Конечно, это весьма проблематично, поскольку речь идет о нем, и, осмелюсь сказать, Милтон не слишком будет доволен, но мы сделаем все возможное, чтобы избежать неприятностей.
Уверенность Гермионы в том, что тошнота больше ее не одолеет, мигом испарилась.
– Вы имеете в виду лорда Рокхерста? Куинс съежилась:
– Умоляю, не произносите вслух это имя!
– Но почему? Что такого страшного в лорде Рокхерсте?
Теперь настала очередь ее собеседницы измениться в лице и позеленеть, и Гермиона решила, что незачем настаивать, тем более что Куинс реагировала на лорда Рокхерста точно так же, как она сама.
Что же, есть некоторое утешение в том, что она не единственная в мире женщина, которую выворачивает при одном упоминании имени графа.
Куинс обернулась и взглянула на дверь, нервно теребя ручки ридикюля.
– Если бы только вы пожелали чего-то более разумного! Я начинаю верить, что Милтон был прав и дело кончится очень плохо.
Гермиона невольно взглянула на свою руку. Под золотистым шелком перчатки отчетливо выделялся бугорок. Может, стоит отдать кольцо леди Шарлотты и покончить с этим? Вряд ли подруга будет возражать, тем более что кольцо ей никогда особенно не нравилось.
Гермиона вновь стянула перчатку, но кольцо по-прежнему плотно обхватывало палец, и как она ни старалась, не могла его снять. На какой-то момент кольцо согрелось и дрогнуло, словно издеваясь над ее попытками избавиться от него.
– Вздор какой-то, – раздраженно бросила Гермиона, надевая перчатку. – Шарлотта ни разу не упоминала ни о каких желаниях!
Леди вздохнула так шумно, что перья в ее волосах затрепетали, как трио нетерпеливых восклицательных знаков.
– Конечно, нет, иначе вы и ее посчитали бы сумасшедшей. Итак, насчет вашего желания…
– Я никогда не загадывала желаний, – перебила Гермиона, вновь обретая уверенность, что именно этот оттенок оранжевого – ее цвет, и вдруг… и вдруг в ее мысли весенним зефиром ворвались слова, произнесенные несколькими минутами раньше: «Хотела бы я стать призраком от заката до рассвета…»
Взглянув на Куинс, девушка обнаружила, что та ободряюще ей кивает:
– Да-да. Ваше желание быть невидимкой. Солнце вот-вот зайдет, и вы должны приготовиться к превращению. Есть некоторые вещи и правила, которые вам необходимо знать, особенно в свете последней части вашего желания…
Но Гермиона уже перестала слушать после слов «быть невидимкой». Необходимо немедленно отыскать мать, которая сможет определить, кто именно эта женщина, и проследит, чтобы ее вернули в семью… или в Бедлам.
Но, попытавшись сделать шаг, Гермиона обнаружила, что колеблется, трепещет, наливаясь странной силой, и невольно взглянула в окно, расположенное высоко в нише. За стеклом розовело небо. Значит, весеннее солнце лениво опускается за горизонт.
Внизу живота стала медленно разворачиваться скрученная пружина, словно пробуждаемая к жизни невидимой рукой.
– Это не может быть правдой… это совершенное безумие, – заявила она, украдкой посмотрев в зеркало и стараясь казаться спокойной и сдержанной. Пришлось даже поправить ленты в волосах, чтобы скрыть нарастающую панику. Полагаю, это затеи Индии и Томасин? Желание было их идеей!
– Может, идея действительно принадлежит им, но жизнь ей дали вы. Итак, либо выслушайте меня сейчас, либо через несколько минут, когда произойдет трансформация.
Нет, она действительно безумна. Трансформация, видите ли!
– О, если бы только Шарлотта была здесь! – воскликнула Куинс. – Она сумела бы убедить вас, что я не какая-то безумная родственница герцога.
Гермиона сжалась.
Каким образом этой женщине удается читать ее мысли?
– Потому что вы носите кольцо, – ответила Куинс. – Мое кольцо. То есть не совсем мое, но оно когда-то принадлежало мне. Хотя теперь это не важно. Значение имеет только то, что вы, как и Шарлотта, загадали желание. И сейчас оно вот-вот исполнится.
– О чем вы толкуете? Шарлотта никогда не упоминала об этом абсурдном желании. Она унаследовала кольцо от своей двоюродной бабки Урсулы. Жалкая безделушка. Не более того.
– Жалкая безделушка?! – вскинулась Куинс. – Да в одном вашем пальце больше власти, чем у сотни королей! А вы еще недовольны!
Гермиона рывком стащила перчатку и протянула женщине руку:
– Если оно ваше, берите!
