Она, Кэтрин, знает, какова ее цель. Она решила сама себе кое-что доказать. Черт возьми, отчаянно хочет это доказать!
Кэтрин приподняла подбородок.
– Поцелуйте меня.
– Простите?
– Я хочу, чтобы вы меня поцеловали.
Казалось, что целую вечность он напряженно смотрел ей в лицо, словно пытаясь прочесть ее мысли. Когда же доктор наконец приблизился, то не стал заключать Кэтрин в объятия, а лишь слегка взял за плечи. Находясь от нее на расстоянии вытянутых рук, он спросил:
– Почему вы хотите, чтобы я вас поцеловал?
Кэтрин едва не топнула ногой от нетерпения. Господи! В «Руководстве» ничего не говорится о том, что мужчина может задать такой вопрос.
– Потому что я... – «Хочу знать, должна знать, сможет ли другой мужчина заставить меня чувствовать то же самое, что и он». – Потому что мне любопытно. – Вот. Наконец-то. Это правда.
– Любопытно узнать, способны ли вы испытать ко мне более теплое чувство, чем простая дружба?
– Да.
– Что ж. Я легко могу удовлетворить ваше любопытство, не целуя вас. Однако только дурак откажется от такого заманчивого предложения, к тому же мне и самому интересно.
Он притянул ее к себе и прикоснулся губами к ее губам. Кэтрин положила руки ему на грудь и привстала на цыпочки, стараясь добросовестно участвовать в эксперименте. Доктор Оливер несомненно был весьма искушен в искусстве поцелуя, но не смог заставить трепетать ее сердце. Даже слегка. Его губы оказались твердыми и теплыми, но он не вызвал в Кэтрин той бури чувств, которую вызывал Эндрю одним только взглядом.
«О Господи!»
Доктор Оливер поднял голову и медленно отстранился. Несколько секунд он молча разглядывал ее лицо, затем отступил на шаг и с удивлением произнес:
– Довольно бесцветно, не так ли?
Кэтрин почувствовала, что у нее запылали щеки.
– Боюсь, что так.
– Значит, ваше любопытство удовлетворено?
На Кэтрин нахлынуло раскаяние. Ей стало стыдно, что она так бессердечно воспользовалась его дружбой. Боже, Боже, в кого она превратилась? Она и сама не знала. Понимала лишь, что такой она себе абсолютно не нравится.
Боль от пережитого унижения пронзила душу Кэтрин. Тот факт, что доктору их поцелуй показался таким же холодным, как и ей, доказывал, что он не испытывает к Кэтрин никакой нежности. А она-то бросилась ему на шею, как уличная девка! Если бы могла, она, конечно же, посмеялась бы над собственным самомнением. Вместо этого она лишь мечтала, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее. «Отступай! – кричал ее разум. – Отступай!»
– Простите меня, – пробормотала Кэтрин. – Я...
– Вам нет нужды извиняться. Я вас прекрасно понимаю. Могу признаться, что я и сам как-то поцеловал женщину, чтобы сравнить свою реакцию на нее с другой. Думаю, что на самом деле так многие делают. Знаете, как будто пробуешь сначала варенье из клубники, а потом из черники, пытаясь разобраться, что больше по вкусу.
От его шутки и понимания Кэтрин почувствовала себя еще хуже. Разум подсказывал, что пора уходить, но тут доктор сказал:
– Не расстраивайтесь так, леди Кэтрин. Когда я полгода назад приехал в Литл-Лонгстоун, вы предложили мне дружбу. Я очень ее ценю. Вы приглашали меня в свой дом, мы делили трапезы и веселье, и никогда, кроме сегодняшнего маленького отступления, вы не подавали мне ложной надежды, что я могу стать для вас чем-то большим, чем друг. И я ценю это отступление, ибо оно удовлетворило и мое собственное любопытство. Нам предопределено оставаться всего лишь друзьями. – Он приложил палец к губам и подмигнул ей. – Более близкими друзьями, чем остальные, но все же только друзьями.
Бесконечно благодарная доктору, что он действовал с таким тактом, а она не унизила себя перед ним еще больше, Кэтрин вымученно улыбнулась и сказала:
– Благодарю вас. Я рада, что мы остаемся друзьями.
– Я тоже. – И он легонько похлопал себя по челюсти. – Я лишь надеюсь, что он не захочет ее сломать.
– Кто? Что сломать?
– Эндрю Стэнтон. Сломать мне челюсть. Он будет не очень-то доволен, если узнает, что я вас поцеловал. – Доктор усмехнулся. – Но я уверен, что смогу его убедить не стирать меня в порошок. Если же нет, то делать нечего. Он, конечно, силен, но и я знаю несколько приемов.
Если бы щеки леди Кэтрин могли покраснеть сильнее, от нее бы пошел пар. Мелкими шажками она стала продвигаться к выходу, всей душой стремясь как можно скорее убраться восвояси.
– Мне нужно идти. Благодарю вас за доброту и понимание.
