Спор закончился именно так, как заканчивались все споры, имевшие хотя бы отдаленное отношение к денежным делам: все посмотрели на миссис Кокрейн. Последнее слово всегда оставалось за ней.
Сара никогда даже намеком не упоминала о своей личной жизни, никто из ее учеников не знал, как она проводит время вне Форсайт-стрит. Она старалась одеваться как можно проще и ездила на работу, пользуясь надземной веткой метрополитена на Третьей авеню. И тем не менее, хотя она понятия не имела, как это произошло, всей общине стало известно, что миссис Кокрейн – очень состоятельная дама. Это сделало ее предметом всеобщего любопытства. Для них она стала сверкающим символом американского успеха, а тот факт, что она тоже приехала в Соединенные Штаты из Старого Света, лишь усиливал ее притягательность.
В разговоре выяснилось, что Клейманы хотели бы переехать в трехкомнатную квартиру на Кристи-стрит, потому что там есть плита, ванная комната и ватерклозет, но арендная плата составляет тридцать долларов.
– А вы не думали завести ребенка? – напрямую спросила Сара. В ее классе всегда царила полная откровенность.
Мистер Клейман ответил:
– Ну… вы же понимаете, нам бы очень хотелось, мы об этом мечтаем, мы ждали…
И тут миссис Клейман вдруг ударилась в слезы. Всем стало неловко.
– Ну что ж… – тихо начала Сара, – пожалуй, о Кристи-стрит нам лучше позабыть. Миссис Эйкерз рассказала мне о жилом доме на Эй-авеню с двухкомнатными квартирами по двадцать два доллара в месяц. Правда, ватерклозетов у них нет, но дом чистый и район приличный. Могли бы вы платить на семь долларов больше, чем сейчас, как вы думаете? Если да, то вы могли бы уйти с работы и завести ребенка.
Ее предложение было единодушно одобрено. План показался всем безупречным, а миссис Клейман добавила, что могла бы заработать семь лишних долларов в месяц и даже больше, сидя дома и пришивая кружевные воротнички к английским блузкам для швейной мастерской, в которой работала Рашель. Восемь пар глаз уставились на Сару с таким восхищением, словно это не она, а сам Морган лично посоветовал им, как лучше устроить их финансовые дела. Сара, чтобы отвлечь от себя внимание, спросила Рашель, как идут дела в мастерской.
Это был опрометчивый шаг. Рашель была членом местного профсоюза, и ее пламенные речи, обличавшие алчность и жестокость администрации, с каждым разом становились все более громкими и пространными. Сара попыталась направить разговор в другое русло, но вдруг, случайно повернув голову, заметила стоявшую в дверях Наташу.
– Входи, – позвала Сара. – Иди сюда, Таша, присоединяйся к нам!
Разговор продолжался без передышки, пока Наташа бочком пробиралась между стульями, чтобы занять свое привычное место рядом с мистером Йелтелесом. Сара приветливо улыбнулась ей, но девушка наклонила голову и еще плотнее закуталась в шаль.
– С тобой все в порядке? – спросила Сара. Наташа решительно тряхнула головой, не глядя ей в глаза.
Нет, с ней явно что-то было не в порядке, она была сильно расстроена. Сара перестала прислушиваться к обсуждению спектакля, поставленного в новом театре на Бауэри-стрит , и в конце концов распустила класс на десять минут раньше положенного времени. Мистер Йелтелес, как всегда, хотел поболтать с ней после урока, но на этот раз Сара не могла себе позволить выслушивать его «майсы» , стоя под дверями классной комнаты, пока он курил свои папиросы. Когда Наташа поднялась, чтобы уходить, Сара задержала ее.
– Останься, нам надо поговорить, – предложила она, схватив холодную руку девушки, пока остальные прощались и по одному выходили из класса. – Что случилось? У тебя расстроенный вид.
Блестящие черные глаза скользнули в сторону, избегая ее взгляда.
– Нет-нет, все в порядке. Извините за опоздание. Я не могла прийти раньше.
– Пойди сюда и сядь.
Сара указала на деревянную скамью, тянувшуюся вдоль стены. Девушка заколебалась, но в конце концов все-таки села. Сара следила за ней с недоумением. Наташа всегда была молчалива и держалась замкнуто, но Сара считала, что в последнее время они стали друзьями, а сейчас ее как будто подменили.
– Ты не заболела?
Наташа отрицательно покачала головой.
– Тогда в чем же дело? Почему ты опоздала?
Губы у Наташи дрожали, казалось, она вот-вот заплачет. Шаль соскользнула у нее с плеча, девушка потянулась за ней, и Сара увидела, что рукав ее ярко-красного платья разорван до локтя.
– Таша! Что случилось? – Она схватила девушку за плечи и заставила ее посмотреть себе в глаза. – Тебя кто-то обидел? Скажи мне!
