Вы всегда торопите события. – Он так туго затянул новую повязку, что Бретт сморщился. – Проследите, чтобы он принял лекарство, – сказал он Кейт. – Так он хотя бы проспит всю ночь.
– Я бы предпочел, чтобы меня не накачивали наркотиками, – сказал Бретт, пытаясь совладать со своим гневом.
– Когда мне захочется услышать ваше мнение, молодой человек, я найду вопрос, в котором вы являетесь знатоком. Медицина – это моя профессия, и я прекрасно в ней разбираюсь. Вы проглотите вашу обычную дозу, или я волью ее вам в глотку.
– Уже второй раз за этот день ко мне грозятся применить силу, – сказал Бретт, в ярости заскрежетав зубами. – Пока это никому не удавалось.
– Но сейчас я имею перед вами явное преимущество, не так ли? – парировал доктор, проигнорировав грубость Бретта. – Через несколько дней будет совсем другая история, но сейчас силы покинут вас после короткой борьбы, так что вам стоит попытаться обуздать свой нрав. Хамством вы ничего от меня не добьетесь, и я знаю, что мисс Вариен вас тоже не боится.
Увидев, как на губах Кейт заиграла легкая улыбка, Бретт еще больше помрачнел. Он стиснул зубы и замолчал. Доктор заполнил паузу пустой болтовней и напоследок наставительным тоном посоветовал Бретту быть «менее раздражительным, ибо напряжение замедляет процесс выздоровления».
Оставшись один на один, Кейт с Бреттом свирепо уставились друг на друга. Почему она смотрит на него так, словно он ребенок, которого надо отчитать за плохое поведение? Он не привык к женщинам, которые не подчиняются его желаниям, и он устал от необходимости терпеть эту самоуверенную, взбалмошную девчонку. От нее одни неприятности с той самой минуты, как он ее увидел.
Воспоминание о том вечере направило поток его мыслей в иное русло, и через пару секунд пыл его гнева превратился в жар совсем другого рода. Бретт вспомнил, как она стояла в свете свечей: кожа ее напоминала атлас цвета слоновой кости, волосы отливали золотом спелой пшеницы, а пухлые губы так и требовали, чтобы к ним припали в сокрушительном поцелуе, обжигающем, как песок в пустыне. Взгляд Бретта прошелся по изгибу белоснежной шейки и спустился к округлостям ее юной, упругой груди, и он почувствовал нарастающее возбуждение.
Он подумал о некой графине, чье пышное тело подарило ему немало полных наслаждения вечеров, и удивился, как его вообще могла привлечь столь перезрелая красота. Бретт сравнил ее соблазнительные формы с изящными, чистыми линиями фигуры Кейт и обнаружил, что это все равно что сравнивать племенную кобылу с быстроногой кобылкой. Движения Кейт были исполнены кошачьей грации, ее тело было упругим, а фигурка точеной, и в ней были огонь и решимость молодого, полного сил животного, жаждущего жизни, готового вцепиться ей в горло, готового рискнуть и выиграть все. Он сам так относился к жизни и, видя эти качества в юной, красивой девушке, испытывал страстное желание обладать ею, подчинить себе ее тело и душу.
Кейт прервала извилистый поток его сладострастных мыслей.
– Пока твоя стремительно растущая похоть не лишила тебя способности вести разумную беседу, я хотела бы обсудить с тобой свое будущее. – Она вперила в него сердитый взгляд. – Свое благопристойное будущее!
– Это не может немного подождать? – спросил Бретт, неохотно оторвавшись от созерцания ее тела. – Никто в Англии не знает, где ты, и никто здесь не знает, кто ты.
– Нет, это не может ждать. Возможно, мои перспективы на достойную жизнь уже рухнули, но если осталось хоть что-то, что еще можно спасти, то это необходимо сделать прежде, чем кто-нибудь узнает, что я – это я, а не какая-то неизвестная шлюха, сбежавшая с тобой во Францию. – Кейт едва не всхлипнула. – Или прикажешь мне попросить Валентину порекомендовать меня на должность в один из тех домов, о которых я так много слышу? Уж конечно, теперь я гожусь для подобного заведения.
Силы Бретта были на исходе, его терпение жестоко испытывали, и ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сохранить самообладание. К сожалению, он не столь тщательно подходил к выбору слов, поэтому сказал первое, что пришло ему в голову:
– О, ради Бога, не начинай все сначала. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так убивался из-за потери девственности.
Кейт с шумом втянула в себя воздух.