– Она говорит «берите», – рассмеялась леди. – Можно подумать, мне это удастся! Всему виной ваше желание! Если забрать кольцо до того, как им воспользуешься, последствия могут быть страшными! – Вздохнув, она погладила Гермиону по руке и оттолкнула. – Впрочем, кольцо не снимется, пока не осуществится желание. Или пока вы от этого желания не откажетесь. Кстати, почему бы не сделать именно так?
– Как именно? – удивилась Гермиона.
– Отказаться от желания, – пояснила Куинс. – Для этого нужно только сказать: «Я отказываюсь от исполнения этого желания».
Гермиона, готовая на все, лишь бы угодить безумной, повторила про себя последнюю фразу.
Куинс огляделась, словно ожидая, что стены рухнут и в ушах раздастся некая небесная какофония, но ничего не произошло, если не считать визга оркестровых инструментов, настраиваемых музыкантами перед началом танцев.
– Придется попробовать еще раз, до того как вы изменитесь. И постарайтесь вложить в слова немного больше убежденности.
Убежденности?
Гермиона направилась к двери. Сейчас она была убеждена в одном: эта женщина крайне нуждается в помощи.
– Может, вам кого-то позвать? Например, раззяву-надзирателя из Бедлама. Однако Куинс вцепилась ей в руку, одновременно показывая на окно, где небо стало темно-алым.
– Помните, что даже невидимок можно коснуться. Ранить. Убить. Раздавить экипажем. Вам следует быть очень осторожной. – Помолчав, она постучала веером по губам. – Невидима, невидима… давно уже никто не загадывал подобного желания. Конечно, я должна о многом вас предупредить, но, боюсь, память уже не так хороша, как прежде. – Она снова пустила в ход веер, прежде чем добавить: – Ах да! Все, что вы держите в руке или носите, тоже станет невидимым. И помните, на рассвете вы примете обычный вид. Поэтому постарайтесь к этому времени оказаться дома.
– Это совершенная чепуха, – объявила Гермиона, пытаясь освободиться. Она не собирается стоять здесь и слушать бред бедняжки! Словно какое-то желание может сделать тебя невидимкой!
Но настойчивая мысль продолжала ее терзать: «А если в этом бреду есть доля правды?»
Шарлотта. Желание Шарлотты. Разве Шарлотта не претерпела поразительной метаморфозы почти с того момента, как получила кольцо? Превращение из забытой старой девы в блестящую светскую львицу казалось чем-то вроде волшебной сказки. Чем-то вроде осуществленного желания.
Но этого быть не может! Откуда у обычного кольца такая сила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Уверенность Гермионы в том, что тошнота больше ее не одолеет, мигом испарилась.
– Вы имеете в виду лорда Рокхерста? Куинс съежилась:
– Умоляю, не произносите вслух это имя!
– Но почему? Что такого страшного в лорде Рокхерсте?
Теперь настала очередь ее собеседницы измениться в лице и позеленеть, и Гермиона решила, что незачем настаивать, тем более что Куинс реагировала на лорда Рокхерста точно так же, как она сама.
Что же, есть некоторое утешение в том, что она не единственная в мире женщина, которую выворачивает при одном упоминании имени графа.
Куинс обернулась и взглянула на дверь, нервно теребя ручки ридикюля.
– Если бы только вы пожелали чего-то более разумного! Я начинаю верить, что Милтон был прав и дело кончится очень плохо.
Гермиона невольно взглянула на свою руку. Под золотистым шелком перчатки отчетливо выделялся бугорок. Может, стоит отдать кольцо леди Шарлотты и покончить с этим? Вряд ли подруга будет возражать, тем более что кольцо ей никогда особенно не нравилось.
Гермиона вновь стянула перчатку, но кольцо по-прежнему плотно обхватывало палец, и как она ни старалась, не могла его снять. На какой-то момент кольцо согрелось и дрогнуло, словно издеваясь над ее попытками избавиться от него.
– Вздор какой-то, – раздраженно бросила Гермиона, надевая перчатку. – Шарлотта ни разу не упоминала ни о каких желаниях!
Леди вздохнула так шумно, что перья в ее волосах затрепетали, как трио нетерпеливых восклицательных знаков.
– Конечно, нет, иначе вы и ее посчитали бы сумасшедшей. Итак, насчет вашего желания…
– Я никогда не загадывала желаний, – перебила Гермиона, вновь обретая уверенность, что именно этот оттенок оранжевого – ее цвет, и вдруг… и вдруг в ее мысли весенним зефиром ворвались слова, произнесенные несколькими минутами раньше: «Хотела бы я стать призраком от заката до рассвета…»
Взглянув на Куинс, девушка обнаружила, что та ободряюще ей кивает:
– Да-да. Ваше желание быть невидимкой. Солнце вот-вот зайдет, и вы должны приготовиться к превращению. Есть некоторые вещи и правила, которые вам необходимо знать, особенно в свете последней части вашего желания…
Но Гермиона уже перестала слушать после слов «быть невидимкой». Необходимо немедленно отыскать мать, которая сможет определить, кто именно эта женщина, и проследит, чтобы ее вернули в семью… или в Бедлам.
