Чем чернее, тем лучше. А отлучать меня не торопитесь. Кому я плохо сделаю, коль отважу соперницу от семьи, где дети малые? Или коль сведу в могилу насильника тринадцатилетней девочки? Пока есть возможность наказать мерзость и не навредить себе — надо это использовать, верно?
— Я тебя не пойму, — растерянно сказала Галя.
— Вы меня главное — не отлучайте пока, ладно? Я потом все расскажу.
— Дело твое.
После прощания с ней я достала фотографию того самого насильника. Близко посаженные глаза, светлый ершик волос, во всей мордочке нечто крысиное и неприятное. А может быть — фотограф в ментовке был косорук и я зря грешу на парня. Снимок был взят из дела. Того самого, что было очень быстро закрыто за отсутствием улик. Девочку этот парень поймал после школы, потушил об ее коленки пару сигарет и она от страха забыла как дышать, не то что про показания. А тут еще и дружки подозреваемого в голос заявили, что в то время, когда девочку терзал некий ублюдок, их Игорек пил пиво с ними на даче и никуда не выходил.
Ведьмы не любят, когда к ним обращаются с такими делами. Мы опускаем глаза и говорим, что только Бог судит и наказывает. А на самом деле все гораздо проще — любой грех — это грех. Даже если самого черного человека спровадить на тот свет — это грех убийства и проклятие ляжет на ведьму. Тут никакие деньги не помогут отмыться.
Черные ведьмы — да, запросто такие случаи щелкают. Так им Сатана хозяин, им проклятья не страшны.
Но этого мерзавца мне никто не заказывал. Я сама взяла из дела его фотографию, после того, как увидела ту девочку с матерью в Витькином кабинете. «Мне как раз нужно лишнее проклятие на свою душу», — подумала я тогда.
Позже я пришла на свое кладбище. Без подношения местному Хозяину, ибо он с мертвых оброка не берет. Обошла могилы своих покойников, поздоровалась с каждым. Светочка слабо улыбнулась мне, я почувствовала это, а дед Мазай расшумелся, что я долго не приходил. Ему на могилу я высыпала махорки, а над Серегой-бомжом вылила чекушку водки. Не забыла подарочков и для остальных своих.
А потом я пошла на могилу к Димке. Села прямо на гранитную плиту, приложила руки к земле и позвала.
«Димочка, — шептала я. — Я теперь некромант, теперь мы сможем видеться. Я смогу тебя вызывать. Назначь мне свидание, а?»
Он молчал. Ни единого вздоха не донеслось из-под плиты. Ни единого отзвука.
Что, что я делаю не так???
Злые слезы сами катились по моим щекам. Отчего у меня так легко все получилось с чужими мне людьми? А Димка, любимый мой — даже не отозвался.
«Ты не кипятись, — осторожно сказал внутренний голос. Ведь всякое бывает».
Я смахнула слезы и устало сказала:
— Дим, если ты меня слышишь — дай знак. Вот фото человека. Я хочу, чтобы он умер.
И я закопала снимок насильника в мерзлую мартовскую землю.
Пока я ехала домой — я плакала не переставая. У меня было такое ощущение, будто Димка меня предал. Словно ушел к другой.
«Он же мертвый», — недоуменно сказал голос.
«Ну и что? Они все равно живые, ты же видел».
Голос только тяжко вздохнул и промолчал.
Дома я, злая на весь свет, вытащила кулек с мукой и горкой высыпала его на стол. Кинула на рыхлый холмик соли, земли с могилы, и принялась замешивать тесто, монотонно читая молитву задом наперед. Отчитав ее сорок раз, я принялась лепить фигурку моей очередной жертвы. Она сама напросилась.
Если бы Жанночка, великолепная Жанночка, не пришла вчера ко мне и не начала манерно растягивая гласные, просить приворожить Валеру, ее шефа, то все бы у нее было хорошо. Потому что я не погадала бы и не увидела бы ее душу, в которой четко было написано, что Валере уже под шестьдесят, проблемы с сердцем, и скоро он умрет. И если Жанночка перейдет из любовниц в законные жены-то будущее ее чудесно.
Вот только я знала и самого Валеру, и его жену Веру, это коллега моей матери, тоже учительница. Моя первая учительница. Я помнила, как она была добра к нам, и как мы ее все обожали. Тогда, двадцать с лишним лет назад, она казалась нам замечательной красавицей.
Десять лет я поневоле наблюдала за жизнью Веры Павловны. Видела, как светилось ее лицо, когда случалось ей смотреть на мужа, или просто разговаривать с ним. Видела их трех детей, они учились классами старше меня, и всегда ими восхищалась.
Я давно не видела Веру Павловну. Думается, состарилась моя первая учительница, и не сравняться ей с двадцатилетней Жанночкой. Думается, забыл Валерий при виде секретарши, как смотрит на него жена.
И потому я не взяла с вертихвостки денег. Я снова работала бесплатно, уже второй раз за день. Глядишь — так и в привычку войдет.
Сделав из теста фигурку, я окропила ее святой водой и нарекла Жанной. Потянулась за мешочком с могильной землей, но вдруг одумалась. Чего это я? Убивать за такое — слишком сильно.
«Просто сделаем так, чтобы больше она семьи не рушила, так ведь?», — напомнил внутренний голос.
«Так», — вздохнула я и принялась натирать фигурку сушеным куриным пометом, читая заклинание:
— Выйду, не перекрестясь, пойду, не помолясь, пойду к острову Буяну, там стоит камень Алатырь, на том камне жаба сидит. На той жабе столько бородавок, сколько звезд на небе, глаза свои она пучит, мерзким голосом квакочет. Подойду я к той жабе и скажу: А не хочешь ли ты, жабья рожа, стать девицей пригожей? И возьмет жаба от рабы Жанны ее красу, и оставит она рабе Жанне свою мерзоту. Да будет так от слова по делу, а дело будет от Слова. Замыкаю свое заклятье на тридцать три замка, а ключ кидаю в сине море. Кто его на дне морском найдет — тот мое заклятье перебьет.
Когда я запечатала заклятие, гром не грянул. Но я-то знала — все свершилось. Каждая ведьма после проведенной работы чувствует, получилось у нее или нет.
Не быть тебе, Жанночка, наследницей мужа моей любимой учительницы. И не пакостить более по семьям.
Вот только я прямо чувствовала, как нечто черное в моей душе ширится, разрастается и давит. И мне было страшно.
В полдень того же дня Настя, обедая после школы, укоряюще спросила:
— Тетя Магдалина, а где мама?
Я недоуменно посмотрела на нее, и до меня вдруг дошло, что я со своей некромантией совершенно забыла про бедного Мультика. Впрочем, ее, скорее всего, уже выпустили, убийцу-то я нашла!
«А отчего ж она тогда за детьми не приехала?»
Мда… Умеет мой внутренний голос мне настроение попортить…
— Скоро приедет, — буркнула я в ответ.
— А денди мой? Вы мне его еще когда обещали привезти?
— Настя, прости негодяйку, — раскаянно сказала я. — Я исправлюсь.
— Ну посмотрим, — скептично сказала она мне вслед.
Я же ушла в дальнюю комнату на втором уровне, воровато вытащила сотовый, набрала Корабельниковский номер и зашептала:
— Витенька, что там с Мультиком? Выпустили?
Витька был не в духе и оттого проболтался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68