Впрочем, скука была не самым страшным. Официальные обязанности Наттинга относительно флота отнимали у него минут десять в неделю, когда он подписывал приготовленные для него бумаги. Неофициально же он вел собственные дела. В основном они велись посредством переписки – письма он сжигал по прочтении, – но иногда требовали переговоров с глазу на глаз. Во время этих встреч с различными подозрительными личностями он заставлял своего Клинка отходить в дальний угол комнаты, чтобы тот не мог подслушивать. Эти предосторожности были излишними. Дюрандаль очень скоро понял, что его светлость берет взятки за выгодные контракты, за поставки бедным морякам недоброкачественной провизии, а также за доступ к самому Королю – последнее, передавая петиции через сестру. От всего этого тошнило, но поделать Дюрандаль ничего тут не мог.
Он вообще не мог каким-либо образом поставить своего подопечного под угрозу.
Зато ночами он был совершенно свободен. Стоило дворцу погрузиться в сон, как кто-то из гвардейцев подменял его на посту, поэтому он мог присоединяться к остальным в их забавах. Два рога пива были его пределом, но ему хватало и одного. Тело его настоятельно требовало упражнений, так что он фехтовал. В лунные ночи он соревновался в безумных скачках по полям или участвовал в разнузданных купаниях на реке. Он преуспел в недолгих романах, без труда находя себе партнерш.
Он научился побеждать Монпурса если не на рапирах, то хотя бы на саблях.
Он не расставался со своим кинжалом, снимая его только в постели.
Король больше не принимал участия в фехтовании, за что гвардейцы были весьма благодарны Дюрандалю.
Он часто видел Амброза. Даже если они просто встречались в коридоре, поздоровавшись с маркизом. Король всегда приветствовал и Клинка, обращаясь к нему по имени. Пасть жертвой его обаяния было так просто – и как здорово, наверное, быть связанным с таким человеком!
Увы, капризный случай рассудил по-иному. Каким бы выдающимся фехтовальщиком ни был Дюрандаль, он понимал, что пожизненно обречен охранять жалкого маркиза. Ему не суждено служить королю, которым восхищался, не суждено воевать рядом с ним, или спасти его жизнь в смертельной схватке, или биться с чудовищами, или разоблачать предателей, дослужиться до уважаемой должности, отправиться с тайной миссией дальние страны – ему не суждено вообще ничего кроме роли бесполезного придворного украшения. Даже лучший меч королевства может оказаться игрушкой.


ЧАСТЬ II
НАТТИНГ


1

– Что ж, ладно, – прошипел Кромман. – Ты можешь идти. Оставайся в своем поместье до тех пор, пока тебя не вызовут. – Он побагровел от злости.
– Опусти меч, сэр Куоррел, – приказал Роланд, становясь между ними. Впрочем, Куоррел был свежевыкованным Клинком, а новый канцлер представлял слишком явную угрозу для его подопечного. Несколько мгновений казалось, что приказа будет недостаточно. Потом побледневший паренек сделал над собой усилие и снял руку с эфеса меча.
– Как вам угодно, милорд. – Он с ненавистью посмотрел на. Кроммана.
Вздохнув про себя с облегчением, Роланд направился к двери. Куоррел оказался у нее первым и выглянул наружу, как и полагается хорошо вышколенному телохранителю.
– Маска! – шепнул Роланд. Это было старое айронхоллское предостережение: напоминание о том, что в настоящем поединке лицо не скрыто от взгляда противника.
– Милорд. – Паренек расплылся в улыбке, когда он широко распахнул дверь, позволяя ему пройти. Злой блеск в глазах остался, но никто не стоял достаточно близко, чтобы заметить это. Впрочем, вряд ли кто из латников вообще настолько проницателен, чтобы разгадать истинные чувства и Клинка, и его подопечного. Тут уж речь шла только о принципе, спокойствием нынче никого не обманешь. Королевский секретарь спешно примялся из дворца и вошел в кабинет Канцлера; трудно ли сделать выводы из того, что лорд Роланд вышел вскоре без цепи, которую проносил два десятка лет?
С полдюжины латников стояли, сбившись удивленной кучкой. Кромман явно не сказал им, что от них требуется делать, поскольку при виде бывшего канцлера они вытянулись по стойке «смирно» и не предпринимали никаких попыток задержать его отъезд. Шесть? Даже для Куоррела шестеро могли бы создать затруднения… впрочем, сам Роланд никуда не делся и помог бы ему. Мысль о том, что Кромман посчитал необходимым выделить целых шесть солдат для ареста человека его лет, приятно тешила самолюбие.
Первым делом им предстояло миновать большую приемную, полную мужчин и женщин, которые ждали встречи с ним, некоторые – уже не первый день. Теперь у них уже не было повода видеть его; более того, в случае, если слухи о его опале уже распространились, что вполне вероятно, многие предпочли бы вообще держаться от него как можно дальше.
Он видел, как эта новость волной катится по ожидающим – изумленные вздохи, опасливые взгляды. Кто тут улыбается, а кто хмурится? Какая разница! У него теперь нет друзей, одни враги.
– Говорят, – заметил Куоррел, – что граф Алданский – верный фаворит Королевского Кубка этого года.
Ага, у опального министра все-таки остался один друг! Даже королевская немилость не может оттолкнуть Клинка от своего подопечного.
– Не торопись с выводами, сынок. Я бы не советовал тебе делать ставки. Он, часом, не из Стипнесской школы?
– Кажется, оттуда. Я так понимаю, тамошние ребята быстро движутся.
– Молния, страдающая поносом, – на них смотрели, прислушивались, но пока никто не делал попытки ухватить лорда Роланда за рукав.
– Что они там используют – воздух и огонь?
– И изрядную толику времени, полагаю. Это самое опасное. Их выпускники редко доживают до сорока. Нынешний герцог, его отец, тоже оттуда, хотя, насколько мне известно, пока еще крепок. Я бился с ним раз, когда он был еще графом, – этот увалень до сих пор не простил ему тот день.
– О, я слышал об этом поединке, милорд! Это одна из любимых айронхоллских легенд, – Куоррел нес эту чушь, и выражение юного лица его было абсолютно невинным. Он держался молодцом; надо сказать ему об этом, как только они окажутся одни. Сначала им нужно зайти в его апартаменты, забрать несколько книг. Потом – сквозь строй по парадной лестнице, вниз и вниз, пока он не заберется в карету и не покинет дворец, навсегда, направившись домой, в Айвиуоллз. Там он будет дожидаться королевской милости. Точнее говоря, немилости.
И что тогда будет с его Клинком? Все неприятности экс-канцлера показались вдруг мелкими и незначительными по сравнению с тем, что ожидало Куоррела. Он навлек на голову мальчика несчастье всего через три дня после Уз. Если Король попытается арестовать его, Куоррел будет сопротивляться до самой смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103