– Это я вас должен благодарить.
Он проводил ее до двери, и Кэтрин быстро зашагала по дорожке, ведущей к Бикли-коттеджу. Скрывшись от его взгляда, она прижала ладони к своим пылающим щекам, молясь, чтобы в ближайшее время остаться в добром здравии. Пройдет немало времени, прежде чем она сумеет посмотреть доктору в лицо.
Эндрю ненадолго остановился в деревне Литл-Лонгстоун, желая сделать некоторые покупки и лишь потом отправиться в Бикли-коттедж. Он как раз собирался зайти в кузницу, но тут у него возникло странное ощущение. Эндрю остановился и оглядел улицу: два ряда магазинов, дюжина прохожих, коляска с мужчиной и молодой девушкой, две молодые дамы болтают под полосатым навесом. Казалось, никто не обращал на него никакого внимания, но все-таки он остро почувствовал, что за ним наблюдают. Сегодня он испытал подобное ощущение уже во второй раз.
Примерно час назад, еще на пути из Лондона, у него возникло такое же покалывание в затылке. Эндрю осадил Афродиту, но никого не увидел и ничего не услышал. Однако зловещее ощущение не только не пропало, но даже усилилось. Но кому нужно за ним следить? И с какой целью? Неужели ему все почудилось? Нельзя отрицать, что он устал и что голова у него забита неприятными мыслями. Без сомнения, это заботы сыграли с ним злую шутку, тем не менее следует быть начеку.
Закончив дела с кузнецом, Эндрю отправился в Бикли-коттедж, несколько минут поболтал у конюшен с Фрицборном, а потом почти пробежал через газон к дому, надеясь поскорее увидеть Кэтрин и Спенсера. Он очень скучал по ним, ощущая глубокую, ничем не заполненную пустоту. Она не оставляла его с самого отъезда из Литл-Лонгстоуна. Он понял, что вернулся домой. Вот уже десять лет он не испытывал подобного чувства.
Вечернее солнце позолотило дом, словно бы окружив его сияющим ореолом. Эндрю ускорил шаг. Он отсутствовал всего тридцать шесть часов, но они ему показались годами.
Дверь открыл Милтон с мрачной миной на лице, но, увидев на пороге Эндрю, сразу же расслабился.
– О, это вы, сэр!
Эндрю удивленно приподнял брови и улыбнулся.
– Похоже, вы ожидали кого-то другого.
– Именно так, сэр. Я надеялся, что сегодня больше не будет посетителей. – Он прокашлялся. – Присутствующие, разумеется, исключаются, хотя вы не посетитель. Вы гость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Кэтрин приподняла подбородок.
– Поцелуйте меня.
– Простите?
– Я хочу, чтобы вы меня поцеловали.
Казалось, что целую вечность он напряженно смотрел ей в лицо, словно пытаясь прочесть ее мысли. Когда же доктор наконец приблизился, то не стал заключать Кэтрин в объятия, а лишь слегка взял за плечи. Находясь от нее на расстоянии вытянутых рук, он спросил:
– Почему вы хотите, чтобы я вас поцеловал?
Кэтрин едва не топнула ногой от нетерпения. Господи! В «Руководстве» ничего не говорится о том, что мужчина может задать такой вопрос.
– Потому что я... – «Хочу знать, должна знать, сможет ли другой мужчина заставить меня чувствовать то же самое, что и он». – Потому что мне любопытно. – Вот. Наконец-то. Это правда.
– Любопытно узнать, способны ли вы испытать ко мне более теплое чувство, чем простая дружба?
– Да.
– Что ж. Я легко могу удовлетворить ваше любопытство, не целуя вас. Однако только дурак откажется от такого заманчивого предложения, к тому же мне и самому интересно.
Он притянул ее к себе и прикоснулся губами к ее губам. Кэтрин положила руки ему на грудь и привстала на цыпочки, стараясь добросовестно участвовать в эксперименте. Доктор Оливер несомненно был весьма искушен в искусстве поцелуя, но не смог заставить трепетать ее сердце. Даже слегка. Его губы оказались твердыми и теплыми, но он не вызвал в Кэтрин той бури чувств, которую вызывал Эндрю одним только взглядом.
«О Господи!»
Доктор Оливер поднял голову и медленно отстранился. Несколько секунд он молча разглядывал ее лицо, затем отступил на шаг и с удивлением произнес:
– Довольно бесцветно, не так ли?
Кэтрин почувствовала, что у нее запылали щеки.
– Боюсь, что так.
– Значит, ваше любопытство удовлетворено?
На Кэтрин нахлынуло раскаяние. Ей стало стыдно, что она так бессердечно воспользовалась его дружбой. Боже, Боже, в кого она превратилась? Она и сама не знала. Понимала лишь, что такой она себе абсолютно не нравится.
