Ну да ладно, забудь об этом. Я была на телестудии и совершенно случайно увидела, как мою сестру погрузили в «скорую помощь». — Она подошла к окну, нервно теребя изумрудное кольцо на правой руке.
Через некоторое время Сидни повернулась и пристально посмотрела на Тэйлора. Он был по-прежнему бледен, но это не могло скрыть от нее того факта, что он был сердит и настроен по отношению к ней не очень добродушно. У него даже глаза сузились от злости, хотя он все время держал Линдсей за руку.
— Ага, значит, она все-таки рассказала тебе о том, какая я злая и мерзкая сестра.
— Нет, если хочешь знать, она, к сожалению, ничего не рассказала мне о тебе. Она даже не сказала мне, как ее настоящая фамилия. Медицинскую страховку оформлял Демос, вот он-то и рассказал им все.
Сидни молча смотрела на него, напряженно обдумывая его слова.
— А ты помнишь этот скандал? — спросила она наконец. — Боже мой, как давно это было! Или это Демос рассказал тебе о нем?
— Собственно, Демосу не было никакой надобности делать это. Так случилось, что я сам был в той самой больнице в Париже, когда туда привезли Линдсей. Я ехал на мотоцикле, и меня сбила машина. Вот так я и оказался там со сломанной рукой и множеством ссадин. Никогда не забуду ее дикие крики и стенания. Она была жутко напугана, громко кричала, а самое главное, что она была совершенно одинокой в этой чужой стране. Я был готов растерзать тех так называемых докторов, которые должны были оказать ей помощь. Да, у меня действительно было непреодолимое желание врезать им по роже. Вместо помощи и утешения они уложили ее на стол, раздвинули ноги и стали ковыряться там, что было равносильно еще одному изнасилованию, черт бы их всех побрал. Она к тому же не говорила по-французски и ничего толком не могла объяснить им. А того подонка, который надругался над ней, надо было бы просто повесить на фонарном столбе. Я имею в виду твоего дражайшего муженька.
Сидни даже застыла от удивления, но потом быстро взяла себя в руки. Она вспомнила слова Валери, что Тэйлор безумно влюблен во Францию и бывает там два или три раза в году. И все равно странно, что он попал в аварию и оказался со сломанной рукой именно в той больнице, в которую… Господи, это же было так много лет назад!
— Я не была с ней в больнице тогда, — начала Сидни, стараясь быть как можно более спокойной, хотя это удавалось ей с трудом, — потому что сама оказалась не в лучшем положении. Это было что-то вроде истерии, хотя я не люблю это слово и никогда не применяю его по отношению к себе. А тот подонок, который когда-то изнасиловал мою сестру, чувствует себя превосходно. Он по-прежнему обожает молоденьких девочек и имеет достаточно денег, чтобы получать их в свое полное распоряжение без какого бы то ни было насилия. Ему поставляют их целыми пачками. А проблемы у него возникают лишь тогда, когда он выезжает за пределы Италии. Да и то это было только один раз, с моей маленькой сестричкой в Париже. Если тебя это хоть немного утешит, Тэйлор, могу сказать, что я тогда подстрелила его и тем самым фактически спасла ее. К сожалению, он в конце концов выкарабкался и чувствует себя превосходно, как я уже сказала.
Тэйлор с превеликим трудом подавил искушение броситься на нее и задушить на месте.
— Если ты считаешь, что это должно походить на своеобразное извинение, то ты ошибаешься. Здесь нет ни извинения, ни тем более оправдания. Может быть, ты все-таки объяснишь, почему ты выстрелила в мужа, а потом отвернулась от своей сестры и к тому же стала обвинять ее в том, что это она соблазнила его? Боже мой, разве ты не видела своими собственными глазами, как он насиловал ее?
Сидни сдержанно пожала плечами.
— Почему ты набросилась на нее? Почему отвернулась от своей сестры? Ведь именно так все было, не правда ли?
— Прекрати эту пошлую мелодраму! Господи, неужели ты не понимаешь, что в реальной жизни все было намного сложнее, тем более в те времена?
Тэйлор внимательно следил за тем, как она подняла и швырнула свою дорогую шубу на спинку стула, а поверх нее бросила сумку. Затем она снова подошла к окну и посмотрела вниз с высоты одиннадцатого этажа.
— Уже стемнело, — заметила она через некоторое время. — Ненавижу зиму. Темнеет почти в половине шестого. И вообще я ненавижу темноту.
— Все осложнения имеют своим источником ложь, а самым простым всегда была и остается правда.
Она резко повернулась к нему:
— Еще один трюизм, Тэйлор? Ты ведь, в сущности, ничего не знаешь. Так, одни лишь догадки.
