ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

 

А потом злобно швырнул ее на пол, где она сейчас и валялась.
Невольно проникнешься мыслью, что тупица Глен знает, что делает.
Явное наслаждение он получил и вставляя мне кляп.
– Ну вот, а теперь поглядим, как ты будешь умничать, – хихикнул он.
Затычку Глен сотворил из половой тряпки, которую запихнул мне в рот и для пущей надежности укрепил казенным полотенцем, обмотав его вокруг моей головы. Такое ощущение, будто забили рот прелой листвой, только на вкус гораздо омерзительнее. Правда, я никогда не лакомилась прелыми листьями, но думаю, вкус у них именно такой. Уголки рта нестерпимо заныли.
И вот теперь, пока Глен ржал над кривляньями Джима Кэрри, я уныло размышляла, поняла ли Берт мой намек. Конечно же, поняла. Не могли же наши близнецовые флюиды так нас подвести, верно? К несчастью, тут же припомнился Лестер Джеффриз, болван из нашей школы, которому Берт назначила свидание от моего имени. Да уж, наши флюиды могут подвести самым плачевным образом.
Фильм закончился, и Глен наконец оторвал зад от кровати. И тут же запихнул свою пушку за брючный ремень. С большим трудом. О'кей, ничего не имею против, пускай отстрелит себе яйца вместо гланд. Я не привередлива.
Глен направился к двери и, не оборачиваясь, бросил мне:
– Пойду куплю чего-нибудь хлебнуть. Понятное дело. Как он еще языком ворочает, сожрав столько сахару и соли?
– Сгоняю тут неподалеку, пивка прихвачу. – Тут он обернулся ко мне, и его крохотные глазки блеснули. – А ты посиди здесь. – И захихикал, довольный своей шуткой.
Да уж, обхохочешься.
Услышав, как поворачивается ключ в замке, я застонала. Черт! Этот ублюдок меня запер! Донесся шум мотора, потом замер.
Я огляделась по сторонам. Телевизор в противоположном конце комнаты теперь был выключен. Может, если дотянуться до пульта, я сумею снова врубить треклятый ящик? На полную громкость, чтобы сюда сбежались озверевшие соседи. Впрочем, что-то я не заметила в этом клоповнике избытка соседей. Но ведь мне нужен всего один!
И потом, надо же что-то делать. Вытянув шею, я углядела телевизионный пульт. Он по-прежнему валялся посреди кровати, в окружении печенья, шоколадных батончиков и пустых оберток. Так-так. И каковы же мои шансы его достать, будучи привязанной к стулу? Правильно! Нулевые.
Разумеется, подобные сцены я не раз видела в кино. Людей там без конца привязывают к стульям, руки за спину, совсем как мои, и, однако же, пленники ухитряются передвигаться на своих стульях и вырываются на свободу. Что мне нужно, так это телефон. Правда, в. этой комнате телефон висит на стене, возле двери. Достать до него я смогла бы, только умеючи летать.
О'кей, тогда, может, я сумею броситься на стену вместе с этим чертовым стулом? И привлечь внимание озверевших соседей, упомянутых ранее?
Я попыталась сдвинуть стул с места. Черт! Никакого эффекта. Теперь я поняла, почему, когда Берт захотела со мной поговорить, Глен поднял меня вместе со стулом. Должно быть, здесь действует какой-то закон физики. Когда тело привязано к тяжелому стулу и оба находятся на толстом – и мерзейшем, между прочим, – зеленом ковре, стул двигаться не способен.
Ладно, пойдем другим путем. Попытаемся совершить рывок вперед вместе со стулом. Но и на сей раз я не сумела, сдвинуться и на четверть дюйма. Вот дерьмо! Видать, еще какой-то закон чертовой физики. Тело, привязанное к стулу, имеет тенденцию находиться на месте. Да сам Арнольд Шварценеггер, если его примотать к этому стулу, не сдвинул бы его с места.
Вдруг меня осенила еще одна идея. Может, если хорошенько раскачать этот поганый стул, что-нибудь выйдет? Доберусь до стены и уж тогда заколочу плечом, приводя в состояние боевой готовности полчища озверевших соседей.
Тут-то я и постигла на практике еще один закон физики. В принципе он гласит: пришедшее в движение тело некоторое время остается в движении. А в данном случае тело, пришедшее в движение, упало и ушиблось.
Короче, как законченная идиотка, я принялась метаться из стороны в сторону, так что вся эта жалкая лачуга заходила ходуном. Однако я не продвинулась вперед ни на дюйм. А посему стала раскачиваться еще сильнее. И еще.
И тут – о проклятье! – задние ножки стула вдруг выскользнули из-под меня, и я навзничь шмякнулась на пол. Можно было предположить, что ковер смягчит мое падение, но я почему-то этого не заметила. Голова моя срикошетила от пола, как бильярдный шар.
Я увидала звезды. Яркие, сверкающие звезды.
А потом – темнота.
Вряд ли я так уж надолго отключилась. А когда вновь открыла глаза, увидела в воздухе свои коленки. Не намного веселее звезд. Хорошо еще, не вырядилась в платье, в противном случае миляга Глен от души бы повеселился.
В висках пульсировала боль, а в затылке точно отбойный молоток зарядил. Хотелось заорать во все горло, но мешал кляп. Тогда я застонала. С небольшим, признаюсь, подвыванием.
Затем снова огляделась. Смотреть особенно было не на что. За исключением отвратного зеленого ковра и моих коленок, болтавшихся в воздухе. Впрочем, очутившись на полу, я учуяла и слабый аромат. Дивная комбинация из мочи, блевотины и шампуня от блох.
Нет, надо поскорей отсюда выбираться!
Лежа на полу с задранными ногами, я дозрела до очередной гениальной идеи. Сейчас я перевернусь на бок, а затем поползу к стене. Вроде как улитка с тяжеленным панцирем. Я снова принялась раскачивать проклятый стул, только теперь из стороны в сторону.
Едва успев осознать, что и на этот раз ничего не добилась, я услышала звон разбивающегося стекла. Точнее, окна рядом с дверью.
Сердце застряло у меня в глотке. Неужели Глен? Уже вернулся? Но ведь у него есть ключ, зачем ему разбивать окно? А если ненароком потерял ключ, не проще ли взять у портье другой, чем бить стекла?
В моей позе, то бишь ноги кверху, трудно было что-либо толком рассмотреть. Я вытянула шею, сколько могла. Кто-то караулил снаружи, дожидаясь, когда Глен свалит? О боже, ведь Лес Теннисон уже убил четверых, – может, захотел довести счет до пяти? Проследил за нами, а теперь, когда Глен слинял, собрался свершить то, чего пока еще не сделал Глен. Иными словами, позаботиться обо мне. Раз и навсегда.
Я услышала, как хлопнула входная дверь, и сглотнула, вновь ощутив вкус прелой листвы. Конечно, это непременно должен быть кто-то другой. Я закрыла глаза. Господи, молю тебя, пусть это будет она.
– Нэн! – заорала Берт, выныривая из-за кровати. – Слава богу, ты здесь!
Клянусь, моя сестричка никогда не выглядела так шикарно!
– Бедненькая ты моя, – запричитала Берт, опускаясь на колени возле меня. – Ты как?
Будто я могла ей ответить!
Пытаясь вернуть меня в сидячее положение, она воскликнула, чуть ли не радостно:
– Я ведь поняла, что ты хотела сказать! Поняла! Ты сказала «клоповник», и я сразу вспомнила об этом мотеле!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60