А сам отправлялся к Харриет. Харриет! Я представила, как они вместе хохотали. «Так, значит, ты сумел убежать от нее? Бедная Арабелла! Как ее легко обмануть!» Это было правдой… С самого начала я поверила в то, что она подвернула ногу и осталась у нас именно поэтому. Я поверила в то, что она хотела мне помочь присоединиться к Эдвину, а на самом деле он был ей нужен самой. Я поверила…
«Ли, — подумала я. — Это так. Это должно быть так. Ли — сын Эдвина».
Мои губы сами произнесли имя мальчика:
— Ли…
— Конечно. Мальчик похож на него. С годами это станет еще заметней.
— Зачем?.. — начала я.
Карлтон встал на колени возле кресла и, взяв меня за руки, начал целовать их. Я не сопротивлялась.
— Потому что вы должны знать. Всегда лучше знать. Я рассказал вам это в порыве страсти. Возможно, я поступил не правильно. Но все-таки лучше знать правду, Арабелла.
Я молчала, и он продолжал:
— Когда вы опять увидели ее на сцене, я испугался, что вы решите пригласить ее в дом. Никогда не делайте этого, Арабелла. Никогда не верьте этой женщине.
— Я думала, что она…
— Знаю. Вы считали ее своим другом. Она не способна быть другом ни для кого, кроме самой себя. Забудьте о ней. Вы знаете правду. Все прошло, Арабелла. Это было давным-давно. Прошло семь лет. Пусть эти люди уйдут из вашей жизни.
Я ничего не говорила. Я была ошеломлена. Мне вспоминались сцены из прошлого. Они кружили и кружили в моей голове. Лица Эдвина и Харриет смотрели на меня, смеялись, издевались надо мной. Это было просто невыносимо.
Мне хотелось убежать и одновременно хотелось остаться. Находиться сейчас одной было бы невыносимо.
Карлтон сказал:
— Это было для вас ударом. Послушайте, дайте-ка мне письмо. Я уничтожу его. Пусть оно исчезнет навсегда!
— Нет, — возразила я, — не нужно.
— А что вы будете делать с ним? — спросил он. — Читать и перечитывать? Терзать себя?
Он сунул письмо в пламя свечи. Край бумаги скорчился и сжался перед тем, как загореться.
— Ну вот, все кончено. Забудьте, что оно вообще существовало.
Карлтон бросил горящее письмо в камин, и я смотрела на него до тех пор, пока оно не стало горсткой пепла.
Он направился к буфету, достал оттуда бутылку, налил в стакан золотистой жидкости и поднес его к моим губам.
— Это вас успокоит, — сказал он, — вам станет лучше.
Он обнимал меня за плечи, пока я пила. Жидкость огнем обжигала мне горло.
Карлтон тихо бормотал:
— Ну вот, теперь тебе станет лучше. Ты поймешь, что все это происходило давным-давно и теперь кончилось. У тебя есть чудесный сын… А если бы всего этого не случилось, его бы не было, верно? Это твой законный сын Эдвин, наследник Эверсли, а не ублюдок Ли… ее ребенок. Разве ее это заботит? Нет! Она убежала и оставила своего мальчика на тебя. Уже одно это говорит о том, что она собой представляет.
Я чувствовала головокружение, как будто парила )Г — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — в воздухе. Карлтон взял меня на руки, словно ребенка. Он сидел в кресле, держа меня на руках и нежно укачивая, и мне становилось легче.
Вот так мы и сидели, и он рассказывал мне о том, что давно любит меня. Никогда и никого он не хотел так, как меня. Все у нас с ним будет чудесно. Я ничего не потеряла. Напротив, я обрела то, что считала потерянным.
Я чувствовала, как он осторожно расстегивает мое платье. Его руки ласкали мое тело. Он поднял меня и, нежно целуя на ходу, отнес в свою кровать.
А потом он был со мной, и я чувствовала себя потрясенной, но счастливой. Это было так, будто я выбираюсь из пут, которые давно сдерживали меня. Во тьме я слышала его смех. Его голос доносился, словно откуда-то издалека. И он называл меня своей любимой, своей Арабеллой.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОЙ ДОЧЕРИ
Проснувшись, я некоторое время пребывала в растерянности. Меня окружала незнакомая обстановка. Затем я вспомнила: это комната Карлтона. Я села в кровати. Его здесь не было. Моя одежда валялась на полу, там, где она была брошена вчера вечером.
Я закрыла глаза, по-детски пытаясь стереть воспоминания, связанные с этой комнатой. Вчера вечером… Я вспомнила, как Карлтон держал в руке этот листок бумаги… этот разоблачительный документ, неоспоримо доказывавший, что меня действительно предали. Какая пустота… как ее описать? Мои мечты, мои идеалы, которыми я жила последние семь лет, рухнули от одного удара.