— Что тебе нужно, Сидни? Зачем ты сюда пришла?
Она неожиданно улыбнулась:
— Я недавно звонила отцу и сказала, что Линдсей пострадала в результате несчастного случая, и, похоже, очень серьезно. Хочешь знать, что он мне ответил? Он спросил только одно — будет ли она жить. Я, естественно, сказала, что ничего не знаю, что не имею абсолютно никаких сведений о ее состоянии. А он попросил меня немедленно позвонить ему, как только выяснится что-либо важное. Если, предположим, она все-таки умрет, то он неизбежно унаследует все ее состояние, а для этого, как ты сам понимаешь, нужно иметь наготове все необходимые юридические документы.
Тэйлор даже похолодел от ярости.
— И что же ты ему сказала, Сидни?
Та игриво засмеялась:
— А что я могла сказать? Естественно, пообещала, что непременно позвоню, если что-нибудь выясню, вот и все.
— Пластическую операцию проводил доктор Перри, а вторым доктором является Шэнтел. Можешь переговорить непосредственно с ними и все узнать из первых рук. Линдсей будет жить, Сидни. Правда, у нее сломаны ребра и повреждено легкое, да и лицо довольно сильно пострадало, но в целом она чувствует себя неплохо и непременно поправится. И не забудь, пожалуйста, сообщить об этом своему папаше. Скажи этому мерзавцу, чтобы он приготовил все необходимые документы, а потом засунул их себе в задницу. А еще передай от моего имени, что, если он осмелится приблизиться к ней хоть на один метр, я размажу его по стене.
— А на меня тебе наплевать, не так ли, Тэйлор?
— Совершенно верно.
— Ты не можешь ненавидеть ее отца. Ведь ты же не знаешь его.
— Не знаю и знать не хочу. Он дерьмо.
— А как же Валери? Она нравилась тебе, не правда ли? Ты же встречался с ней в течение трех месяцев.
Тэйлор не выдержал и перешел на грубый тон:
— Мне нравилось трахаться с ней, но только какое-то время, не более того. Она была слишком развязной, слишком эгоистичной и не могла контролировать себя. Она вела себя как избалованный ребенок, который требует всего и немедленно. А потом я познакомился с Линдсей, и Валери просто перестала существовать для меня. Я уже как-то говорил Линдсей, что ты чем-то напоминаешь мне Валери.
Сидни подхватила со стула шубу и набросила ее на плечи, после чего направилась к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
Через некоторое время Сидни повернулась и пристально посмотрела на Тэйлора. Он был по-прежнему бледен, но это не могло скрыть от нее того факта, что он был сердит и настроен по отношению к ней не очень добродушно. У него даже глаза сузились от злости, хотя он все время держал Линдсей за руку.
— Ага, значит, она все-таки рассказала тебе о том, какая я злая и мерзкая сестра.
— Нет, если хочешь знать, она, к сожалению, ничего не рассказала мне о тебе. Она даже не сказала мне, как ее настоящая фамилия. Медицинскую страховку оформлял Демос, вот он-то и рассказал им все.
Сидни молча смотрела на него, напряженно обдумывая его слова.
— А ты помнишь этот скандал? — спросила она наконец. — Боже мой, как давно это было! Или это Демос рассказал тебе о нем?
— Собственно, Демосу не было никакой надобности делать это. Так случилось, что я сам был в той самой больнице в Париже, когда туда привезли Линдсей. Я ехал на мотоцикле, и меня сбила машина. Вот так я и оказался там со сломанной рукой и множеством ссадин. Никогда не забуду ее дикие крики и стенания. Она была жутко напугана, громко кричала, а самое главное, что она была совершенно одинокой в этой чужой стране. Я был готов растерзать тех так называемых докторов, которые должны были оказать ей помощь. Да, у меня действительно было непреодолимое желание врезать им по роже. Вместо помощи и утешения они уложили ее на стол, раздвинули ноги и стали ковыряться там, что было равносильно еще одному изнасилованию, черт бы их всех побрал. Она к тому же не говорила по-французски и ничего толком не могла объяснить им. А того подонка, который надругался над ней, надо было бы просто повесить на фонарном столбе. Я имею в виду твоего дражайшего муженька.
Сидни даже застыла от удивления, но потом быстро взяла себя в руки. Она вспомнила слова Валери, что Тэйлор безумно влюблен во Францию и бывает там два или три раза в году. И все равно странно, что он попал в аварию и оказался со сломанной рукой именно в той больнице, в которую… Господи, это же было так много лет назад!