Но, попытавшись сделать шаг, Гермиона обнаружила, что колеблется, трепещет, наливаясь странной силой, и невольно взглянула в окно, расположенное высоко в нише. За стеклом розовело небо. Значит, весеннее солнце лениво опускается за горизонт.
Внизу живота стала медленно разворачиваться скрученная пружина, словно пробуждаемая к жизни невидимой рукой.
– Это не может быть правдой… это совершенное безумие, – заявила она, украдкой посмотрев в зеркало и стараясь казаться спокойной и сдержанной. Пришлось даже поправить ленты в волосах, чтобы скрыть нарастающую панику. Полагаю, это затеи Индии и Томасин? Желание было их идеей!
– Может, идея действительно принадлежит им, но жизнь ей дали вы. Итак, либо выслушайте меня сейчас, либо через несколько минут, когда произойдет трансформация.
Нет, она действительно безумна. Трансформация, видите ли!
– О, если бы только Шарлотта была здесь! – воскликнула Куинс. – Она сумела бы убедить вас, что я не какая-то безумная родственница герцога.
Гермиона сжалась.
Каким образом этой женщине удается читать ее мысли?
– Потому что вы носите кольцо, – ответила Куинс. – Мое кольцо. То есть не совсем мое, но оно когда-то принадлежало мне. Хотя теперь это не важно. Значение имеет только то, что вы, как и Шарлотта, загадали желание. И сейчас оно вот-вот исполнится.
– О чем вы толкуете? Шарлотта никогда не упоминала об этом абсурдном желании. Она унаследовала кольцо от своей двоюродной бабки Урсулы. Жалкая безделушка. Не более того.
– Жалкая безделушка?! – вскинулась Куинс. – Да в одном вашем пальце больше власти, чем у сотни королей! А вы еще недовольны!
Гермиона рывком стащила перчатку и протянула женщине руку:
– Если оно ваше, берите!
– Она говорит «берите», – рассмеялась леди. – Можно подумать, мне это удастся! Всему виной ваше желание! Если забрать кольцо до того, как им воспользуешься, последствия могут быть страшными! – Вздохнув, она погладила Гермиону по руке и оттолкнула. – Впрочем, кольцо не снимется, пока не осуществится желание. Или пока вы от этого желания не откажетесь. Кстати, почему бы не сделать именно так?
– Как именно? – удивилась Гермиона.
– Отказаться от желания, – пояснила Куинс. – Для этого нужно только сказать: «Я отказываюсь от исполнения этого желания».
Гермиона, готовая на все, лишь бы угодить безумной, повторила про себя последнюю фразу.
Куинс огляделась, словно ожидая, что стены рухнут и в ушах раздастся некая небесная какофония, но ничего не произошло, если не считать визга оркестровых инструментов, настраиваемых музыкантами перед началом танцев.
– Придется попробовать еще раз, до того как вы изменитесь. И постарайтесь вложить в слова немного больше убежденности.
Убежденности?
Гермиона направилась к двери. Сейчас она была убеждена в одном: эта женщина крайне нуждается в помощи.
– Может, вам кого-то позвать? Например, раззяву-надзирателя из Бедлама. Однако Куинс вцепилась ей в руку, одновременно показывая на окно, где небо стало темно-алым.
– Помните, что даже невидимок можно коснуться. Ранить. Убить. Раздавить экипажем. Вам следует быть очень осторожной. – Помолчав, она постучала веером по губам. – Невидима, невидима… давно уже никто не загадывал подобного желания. Конечно, я должна о многом вас предупредить, но, боюсь, память уже не так хороша, как прежде. – Она снова пустила в ход веер, прежде чем добавить: – Ах да! Все, что вы держите в руке или носите, тоже станет невидимым. И помните, на рассвете вы примете обычный вид. Поэтому постарайтесь к этому времени оказаться дома.
– Это совершенная чепуха, – объявила Гермиона, пытаясь освободиться. Она не собирается стоять здесь и слушать бред бедняжки! Словно какое-то желание может сделать тебя невидимкой!
Но настойчивая мысль продолжала ее терзать: «А если в этом бреду есть доля правды?»
Шарлотта. Желание Шарлотты. Разве Шарлотта не претерпела поразительной метаморфозы почти с того момента, как получила кольцо? Превращение из забытой старой девы в блестящую светскую львицу казалось чем-то вроде волшебной сказки. Чем-то вроде осуществленного желания.
Но этого быть не может! Откуда у обычного кольца такая сила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70