– Пусть ты лишил девственности хоть сто девушек за свою порочную жизнь, но у меня она была только одна! – воскликнула Кейт, повышая голос. – Поэтому просьба помочь спасти мою репутацию кажется мне малой платой за мою потерю. Думается, если бы ты пришел к Валентине, она бы заставила тебя дорого заплатить за подобное удовольствие. Или, лишив меня девственности, ты потерял ко мне всякий интерес?
Бретт понимал, что сейчас Кейт бесполезно что-либо объяснять. Тем не менее, хотя его разум был затуманен раздражением из-за вспыльчивого характера Кейт, тело не давало ему забыть о вожделении.
– Ты самая несносная женщина, которую я встречал на своем пути, но стоит мне только взглянуть на тебя, и это уже не имеет никакого значения. Ты хоть представляешь, какая это пытка – находиться рядом с тобой и не иметь возможности ничего сделать, кроме как повернуть голову в твоем направлении? Я бы отдал годовой доход, только чтобы запечатать этот сварливый рот поцелуями, сжать тебя в своих объятиях и любить всю ночь напролет.
Кейт невольно вспыхнула как маков цвет.
– Неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме своей похоти? В твоей жизни была хоть одна женщина, которая вызывала в тебе не только желание страстно поцеловать ее и покувыркаться с ней в постели?
– Пока нет, – ответил Бретт и улыбнулся так ослепительно, что у нее чуть не подогнулись колени.
Кейт потеряла дар речи. Как он мог думать, что верх ее желаний – это издевательства какого-нибудь мужлана вроде него самого? Это было выше ее понимания. Это было выше понимания любого человека.
– Мне нужно нечто большее, – наконец вымолвила она. – Я не знаю, как и где, но я это получу. И ты мне в этом поможешь.
Она круто развернулась и вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь с такой силой, что даже Нэнси на кухне услышала грохот.
Бретт выругался вслед захлопнувшейся двери. Что она имела в виду, сказав, что он ей поможет? Он не позволит женщине командовать собой, особенно девчонке, которая выбегает из комнаты, словно бес, и постоянно ему перечит. Она была лакомым кусочком, но на свете много лакомых кусочков, не менее соблазнительных, но достающихся не такой дорогой ценой.
Но когда пыл его неудовольствия остыл, Бретт снова представил ее юное, невинное тело, ее совершенное лицо и фигуру, и плавные, грациозные движения, сулившие еще большее наслаждение, чем то, которое он испытал в их первую ночь. Чем больше Бретт думал об этом, тем сильнее становилось его желание оставить Кейт подле себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Я бы предпочел, чтобы меня не накачивали наркотиками, – сказал Бретт, пытаясь совладать со своим гневом.
– Когда мне захочется услышать ваше мнение, молодой человек, я найду вопрос, в котором вы являетесь знатоком. Медицина – это моя профессия, и я прекрасно в ней разбираюсь. Вы проглотите вашу обычную дозу, или я волью ее вам в глотку.
– Уже второй раз за этот день ко мне грозятся применить силу, – сказал Бретт, в ярости заскрежетав зубами. – Пока это никому не удавалось.
– Но сейчас я имею перед вами явное преимущество, не так ли? – парировал доктор, проигнорировав грубость Бретта. – Через несколько дней будет совсем другая история, но сейчас силы покинут вас после короткой борьбы, так что вам стоит попытаться обуздать свой нрав. Хамством вы ничего от меня не добьетесь, и я знаю, что мисс Вариен вас тоже не боится.
Увидев, как на губах Кейт заиграла легкая улыбка, Бретт еще больше помрачнел. Он стиснул зубы и замолчал. Доктор заполнил паузу пустой болтовней и напоследок наставительным тоном посоветовал Бретту быть «менее раздражительным, ибо напряжение замедляет процесс выздоровления».
Оставшись один на один, Кейт с Бреттом свирепо уставились друг на друга. Почему она смотрит на него так, словно он ребенок, которого надо отчитать за плохое поведение? Он не привык к женщинам, которые не подчиняются его желаниям, и он устал от необходимости терпеть эту самоуверенную, взбалмошную девчонку. От нее одни неприятности с той самой минуты, как он ее увидел.
Воспоминание о том вечере направило поток его мыслей в иное русло, и через пару секунд пыл его гнева превратился в жар совсем другого рода. Бретт вспомнил, как она стояла в свете свечей: кожа ее напоминала атлас цвета слоновой кости, волосы отливали золотом спелой пшеницы, а пухлые губы так и требовали, чтобы к ним припали в сокрушительном поцелуе, обжигающем, как песок в пустыне. Взгляд Бретта прошелся по изгибу белоснежной шейки и спустился к округлостям ее юной, упругой груди, и он почувствовал нарастающее возбуждение.
