Ему отчего-то сделалось стыдно перед пересмеивающимися за ширмой воинами. Что эти смелые красавцы подумают о нем? Он протянул Юкийе подбитое подкладкой белое шелковое фундоси.
— Одень меня, глупый мальчишка! — приказал Юкийе.
Поверх фундоси было накинуто белое кимоно, которое мальчик дважды обмотал вокруг живота Юкийе и завязал на спине бантом.
Юкийе придирчиво перебирал платье. Мальчик помог генералу облачиться в несколько хитатарэ разных оттенков бледно-зеленого цвета, натянул на ноги небесно-голубые придворные шаровары вместо традиционных воинских хакама. Затем Юкийе велел мальчику обуть его в подбитые парчой сапоги из медвежьей кожи — единственную дань его военной форме. Юкийе попрыгал на месте, чтобы убедиться, что обувь хорошо сидит и прочна.
— В шкатулке лежат чернильница, кисточка и лист тонкой шелковичной бумаги. Принеси их мне, — громко потребовал он. — Я хочу написать стихотворение в честь моих войск и прекрасного впечатления от битвы.
Охранники переглянулись. Хотя эти крестьяне с уважением относились к способности господ писать стихи, они находили странным заниматься этим в данных обстоятельствах.
— Я не могу сочинять, когда вы, варвары, вертитесь около меня, — брюзгливо сказал Юкийе. Однако тон генерала смягчился и голос стал почти дружелюбным, когда он добавил: — Чем скорее напишется стихотворение, тем скорее я присоединюсь к войскам. Не бойтесь. Я не могу убежать.
Юкийе пренебрежительно похлопал себя по бокам, указывая на свою полноту, Его лицо скривилось в улыбке, как от хорошей шутки. Охранники не заметили, что глаза его не улыбались; они, как два паука, торчали в подушках жирных щек.
Охранники дружно кивнули. Действительно, генерал не мог убежать далеко. Оставить Юкийе одного на несколько минут казалось им невысокой ценой за его согласие участвовать в битве.
— Да, господин. Мы будем в пределах слышимости. Когда ваше стихотворение будет закончено, позовите нас, и мы проводим вас к генералу Йоши.
Как только солдаты ушли, Юкийе приготовил тушь и кисточкой набросал на бумаге несколько слов. Он тщательно свернул письмо и протянул мальчику.
— Слушай внимательно, — сказал он. — И точно выполняй мои приказы.
Мальчик взял письмо и кивнул с несчастным видом. Он был напуган тем, что видел на лице Юкийе — грубую, горящую злобу, не имеющую никакого отношения к поэзии.
— Охранники сейчас вернутся за мной. Сохрани мое письмо, спрячь его под рубаху. Охранникам до тебя нет дела. Когда я уйду с ними, сделай так, как я тебе скажу.
Он уставил на мальчика зловещий взгляд.
— Ты выскользнешь через задние ворота, где лежат наши личные вещи. Иди вдоль частокола на северо-восток… по правую руку, — нетерпеливо сказал он, когда ему показалось, что мальчик запутался. — Когда ты окажешься далеко в лесу, найди тропу, ведущую через дамбу. Я слышал, что она узкая, но по ней может пройти один человек. Когда найдешь тропу, подожди до наступления ночи, затем перейди на другую сторону.
— Но если враг возьмет меня в плен…
— Чепуха, мальчик. Поверь мне. Отдай письмо любому, кто окликнет тебя на той стороне. Скажи ему, что это важно и должно быть сразу же доставлено генералу Коремори. Записка будет гарантией твоей безопасности. Ты останешься жив, и я отыщу тебя. Ты понял?
— Да, господин. Что это за письмо?
— Не твое дело, парень. Запомни, это твой путь к спасению и месть за обиды, нанесенные нам.
— Я боюсь…
— Довольно. Ты будешь исполнять мои приказы или умрешь ужасной смертью до того, как враг прорвет нашу оборону. У меня хватит на это сил! Понятно тебе?
— Да, господин. Я иду… сейчас же.
— Быстрее. Помни, у дамбы дождись темноты. Юкийе громко кликнул охранников.
— Я готов, — сказал он, собрав все свое достоинство. Его колени дрожали при мысли об испытаниях, которые ему скоро предстоят.
— Как насчет него? — спросил охранник, указывая на мальчика, скорчившегося от страха в углу.
— Как насчет него? — эхом отозвался Юкийе. — Он больше мне не нужен. Пусть остается здесь. Его присутствие раздражает меня.
Охранники посовещались. О мальчике не было никаких инструкций. Только о Юкийе. Что ж, одной заботой меньше, решили они. Проходя мимо, один из охранников пренебрежительно оттолкнул юнца. Тот захныкал, и губы Юкийе грозно поджались. На мгновение генерал действительно забыл свой страх.