А потом… Я не могла припомнить всех подробностей случившегося. Карлтон утешал меня. Возможно, он сумел успокоить мое раненое самолюбие. Он угостил меня каким-то напитком, согревшим меня и одновременно подавившим мое сопротивление.
В его руках я стала подобна восковой кукле, не способной сопротивляться. Я попросту сдалась ему. Как я могла? Как я могла это сделать?
Тем не менее, я не способна была поступить иначе.
Куда он исчез? Который час?
Я выскочила из кровати и, ужаснувшись своей наготе, натянула через голову платье, а потом подошла к окну. Продолжал лить дождь. Возможно, было позже, чем я думала, поскольку утро выдалось очень сумрачным. Я представила себе, как горничная входит в мою комнату с горячей водой и видит нетронутую постель. Странно, что в такой момент я могла думать о каких-то мелочах.
Я подхватила свои вещи с пола и открыла дверь.
В доме было тихо, и, оглядевшись, я поспешила в свою комнату.
Взглянув на часы, я с облегчением поняла, что до прихода горничной остается, по крайней мере, четверть часа. Я сняла платье и вместе с остальными вещами бросила его в шкаф, а затем надела ночную рубашку и скользнула в кровать.
Теперь можно было хладнокровно поразмыслить о случившемся, хотя мне вовсе не хотелось думать о листке бумаги в руках Карлтона. Текст этого послания намертво впечатался в мой мозг. Как они смели так лгать мне! Разве я могу теперь хоть кому-нибудь верить? Но в основном мои мысли были заняты моей капитуляцией. Карлтон очень умно все это подстроил. Он пришел ко мне, зная, что я ослабла от страданий. Мои иллюзии относительно моего брака рухнули в один момент, и он воспользовался случаем предложить мне нежное утешение и одурманил меня своим напитком (что это был за напиток?), лишив меня возможности сопротивляться, вызвав потребность найти в ком-то опору. Случайность? Нет. Он специально подстроил это. Идея, должно быть, пришла ему в голову, когда карета застряла в грязи и он понял, что члены семьи будут отсутствовать всю ночь. Он был коварен; он был хитер; и я сдалась.
Я пыталась отгонять вновь и вновь возвращающиеся воспоминания. Безумная, обжигающая радость… Тот же экстаз, что когда-то с Эдвином, но несколько иной… возможно, потому, что в отношениях с Карлтоном было нечто большее, чем любовная страсть. Это была какая-то смесь любви и ненависти, совершенно неуместная, и все-таки… и все-таки…
Теперь я немножко боялась самой себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
«Ли, — подумала я. — Это так. Это должно быть так. Ли — сын Эдвина».
Мои губы сами произнесли имя мальчика:
— Ли…
— Конечно. Мальчик похож на него. С годами это станет еще заметней.
— Зачем?.. — начала я.
Карлтон встал на колени возле кресла и, взяв меня за руки, начал целовать их. Я не сопротивлялась.
— Потому что вы должны знать. Всегда лучше знать. Я рассказал вам это в порыве страсти. Возможно, я поступил не правильно. Но все-таки лучше знать правду, Арабелла.
Я молчала, и он продолжал:
— Когда вы опять увидели ее на сцене, я испугался, что вы решите пригласить ее в дом. Никогда не делайте этого, Арабелла. Никогда не верьте этой женщине.
— Я думала, что она…
— Знаю. Вы считали ее своим другом. Она не способна быть другом ни для кого, кроме самой себя. Забудьте о ней. Вы знаете правду. Все прошло, Арабелла. Это было давным-давно. Прошло семь лет. Пусть эти люди уйдут из вашей жизни.
Я ничего не говорила. Я была ошеломлена. Мне вспоминались сцены из прошлого. Они кружили и кружили в моей голове. Лица Эдвина и Харриет смотрели на меня, смеялись, издевались надо мной. Это было просто невыносимо.
Мне хотелось убежать и одновременно хотелось остаться. Находиться сейчас одной было бы невыносимо.
Карлтон сказал:
— Это было для вас ударом. Послушайте, дайте-ка мне письмо. Я уничтожу его. Пусть оно исчезнет навсегда!
— Нет, — возразила я, — не нужно.
— А что вы будете делать с ним? — спросил он. — Читать и перечитывать? Терзать себя?
Он сунул письмо в пламя свечи. Край бумаги скорчился и сжался перед тем, как загореться.
— Ну вот, все кончено. Забудьте, что оно вообще существовало.
Карлтон бросил горящее письмо в камин, и я смотрела на него до тех пор, пока оно не стало горсткой пепла.
Он направился к буфету, достал оттуда бутылку, налил в стакан золотистой жидкости и поднес его к моим губам.