— Я не была с ней в больнице тогда, — начала Сидни, стараясь быть как можно более спокойной, хотя это удавалось ей с трудом, — потому что сама оказалась не в лучшем положении. Это было что-то вроде истерии, хотя я не люблю это слово и никогда не применяю его по отношению к себе. А тот подонок, который когда-то изнасиловал мою сестру, чувствует себя превосходно. Он по-прежнему обожает молоденьких девочек и имеет достаточно денег, чтобы получать их в свое полное распоряжение без какого бы то ни было насилия. Ему поставляют их целыми пачками. А проблемы у него возникают лишь тогда, когда он выезжает за пределы Италии. Да и то это было только один раз, с моей маленькой сестричкой в Париже. Если тебя это хоть немного утешит, Тэйлор, могу сказать, что я тогда подстрелила его и тем самым фактически спасла ее. К сожалению, он в конце концов выкарабкался и чувствует себя превосходно, как я уже сказала.
Тэйлор с превеликим трудом подавил искушение броситься на нее и задушить на месте.
— Если ты считаешь, что это должно походить на своеобразное извинение, то ты ошибаешься. Здесь нет ни извинения, ни тем более оправдания. Может быть, ты все-таки объяснишь, почему ты выстрелила в мужа, а потом отвернулась от своей сестры и к тому же стала обвинять ее в том, что это она соблазнила его? Боже мой, разве ты не видела своими собственными глазами, как он насиловал ее?
Сидни сдержанно пожала плечами.
— Почему ты набросилась на нее? Почему отвернулась от своей сестры? Ведь именно так все было, не правда ли?
— Прекрати эту пошлую мелодраму! Господи, неужели ты не понимаешь, что в реальной жизни все было намного сложнее, тем более в те времена?
Тэйлор внимательно следил за тем, как она подняла и швырнула свою дорогую шубу на спинку стула, а поверх нее бросила сумку. Затем она снова подошла к окну и посмотрела вниз с высоты одиннадцатого этажа.
— Уже стемнело, — заметила она через некоторое время. — Ненавижу зиму. Темнеет почти в половине шестого. И вообще я ненавижу темноту.
— Все осложнения имеют своим источником ложь, а самым простым всегда была и остается правда.
Она резко повернулась к нему:
— Еще один трюизм, Тэйлор? Ты ведь, в сущности, ничего не знаешь. Так, одни лишь догадки.
— Что тебе нужно, Сидни? Зачем ты сюда пришла?
Она неожиданно улыбнулась:
— Я недавно звонила отцу и сказала, что Линдсей пострадала в результате несчастного случая, и, похоже, очень серьезно. Хочешь знать, что он мне ответил? Он спросил только одно — будет ли она жить. Я, естественно, сказала, что ничего не знаю, что не имею абсолютно никаких сведений о ее состоянии. А он попросил меня немедленно позвонить ему, как только выяснится что-либо важное. Если, предположим, она все-таки умрет, то он неизбежно унаследует все ее состояние, а для этого, как ты сам понимаешь, нужно иметь наготове все необходимые юридические документы.
Тэйлор даже похолодел от ярости.
— И что же ты ему сказала, Сидни?
Та игриво засмеялась:
— А что я могла сказать? Естественно, пообещала, что непременно позвоню, если что-нибудь выясню, вот и все.
— Пластическую операцию проводил доктор Перри, а вторым доктором является Шэнтел. Можешь переговорить непосредственно с ними и все узнать из первых рук. Линдсей будет жить, Сидни. Правда, у нее сломаны ребра и повреждено легкое, да и лицо довольно сильно пострадало, но в целом она чувствует себя неплохо и непременно поправится. И не забудь, пожалуйста, сообщить об этом своему папаше. Скажи этому мерзавцу, чтобы он приготовил все необходимые документы, а потом засунул их себе в задницу. А еще передай от моего имени, что, если он осмелится приблизиться к ней хоть на один метр, я размажу его по стене.
— А на меня тебе наплевать, не так ли, Тэйлор?
— Совершенно верно.
— Ты не можешь ненавидеть ее отца. Ведь ты же не знаешь его.
— Не знаю и знать не хочу. Он дерьмо.
— А как же Валери? Она нравилась тебе, не правда ли? Ты же встречался с ней в течение трех месяцев.
Тэйлор не выдержал и перешел на грубый тон:
— Мне нравилось трахаться с ней, но только какое-то время, не более того. Она была слишком развязной, слишком эгоистичной и не могла контролировать себя. Она вела себя как избалованный ребенок, который требует всего и немедленно. А потом я познакомился с Линдсей, и Валери просто перестала существовать для меня. Я уже как-то говорил Линдсей, что ты чем-то напоминаешь мне Валери.
Сидни подхватила со стула шубу и набросила ее на плечи, после чего направилась к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143