Юкийе с трудом сохранял самообладание. Ему не нравилось грубое солдатское общество. Когда он посещал отряды, воины почтительно замолкали и, казалось, искренне радовались его приходу. Для бывших крестьян и бродячих самураев Юкийе был представителем другого мира. Личные слабости Юкийе отнюдь не марали в их глазах его мундира, звания и титула.
Йоши и Юкийе начали обход гарнизона в сумерках. За исключением шальных стрел, залетавших иногда в лагерь, все было спокойно. В стане врага загорались факелы — десятки, затем сотни, затем тысячи светляков проступали сквозь мглу.
С наступлением темноты военные действия прекратились совсем.
Часовые оставались на постах, но крупномасштабного нападения не предполагалось. Солдаты теснились вокруг небольших костров и рассказывали веселые истории, чтобы отвлечь свои мысли от завтрашнего дня, который непременно начнется с атаки.
Йоши пригласил Юкийе переночевать с ним в помещении школы. Юкийе заколебался. Весь вечер он был необычайно дружелюбен, и из-за этого Йоши чувствовал себя неуютно.
— Ты должен простить меня, друг мой! — вкрадчиво говорил Юкийе. — Я был немного нездоров и не понимал, что делал.
Он помолчал секунду и продолжил:
— Напряжение дня было велико, и я очень устал. Я думаю, мне нужно отдохнуть. Позволь мне сделать это в своей палатке. Я хочу встать рано, чтобы присоединиться к людям.
Юкийе казался искренне раскаявшимся, но Йоши не доверял этой внезапной перемене.
— Я пришлю человека, чтобы он дежурил около вас и разбудил вас вовремя.
— Мой дорогой генерал Йоши, я буду чувствовать себя виноватым, если человек лишится из-за меня отдыха. Не стоит сейчас никого беспокоить. Мой юный слуга, похоже, исчез. Пусть кто-нибудь утром разбудит меня в час тигра. Это даст мне время привести себя в порядок и присоединиться к вам до зари.
Йоши раздумывал. Юкийе, даже дружелюбный, был ему неприятен. Но не слишком ли суров Йоши к нему? Этот человек сегодня обошел войска. Нервничая, но с охотой. Судя по всему, он старается загладить свою трусость, И потом, куда Юкийе может уйти в темноте?
— Генерал Юкийе, все будет, как вы просите. Завтра действительно людям понадобится вся сила, я ценю вашу заботливость. Увидимся утром.
Когда Юкийе поклонился, Йоши показалось, что в его глазах блеснула искра злорадства. Или в них отразилось пламя костров?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
— Одень меня, глупый мальчишка! — приказал Юкийе.
Поверх фундоси было накинуто белое кимоно, которое мальчик дважды обмотал вокруг живота Юкийе и завязал на спине бантом.
Юкийе придирчиво перебирал платье. Мальчик помог генералу облачиться в несколько хитатарэ разных оттенков бледно-зеленого цвета, натянул на ноги небесно-голубые придворные шаровары вместо традиционных воинских хакама. Затем Юкийе велел мальчику обуть его в подбитые парчой сапоги из медвежьей кожи — единственную дань его военной форме. Юкийе попрыгал на месте, чтобы убедиться, что обувь хорошо сидит и прочна.
— В шкатулке лежат чернильница, кисточка и лист тонкой шелковичной бумаги. Принеси их мне, — громко потребовал он. — Я хочу написать стихотворение в честь моих войск и прекрасного впечатления от битвы.
Охранники переглянулись. Хотя эти крестьяне с уважением относились к способности господ писать стихи, они находили странным заниматься этим в данных обстоятельствах.
— Я не могу сочинять, когда вы, варвары, вертитесь около меня, — брюзгливо сказал Юкийе. Однако тон генерала смягчился и голос стал почти дружелюбным, когда он добавил: — Чем скорее напишется стихотворение, тем скорее я присоединюсь к войскам. Не бойтесь. Я не могу убежать.
Юкийе пренебрежительно похлопал себя по бокам, указывая на свою полноту, Его лицо скривилось в улыбке, как от хорошей шутки. Охранники не заметили, что глаза его не улыбались; они, как два паука, торчали в подушках жирных щек.
Охранники дружно кивнули. Действительно, генерал не мог убежать далеко. Оставить Юкийе одного на несколько минут казалось им невысокой ценой за его согласие участвовать в битве.
— Да, господин. Мы будем в пределах слышимости. Когда ваше стихотворение будет закончено, позовите нас, и мы проводим вас к генералу Йоши.
Как только солдаты ушли, Юкийе приготовил тушь и кисточкой набросал на бумаге несколько слов. Он тщательно свернул письмо и протянул мальчику.
— Слушай внимательно, — сказал он. — И точно выполняй мои приказы.
Мальчик взял письмо и кивнул с несчастным видом. Он был напуган тем, что видел на лице Юкийе — грубую, горящую злобу, не имеющую никакого отношения к поэзии.
