Глубоко упрятанные под надбровными дугами его глаза внимательно рассматривали мечеть. Обернувшись к Саидахмеду-ата, он спросил:
— Скажи, не будет ли грехом, если мы совершим намаз без омовения? Ведь мы с дороги…
— Нет, мой повелитель, — закивал головой Саидахмед-ата. — Аллах прощает человека, если чисты его помыслы.
Закончив молитву, Тимур долго ходил по мечети, трогал рукой теплые голубые стены, потом задумчиво сказал:
— Только человек влюбленный может создать подобное чудо. — Глаза его сделались жесткими, лицо окаменело. Тимур повернулся к сопровождавшему его визирю: — Вели отрезать голову мастеру Али, а когда наступит ночь, пусть принесут ее во дворец, в покой Биби-ханум.
Прихрамывая больше обычного, он вышел из мечети и взобрался в седло.
Ночью, придя в покои Биби-ханум, Тимур долго всматривался в прекрасное лицо жены. Полураздетая, она сидела на постели, а он не спешил коснуться ее и предаться любви.
Наконец Тимур сказал:
— Ты сделала мне замечательный подарок. Мечеть действительно удивительна. Ничего подобного я еще не видел. Пусть же отныне она называется твоим именем. Так хочу я…— Он помолчал. — Заставить мастера построить такую мечеть не смог даже я — человек, перед которым трепещут люди. Видимо, страх не может родить чуда. Видимо, правильно говорили в старину, что крепость, которую не сможет взять военоначальник с десятью тысячами отважных воинов, легко покорят или осел, груженный золотом, или красивая женщина… Ты сумела заставить мастера Али… В этом твоя тайна… Чтобы она не лежала тяжким грузом на твоей душе, я велел обезглавить мастера…
Глаза Тимура сделались злыми и колючими. Он хлопнул в ладоши. Неслышно отворилась дверь, и в ее проеме возникла фигура стражника. На вытянутых руках он держал большое деревянное блюдо, прикрытое куском ткани.
— Подойди и посмотри! — властно приказал Тимур жене.
Медленно приблизилась Биби-ханум к стражнику, держащему блюдо. Дрожащей рукой откинула ткань и отшатнулась. На блюде лежала голова Али.
Справившись с волнением, Биби-ханум коснулась указательным пальцем белого лба мастера.
— Увидела?!
— Да, — твердо сказала женщина, и на лице ее не дрогнула ни одна чер-точка.
Тимур махнул рукой, и стражник исчез, почтительно затворив за собой дверь.
— Теперь забудем о нем, — сказал устало Тимур. — Жена гурхана должна быть безгрешной, живя среди греха, честной — среди моря лжи… Тебе понятно? А теперь потуши светильники…
Хромой Тимур не был чингизидом, а потому не мог объявить себя ханом. После женитьбы на вдове эмира Хусаина он велел называть себя гурханом и был доволен этим. Это звание возвышало его над другими эмирами, а сильное войско, стоящее за ним, заставляло их беспрекословно подчиняться новому правителю Мавераннахра. В кипчакской степи тюрки-кочевники называли его не «гурхан», а близким по звучанию словом «гореген», что означало «дальновидный». Персы же добавили к его имени слово «лангу» — «хромой». Чуть измененным дошло имя Тимура до русских и западноевропейцев. Здесь его стали называть Тимурлан — Хромой Тимур.
Нелегким и запутанным бывает возвышение восточного правителя, а путь, по которому ему приходится идти, всегда обильно полит кровью.
Эмира Хусаина Тимур убрал руками его брата Кайгусара, затем позволил близким Хусаина расправиться с Кайгусаром. И сейчас, готовясь встретиться с Тохтамышем, Хромой Тимур задумал подобное. Кто, кроме Тохтамыша, мог сильнее всех желать смерти Урус-хану, убившему его отца Той-Ходжу? Именно поэтому для Тохтамыша готовился самый сердечный прием. Когда он вошел в покои, где дожидался его Тимур, гурхан поднялся навстречу и, коснувшись грудью груди Тохтамыша, усадил его рядом с собой на почетное место.
— Легка ли была твоя дорога до Самарканда, батыр-оглан? — спросил Тимур.
Вопрос был праздный и больше задавался по традиции. Какой может быть дорога у беглеца, спасающего свою жизнь?
Тохтамыш улыбнулся:
— Я жив, значит, все слава аллаху… Видимо, и в том его воля, что пришлось мне подобно вору бежать темной ночью с родной земли…
Они проговорили долго. О чем был разговор, не знал никто, но, когда он закончился, Тимур велел позвать эмиров, беков и всех начальников.
— В нашем доме почетный гость. Прежде чем отпраздновать его приезд, я хочу сказать вам… Воробей, спрятавшийся в гнезде сокола, избежит когтей ястреба. Тохтамыш — не воробей, он — сокол с глазами, налитыми кровью. Он пришел к нам не для того, чтобы, собрав силы, сломать ему крылья. Тохтамыш — наш друг и враг нашим врагам…
— Твои слова полны мудрости, гурхан, — согласились присутствующие.
— Хорошо, что вы поняли меня. — Тимур обвел всех пристальным взглядом, и все опустили перед ним глаза. — Тохтамыш должен почувствовать себя у нас сильным и свободным, как чувствовал он это на родной земле. Для этого мы дадим ему все, что он пожелает.
Сказав это, Тимур набросил на плечи гостя дорогой халат и насыпал в каждый карман по горсти золота и драгоценных камней. Затем протянул Тохтамышу булатный меч.
— Пусть поставят для Тохтамыша отдельный шатер, пусть дадут ему стада скота, — приказал Тимур своему визирю. — Кроме того, мы дадим ему главный город Белой Орды Сыганак и еще города Отрар и Сауран.
Дверь, ведущая в женские покои, растворилась, и нукеры гурхана внесли знамя и барабан — даулпаз.
Тохтамыш слушал Тимура с улыбкой.
— Вы дали мне меч, знамя и даулпаз, — сказал он. — Но Сыганак, Отрар и Сауран принадлежат Урус-хану.
— Сегодня — да, но завтра они станут твоими.
— Каким образом?
— Ты отнимешь их у Урус-хана.
— Со мной два спутника…
— Под твоей рукой будет доблестное войско Мавераннахра. Завтра у тебя будут воины из рода жалаир.
Тимур хорошо знал, что делал. С первых дней своего правления в Мавераннахре он сумел привлечь на свою сторону потомков Джагатая, его поддерживал и род барлас, выходцем из которого он был, и только жалаирцы смотрели на гурхана косо, словно выжидали чего-то. Их-то он теперь и отдавал под начало Тохтамыша, который должен был подвластное ему войско увести в земли Белой Орды.
— Есть ли у тебя еще желания? — спросил Тимур.
— Нет. То, что вы сделали для меня, не имеет цены.
Тимур вдруг нахмурился:
— У тебя есть еще одно желание, но ты почему-то не хочешь мне о нем сказать…
Тохтамыш виновато опустил голову.
— Тогда скажу я. Коня не удержишь на чужбине без привязи, человека —без верной жены. Земля Мавераннахра должна стать для тебя родной. Мне известно, что есть у тебя на примете достойная девушка. Это Кунайым-Жупар-бегим. Если я не ошибся и ты действительно хочешь владеть ею — то возьми.
— Я не решался просить об этом…
Тимур поднялся со своего места.
— Все свободны до вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68