72