— Это вас успокоит, — сказал он, — вам станет лучше.
Он обнимал меня за плечи, пока я пила. Жидкость огнем обжигала мне горло.
Карлтон тихо бормотал:
— Ну вот, теперь тебе станет лучше. Ты поймешь, что все это происходило давным-давно и теперь кончилось. У тебя есть чудесный сын… А если бы всего этого не случилось, его бы не было, верно? Это твой законный сын Эдвин, наследник Эверсли, а не ублюдок Ли… ее ребенок. Разве ее это заботит? Нет! Она убежала и оставила своего мальчика на тебя. Уже одно это говорит о том, что она собой представляет.
Я чувствовала головокружение, как будто парила )Г — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — в воздухе. Карлтон взял меня на руки, словно ребенка. Он сидел в кресле, держа меня на руках и нежно укачивая, и мне становилось легче.
Вот так мы и сидели, и он рассказывал мне о том, что давно любит меня. Никогда и никого он не хотел так, как меня. Все у нас с ним будет чудесно. Я ничего не потеряла. Напротив, я обрела то, что считала потерянным.
Я чувствовала, как он осторожно расстегивает мое платье. Его руки ласкали мое тело. Он поднял меня и, нежно целуя на ходу, отнес в свою кровать.
А потом он был со мной, и я чувствовала себя потрясенной, но счастливой. Это было так, будто я выбираюсь из пут, которые давно сдерживали меня. Во тьме я слышала его смех. Его голос доносился, словно откуда-то издалека. И он называл меня своей любимой, своей Арабеллой.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОЙ ДОЧЕРИ
Проснувшись, я некоторое время пребывала в растерянности. Меня окружала незнакомая обстановка. Затем я вспомнила: это комната Карлтона. Я села в кровати. Его здесь не было. Моя одежда валялась на полу, там, где она была брошена вчера вечером.
Я закрыла глаза, по-детски пытаясь стереть воспоминания, связанные с этой комнатой. Вчера вечером… Я вспомнила, как Карлтон держал в руке этот листок бумаги… этот разоблачительный документ, неоспоримо доказывавший, что меня действительно предали. Какая пустота… как ее описать? Мои мечты, мои идеалы, которыми я жила последние семь лет, рухнули от одного удара.
А потом… Я не могла припомнить всех подробностей случившегося. Карлтон утешал меня. Возможно, он сумел успокоить мое раненое самолюбие. Он угостил меня каким-то напитком, согревшим меня и одновременно подавившим мое сопротивление.
В его руках я стала подобна восковой кукле, не способной сопротивляться. Я попросту сдалась ему. Как я могла? Как я могла это сделать?
Тем не менее, я не способна была поступить иначе.
Куда он исчез? Который час?
Я выскочила из кровати и, ужаснувшись своей наготе, натянула через голову платье, а потом подошла к окну. Продолжал лить дождь. Возможно, было позже, чем я думала, поскольку утро выдалось очень сумрачным. Я представила себе, как горничная входит в мою комнату с горячей водой и видит нетронутую постель. Странно, что в такой момент я могла думать о каких-то мелочах.
Я подхватила свои вещи с пола и открыла дверь.
В доме было тихо, и, оглядевшись, я поспешила в свою комнату.
Взглянув на часы, я с облегчением поняла, что до прихода горничной остается, по крайней мере, четверть часа. Я сняла платье и вместе с остальными вещами бросила его в шкаф, а затем надела ночную рубашку и скользнула в кровать.
Теперь можно было хладнокровно поразмыслить о случившемся, хотя мне вовсе не хотелось думать о листке бумаги в руках Карлтона. Текст этого послания намертво впечатался в мой мозг. Как они смели так лгать мне! Разве я могу теперь хоть кому-нибудь верить? Но в основном мои мысли были заняты моей капитуляцией. Карлтон очень умно все это подстроил. Он пришел ко мне, зная, что я ослабла от страданий. Мои иллюзии относительно моего брака рухнули в один момент, и он воспользовался случаем предложить мне нежное утешение и одурманил меня своим напитком (что это был за напиток?), лишив меня возможности сопротивляться, вызвав потребность найти в ком-то опору. Случайность? Нет. Он специально подстроил это. Идея, должно быть, пришла ему в голову, когда карета застряла в грязи и он понял, что члены семьи будут отсутствовать всю ночь. Он был коварен; он был хитер; и я сдалась.
Я пыталась отгонять вновь и вновь возвращающиеся воспоминания. Безумная, обжигающая радость… Тот же экстаз, что когда-то с Эдвином, но несколько иной… возможно, потому, что в отношениях с Карлтоном было нечто большее, чем любовная страсть. Это была какая-то смесь любви и ненависти, совершенно неуместная, и все-таки… и все-таки…
Теперь я немножко боялась самой себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102