Боль от пережитого унижения пронзила душу Кэтрин. Тот факт, что доктору их поцелуй показался таким же холодным, как и ей, доказывал, что он не испытывает к Кэтрин никакой нежности. А она-то бросилась ему на шею, как уличная девка! Если бы могла, она, конечно же, посмеялась бы над собственным самомнением. Вместо этого она лишь мечтала, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее. «Отступай! – кричал ее разум. – Отступай!»
– Простите меня, – пробормотала Кэтрин. – Я...
– Вам нет нужды извиняться. Я вас прекрасно понимаю. Могу признаться, что я и сам как-то поцеловал женщину, чтобы сравнить свою реакцию на нее с другой. Думаю, что на самом деле так многие делают. Знаете, как будто пробуешь сначала варенье из клубники, а потом из черники, пытаясь разобраться, что больше по вкусу.
От его шутки и понимания Кэтрин почувствовала себя еще хуже. Разум подсказывал, что пора уходить, но тут доктор сказал:
– Не расстраивайтесь так, леди Кэтрин. Когда я полгода назад приехал в Литл-Лонгстоун, вы предложили мне дружбу. Я очень ее ценю. Вы приглашали меня в свой дом, мы делили трапезы и веселье, и никогда, кроме сегодняшнего маленького отступления, вы не подавали мне ложной надежды, что я могу стать для вас чем-то большим, чем друг. И я ценю это отступление, ибо оно удовлетворило и мое собственное любопытство. Нам предопределено оставаться всего лишь друзьями. – Он приложил палец к губам и подмигнул ей. – Более близкими друзьями, чем остальные, но все же только друзьями.
Бесконечно благодарная доктору, что он действовал с таким тактом, а она не унизила себя перед ним еще больше, Кэтрин вымученно улыбнулась и сказала:
– Благодарю вас. Я рада, что мы остаемся друзьями.
– Я тоже. – И он легонько похлопал себя по челюсти. – Я лишь надеюсь, что он не захочет ее сломать.
– Кто? Что сломать?
– Эндрю Стэнтон. Сломать мне челюсть. Он будет не очень-то доволен, если узнает, что я вас поцеловал. – Доктор усмехнулся. – Но я уверен, что смогу его убедить не стирать меня в порошок. Если же нет, то делать нечего. Он, конечно, силен, но и я знаю несколько приемов.
Если бы щеки леди Кэтрин могли покраснеть сильнее, от нее бы пошел пар. Мелкими шажками она стала продвигаться к выходу, всей душой стремясь как можно скорее убраться восвояси.
– Мне нужно идти. Благодарю вас за доброту и понимание.
– Это я вас должен благодарить.
Он проводил ее до двери, и Кэтрин быстро зашагала по дорожке, ведущей к Бикли-коттеджу. Скрывшись от его взгляда, она прижала ладони к своим пылающим щекам, молясь, чтобы в ближайшее время остаться в добром здравии. Пройдет немало времени, прежде чем она сумеет посмотреть доктору в лицо.
Эндрю ненадолго остановился в деревне Литл-Лонгстоун, желая сделать некоторые покупки и лишь потом отправиться в Бикли-коттедж. Он как раз собирался зайти в кузницу, но тут у него возникло странное ощущение. Эндрю остановился и оглядел улицу: два ряда магазинов, дюжина прохожих, коляска с мужчиной и молодой девушкой, две молодые дамы болтают под полосатым навесом. Казалось, никто не обращал на него никакого внимания, но все-таки он остро почувствовал, что за ним наблюдают. Сегодня он испытал подобное ощущение уже во второй раз.
Примерно час назад, еще на пути из Лондона, у него возникло такое же покалывание в затылке. Эндрю осадил Афродиту, но никого не увидел и ничего не услышал. Однако зловещее ощущение не только не пропало, но даже усилилось. Но кому нужно за ним следить? И с какой целью? Неужели ему все почудилось? Нельзя отрицать, что он устал и что голова у него забита неприятными мыслями. Без сомнения, это заботы сыграли с ним злую шутку, тем не менее следует быть начеку.
Закончив дела с кузнецом, Эндрю отправился в Бикли-коттедж, несколько минут поболтал у конюшен с Фрицборном, а потом почти пробежал через газон к дому, надеясь поскорее увидеть Кэтрин и Спенсера. Он очень скучал по ним, ощущая глубокую, ничем не заполненную пустоту. Она не оставляла его с самого отъезда из Литл-Лонгстоуна. Он понял, что вернулся домой. Вот уже десять лет он не испытывал подобного чувства.
Вечернее солнце позолотило дом, словно бы окружив его сияющим ореолом. Эндрю ускорил шаг. Он отсутствовал всего тридцать шесть часов, но они ему показались годами.
Дверь открыл Милтон с мрачной миной на лице, но, увидев на пороге Эндрю, сразу же расслабился.
– О, это вы, сэр!
Эндрю удивленно приподнял брови и улыбнулся.
– Похоже, вы ожидали кого-то другого.
– Именно так, сэр. Я надеялся, что сегодня больше не будет посетителей. – Он прокашлялся. – Присутствующие, разумеется, исключаются, хотя вы не посетитель. Вы гость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79