Он подумал о некой графине, чье пышное тело подарило ему немало полных наслаждения вечеров, и удивился, как его вообще могла привлечь столь перезрелая красота. Бретт сравнил ее соблазнительные формы с изящными, чистыми линиями фигуры Кейт и обнаружил, что это все равно что сравнивать племенную кобылу с быстроногой кобылкой. Движения Кейт были исполнены кошачьей грации, ее тело было упругим, а фигурка точеной, и в ней были огонь и решимость молодого, полного сил животного, жаждущего жизни, готового вцепиться ей в горло, готового рискнуть и выиграть все. Он сам так относился к жизни и, видя эти качества в юной, красивой девушке, испытывал страстное желание обладать ею, подчинить себе ее тело и душу.
Кейт прервала извилистый поток его сладострастных мыслей.
– Пока твоя стремительно растущая похоть не лишила тебя способности вести разумную беседу, я хотела бы обсудить с тобой свое будущее. – Она вперила в него сердитый взгляд. – Свое благопристойное будущее!
– Это не может немного подождать? – спросил Бретт, неохотно оторвавшись от созерцания ее тела. – Никто в Англии не знает, где ты, и никто здесь не знает, кто ты.
– Нет, это не может ждать. Возможно, мои перспективы на достойную жизнь уже рухнули, но если осталось хоть что-то, что еще можно спасти, то это необходимо сделать прежде, чем кто-нибудь узнает, что я – это я, а не какая-то неизвестная шлюха, сбежавшая с тобой во Францию. – Кейт едва не всхлипнула. – Или прикажешь мне попросить Валентину порекомендовать меня на должность в один из тех домов, о которых я так много слышу? Уж конечно, теперь я гожусь для подобного заведения.
Силы Бретта были на исходе, его терпение жестоко испытывали, и ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сохранить самообладание. К сожалению, он не столь тщательно подходил к выбору слов, поэтому сказал первое, что пришло ему в голову:
– О, ради Бога, не начинай все сначала. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так убивался из-за потери девственности.
Кейт с шумом втянула в себя воздух.
– Пусть ты лишил девственности хоть сто девушек за свою порочную жизнь, но у меня она была только одна! – воскликнула Кейт, повышая голос. – Поэтому просьба помочь спасти мою репутацию кажется мне малой платой за мою потерю. Думается, если бы ты пришел к Валентине, она бы заставила тебя дорого заплатить за подобное удовольствие. Или, лишив меня девственности, ты потерял ко мне всякий интерес?
Бретт понимал, что сейчас Кейт бесполезно что-либо объяснять. Тем не менее, хотя его разум был затуманен раздражением из-за вспыльчивого характера Кейт, тело не давало ему забыть о вожделении.
– Ты самая несносная женщина, которую я встречал на своем пути, но стоит мне только взглянуть на тебя, и это уже не имеет никакого значения. Ты хоть представляешь, какая это пытка – находиться рядом с тобой и не иметь возможности ничего сделать, кроме как повернуть голову в твоем направлении? Я бы отдал годовой доход, только чтобы запечатать этот сварливый рот поцелуями, сжать тебя в своих объятиях и любить всю ночь напролет.
Кейт невольно вспыхнула как маков цвет.
– Неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме своей похоти? В твоей жизни была хоть одна женщина, которая вызывала в тебе не только желание страстно поцеловать ее и покувыркаться с ней в постели?
– Пока нет, – ответил Бретт и улыбнулся так ослепительно, что у нее чуть не подогнулись колени.
Кейт потеряла дар речи. Как он мог думать, что верх ее желаний – это издевательства какого-нибудь мужлана вроде него самого? Это было выше ее понимания. Это было выше понимания любого человека.
– Мне нужно нечто большее, – наконец вымолвила она. – Я не знаю, как и где, но я это получу. И ты мне в этом поможешь.
Она круто развернулась и вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь с такой силой, что даже Нэнси на кухне услышала грохот.
Бретт выругался вслед захлопнувшейся двери. Что она имела в виду, сказав, что он ей поможет? Он не позволит женщине командовать собой, особенно девчонке, которая выбегает из комнаты, словно бес, и постоянно ему перечит. Она была лакомым кусочком, но на свете много лакомых кусочков, не менее соблазнительных, но достающихся не такой дорогой ценой.
Но когда пыл его неудовольствия остыл, Бретт снова представил ее юное, невинное тело, ее совершенное лицо и фигуру, и плавные, грациозные движения, сулившие еще большее наслаждение, чем то, которое он испытал в их первую ночь. Чем больше Бретт думал об этом, тем сильнее становилось его желание оставить Кейт подле себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97