– Да, да…
Закрыв лицо руками, Наташа быстро заговорила на причудливой смеси немецкого, русского и румынского. Сара схватила ее за запястья и заставила опустить руки.
– Говори по-английски, Наташа, – строго приказала она, встряхивая девушку за плечи. – Расскажи, что с тобой произошло.
Судя по виду, Наташа была на грани истерики.
– О миссис Кокрейн, мне так страшно!
– Почему?
– Мужчина… он ходит за мной. Сегодня он застал меня одну и он… трогал меня. Я вырвалась и побежала, а он сказал, что меня поймает!
– Боже милостивый! Кто он такой? Ты его знаешь?
– Нет. Он похож на грека или на турка, я не знаю. Он такой большой… сильный…
– Что он тебе сделал?
– Он трогал меня вот здесь, – Наташа указала на свою грудь. – Я возвращалась домой с работы – поесть что-нибудь перед уроком. В подъезде моего дома никого не было, и он поймал меня там.
Наташа жила одна в доходном доме на Четвертой авеню, в убогой комнатушке.
– Ты говоришь, что он преследовал тебя и раньше?
– Да, часто.
– И ты никогда никому о нем не рассказывала?
– Нет. До сих пор он меня не трогал, он только… говорил. А теперь я боюсь идти домой, – пожаловалась Наташа.
Она опять закрыла лицо руками.
Сара обняла ее за плечи и выждала, пока Наташа не перестала дрожать. Потом она помогла девушке подняться на ноги.
– Идем, мы должны все рассказать мистеру Мэттьюзу, а потом обратимся в полицию.
– В полицию? Нет!
Сара увидела страх, промелькнувший в черных цыганских глазах Наташи.
– Но они тебе помогут, Таша. Не надо бояться, с тобой ничего плохого не случится, я обещаю. Ведь ты мне доверяешь?
– Да-да, вам я верю, но…
– Тогда идем. Мы вместе поговорим с полицией. Они разыщут этого человека, и ты будешь в безопасности.
Сара протянула руку. Помедлив минуту в нерешительности, Наташа взяла ее, и обе женщины вместе поднялись по лестнице.
4
– Хочешь чаю, Лорина? Я позвоню и попрошу подать. А может, выпьешь что-нибудь покрепче?
– Нет, я и так обойдусь. Не стоит заставлять слуг заваривать чай дважды.
– Но в таком случае почему бы тебе просто не остаться к чаю?
Лорина скорчила гримаску, которую Сара без труда разгадала; «Потому что не хочу встречаться с твоим мужем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Сара никогда даже намеком не упоминала о своей личной жизни, никто из ее учеников не знал, как она проводит время вне Форсайт-стрит. Она старалась одеваться как можно проще и ездила на работу, пользуясь надземной веткой метрополитена на Третьей авеню. И тем не менее, хотя она понятия не имела, как это произошло, всей общине стало известно, что миссис Кокрейн – очень состоятельная дама. Это сделало ее предметом всеобщего любопытства. Для них она стала сверкающим символом американского успеха, а тот факт, что она тоже приехала в Соединенные Штаты из Старого Света, лишь усиливал ее притягательность.
В разговоре выяснилось, что Клейманы хотели бы переехать в трехкомнатную квартиру на Кристи-стрит, потому что там есть плита, ванная комната и ватерклозет, но арендная плата составляет тридцать долларов.
– А вы не думали завести ребенка? – напрямую спросила Сара. В ее классе всегда царила полная откровенность.
Мистер Клейман ответил:
– Ну… вы же понимаете, нам бы очень хотелось, мы об этом мечтаем, мы ждали…
И тут миссис Клейман вдруг ударилась в слезы. Всем стало неловко.
– Ну что ж… – тихо начала Сара, – пожалуй, о Кристи-стрит нам лучше позабыть. Миссис Эйкерз рассказала мне о жилом доме на Эй-авеню с двухкомнатными квартирами по двадцать два доллара в месяц. Правда, ватерклозетов у них нет, но дом чистый и район приличный. Могли бы вы платить на семь долларов больше, чем сейчас, как вы думаете? Если да, то вы могли бы уйти с работы и завести ребенка.
Ее предложение было единодушно одобрено. План показался всем безупречным, а миссис Клейман добавила, что могла бы заработать семь лишних долларов в месяц и даже больше, сидя дома и пришивая кружевные воротнички к английским блузкам для швейной мастерской, в которой работала Рашель. Восемь пар глаз уставились на Сару с таким восхищением, словно это не она, а сам Морган лично посоветовал им, как лучше устроить их финансовые дела. Сара, чтобы отвлечь от себя внимание, спросила Рашель, как идут дела в мастерской.
Это был опрометчивый шаг. Рашель была членом местного профсоюза, и ее пламенные речи, обличавшие алчность и жестокость администрации, с каждым разом становились все более громкими и пространными. Сара попыталась направить разговор в другое русло, но вдруг, случайно повернув голову, заметила стоявшую в дверях Наташу.