— Охранники сейчас вернутся за мной. Сохрани мое письмо, спрячь его под рубаху. Охранникам до тебя нет дела. Когда я уйду с ними, сделай так, как я тебе скажу.
Он уставил на мальчика зловещий взгляд.
— Ты выскользнешь через задние ворота, где лежат наши личные вещи. Иди вдоль частокола на северо-восток… по правую руку, — нетерпеливо сказал он, когда ему показалось, что мальчик запутался. — Когда ты окажешься далеко в лесу, найди тропу, ведущую через дамбу. Я слышал, что она узкая, но по ней может пройти один человек. Когда найдешь тропу, подожди до наступления ночи, затем перейди на другую сторону.
— Но если враг возьмет меня в плен…
— Чепуха, мальчик. Поверь мне. Отдай письмо любому, кто окликнет тебя на той стороне. Скажи ему, что это важно и должно быть сразу же доставлено генералу Коремори. Записка будет гарантией твоей безопасности. Ты останешься жив, и я отыщу тебя. Ты понял?
— Да, господин. Что это за письмо?
— Не твое дело, парень. Запомни, это твой путь к спасению и месть за обиды, нанесенные нам.
— Я боюсь…
— Довольно. Ты будешь исполнять мои приказы или умрешь ужасной смертью до того, как враг прорвет нашу оборону. У меня хватит на это сил! Понятно тебе?
— Да, господин. Я иду… сейчас же.
— Быстрее. Помни, у дамбы дождись темноты. Юкийе громко кликнул охранников.
— Я готов, — сказал он, собрав все свое достоинство. Его колени дрожали при мысли об испытаниях, которые ему скоро предстоят.
— Как насчет него? — спросил охранник, указывая на мальчика, скорчившегося от страха в углу.
— Как насчет него? — эхом отозвался Юкийе. — Он больше мне не нужен. Пусть остается здесь. Его присутствие раздражает меня.
Охранники посовещались. О мальчике не было никаких инструкций. Только о Юкийе. Что ж, одной заботой меньше, решили они. Проходя мимо, один из охранников пренебрежительно оттолкнул юнца. Тот захныкал, и губы Юкийе грозно поджались. На мгновение генерал действительно забыл свой страх.
Юкийе с трудом сохранял самообладание. Ему не нравилось грубое солдатское общество. Когда он посещал отряды, воины почтительно замолкали и, казалось, искренне радовались его приходу. Для бывших крестьян и бродячих самураев Юкийе был представителем другого мира. Личные слабости Юкийе отнюдь не марали в их глазах его мундира, звания и титула.
Йоши и Юкийе начали обход гарнизона в сумерках. За исключением шальных стрел, залетавших иногда в лагерь, все было спокойно. В стане врага загорались факелы — десятки, затем сотни, затем тысячи светляков проступали сквозь мглу.
С наступлением темноты военные действия прекратились совсем.
Часовые оставались на постах, но крупномасштабного нападения не предполагалось. Солдаты теснились вокруг небольших костров и рассказывали веселые истории, чтобы отвлечь свои мысли от завтрашнего дня, который непременно начнется с атаки.
Йоши пригласил Юкийе переночевать с ним в помещении школы. Юкийе заколебался. Весь вечер он был необычайно дружелюбен, и из-за этого Йоши чувствовал себя неуютно.
— Ты должен простить меня, друг мой! — вкрадчиво говорил Юкийе. — Я был немного нездоров и не понимал, что делал.
Он помолчал секунду и продолжил:
— Напряжение дня было велико, и я очень устал. Я думаю, мне нужно отдохнуть. Позволь мне сделать это в своей палатке. Я хочу встать рано, чтобы присоединиться к людям.
Юкийе казался искренне раскаявшимся, но Йоши не доверял этой внезапной перемене.
— Я пришлю человека, чтобы он дежурил около вас и разбудил вас вовремя.
— Мой дорогой генерал Йоши, я буду чувствовать себя виноватым, если человек лишится из-за меня отдыха. Не стоит сейчас никого беспокоить. Мой юный слуга, похоже, исчез. Пусть кто-нибудь утром разбудит меня в час тигра. Это даст мне время привести себя в порядок и присоединиться к вам до зари.
Йоши раздумывал. Юкийе, даже дружелюбный, был ему неприятен. Но не слишком ли суров Йоши к нему? Этот человек сегодня обошел войска. Нервничая, но с охотой. Судя по всему, он старается загладить свою трусость, И потом, куда Юкийе может уйти в темноте?
— Генерал Юкийе, все будет, как вы просите. Завтра действительно людям понадобится вся сила, я ценю вашу заботливость. Увидимся утром.
Когда Юкийе поклонился, Йоши показалось, что в его глазах блеснула искра злорадства. Или в них отразилось пламя костров?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124