– Входи, – позвала Сара. – Иди сюда, Таша, присоединяйся к нам!
Разговор продолжался без передышки, пока Наташа бочком пробиралась между стульями, чтобы занять свое привычное место рядом с мистером Йелтелесом. Сара приветливо улыбнулась ей, но девушка наклонила голову и еще плотнее закуталась в шаль.
– С тобой все в порядке? – спросила Сара. Наташа решительно тряхнула головой, не глядя ей в глаза.
Нет, с ней явно что-то было не в порядке, она была сильно расстроена. Сара перестала прислушиваться к обсуждению спектакля, поставленного в новом театре на Бауэри-стрит , и в конце концов распустила класс на десять минут раньше положенного времени. Мистер Йелтелес, как всегда, хотел поболтать с ней после урока, но на этот раз Сара не могла себе позволить выслушивать его «майсы» , стоя под дверями классной комнаты, пока он курил свои папиросы. Когда Наташа поднялась, чтобы уходить, Сара задержала ее.
– Останься, нам надо поговорить, – предложила она, схватив холодную руку девушки, пока остальные прощались и по одному выходили из класса. – Что случилось? У тебя расстроенный вид.
Блестящие черные глаза скользнули в сторону, избегая ее взгляда.
– Нет-нет, все в порядке. Извините за опоздание. Я не могла прийти раньше.
– Пойди сюда и сядь.
Сара указала на деревянную скамью, тянувшуюся вдоль стены. Девушка заколебалась, но в конце концов все-таки села. Сара следила за ней с недоумением. Наташа всегда была молчалива и держалась замкнуто, но Сара считала, что в последнее время они стали друзьями, а сейчас ее как будто подменили.
– Ты не заболела?
Наташа отрицательно покачала головой.
– Тогда в чем же дело? Почему ты опоздала?
Губы у Наташи дрожали, казалось, она вот-вот заплачет. Шаль соскользнула у нее с плеча, девушка потянулась за ней, и Сара увидела, что рукав ее ярко-красного платья разорван до локтя.
– Таша! Что случилось? – Она схватила девушку за плечи и заставила ее посмотреть себе в глаза. – Тебя кто-то обидел? Скажи мне!
– Да, да…
Закрыв лицо руками, Наташа быстро заговорила на причудливой смеси немецкого, русского и румынского. Сара схватила ее за запястья и заставила опустить руки.
– Говори по-английски, Наташа, – строго приказала она, встряхивая девушку за плечи. – Расскажи, что с тобой произошло.
Судя по виду, Наташа была на грани истерики.
– О миссис Кокрейн, мне так страшно!
– Почему?
– Мужчина… он ходит за мной. Сегодня он застал меня одну и он… трогал меня. Я вырвалась и побежала, а он сказал, что меня поймает!
– Боже милостивый! Кто он такой? Ты его знаешь?
– Нет. Он похож на грека или на турка, я не знаю. Он такой большой… сильный…
– Что он тебе сделал?
– Он трогал меня вот здесь, – Наташа указала на свою грудь. – Я возвращалась домой с работы – поесть что-нибудь перед уроком. В подъезде моего дома никого не было, и он поймал меня там.
Наташа жила одна в доходном доме на Четвертой авеню, в убогой комнатушке.
– Ты говоришь, что он преследовал тебя и раньше?
– Да, часто.
– И ты никогда никому о нем не рассказывала?
– Нет. До сих пор он меня не трогал, он только… говорил. А теперь я боюсь идти домой, – пожаловалась Наташа.
Она опять закрыла лицо руками.
Сара обняла ее за плечи и выждала, пока Наташа не перестала дрожать. Потом она помогла девушке подняться на ноги.
– Идем, мы должны все рассказать мистеру Мэттьюзу, а потом обратимся в полицию.
– В полицию? Нет!
Сара увидела страх, промелькнувший в черных цыганских глазах Наташи.
– Но они тебе помогут, Таша. Не надо бояться, с тобой ничего плохого не случится, я обещаю. Ведь ты мне доверяешь?
– Да-да, вам я верю, но…
– Тогда идем. Мы вместе поговорим с полицией. Они разыщут этого человека, и ты будешь в безопасности.
Сара протянула руку. Помедлив минуту в нерешительности, Наташа взяла ее, и обе женщины вместе поднялись по лестнице.
4
– Хочешь чаю, Лорина? Я позвоню и попрошу подать. А может, выпьешь что-нибудь покрепче?
– Нет, я и так обойдусь. Не стоит заставлять слуг заваривать чай дважды.
– Но в таком случае почему бы тебе просто не остаться к чаю?
Лорина скорчила гримаску, которую Сара без труда разгадала; «Потому что не хочу встречаться с твоим мужем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95