— Ему нужен сон…
— Я бы не осмелился тревожить сон его светлости, если бы не крайние обстоятельства.
— Крайние обстоятельства?
Эверс уловил насмешку в голосе хозяина, и впервые с того момента, как он полчаса назад отворил парадную дверь, в нем проснулась надежда, что, возможно, он сохранит должность… даже став вестником беды.
— Если обстоятельства настолько крайние, что Эверс счел необходимым меня разбудить, тебе, Питерс, лучше его впустить.
Недовольно поджав губы, тот отступил, убрав с порога деревянную ногу, и дворецкий гордо прошествовал в спальню. Однако Эверса охватил ужас, когда он увидел человека, раскинувшегося на кровати с балдахином. Только долгие годы муштры не дали ему разинуть рот от изумления, но не удержали от восклицания: «Господи Боже!»
— Ладно, Эверс, — насмешливо улыбнулся Джереми. — Ты наверняка видывал и похуже.
Тот взял себя в руки, пересек тускло освещенную комнату, стараясь не наступить на раскиданные по полу вещи, свидетельства попыток камердинера распаковать сундуки герцога.
— Не совсем, ваша светлость, — чопорно отозвался дворецкий. — Надеюсь, вы простите меня, если я позволю себе послать за врачом. Дальше по улице живет отличный доктор Уоллес, который явится моментально.
Джереми был потрясен его словами… насколько может быть потрясен человек в остром приступе лихорадки.
— Прикуси язык, Эверс. Сейчас доктора ничем не смогут помочь. Мне нужно пропотеть, и через полчаса я буду в порядке.
— Он прав, мистер Эверс. — Камердинер прикрыл дверь в спальню и проковылял к сундуку, от распаковки которого его оторвали. — Приступы накатывают на полковника и так же быстро проходят. Не удивлюсь, если он встанет и к ужину будет в форме.
— Кстати, об ужине. — Полуголый Джереми откинулся на груду подушек такого вида, словно их скручивали в жгут. — Что делает вечером Мэгги?
Вопрос застиг Эверса врасплох.
— Мисс Маргарет, ваша светлость? — пробормотал он. — По-моему, ее служанка упоминала, что мисс Маргарет и месье де Вегу сегодня присутствуют на котильоне графа Олторпа.
— Что? — Джереми резко сел. — Ты хочешь сказать, что ее сопровождает этот лягушатник?
— Да, ваша светлость. Ведь он в конце концов ее жених. Ваша светлость, могу ли я посоветовать вам надеть рубашку? Когда человек страдает от лихорадки и у него жар, обычно рекомендуется…
— Верно, — произнес Джереми, откидывая простыни и являя себя полностью обнаженным. — Питерс, изволь подать мой мундир.
Потрясенный дворецкий быстро отвел глаза, но не смог удержаться от упрека:
— Ваша светлость! Я все-таки думаю…
— Парадный мундир, полковник? — осведомился Питерс.
Он доковылял до широкой герцогской кровати и, ухватив Джереми за мускулистую руку, помог ему перебраться на край.
— Парадный! — буркнул Джереми, спускаясь по ступенькам лесенки с крутых высот фамильного ложа. — Еще мне понадобится шпага, белые перчатки и ордена…
— Неужто, полковник? Ваши ордена? Все-все?
— Все до единого, — подтвердил голый Джереми, выпрямляясь во весь рост. Дворецкий взирал на него с почтительным ужасом. — Благодарю тебя, Эверс. Можешь идти.
— Но… в-ваша светлость! Вы же не собираетесь выехать…
— Конечно, собираюсь, Эверс. Я вдруг почувствовал желание нанести визит графу Олторпу.
— Но… — Эверс потряс головой, как собака, отряхивающаяся от воды. — Ваша светлость, я должен возразить. Совершенно очевидно, что вы нездоровы. С вашей стороны будет просто безумием выходить из дома в такой холод.
— Старина, — презрительно сморщился Питерс, накидывая на широкие плечи хозяина чистую белую рубашку. — Возьми себя в руки. Ты забыл, с кем говоришь?
Дворецкий принял оскорбленный вид.
— Я, безусловно, это помню. Я говорю с семнадцатым герцогом Ролингзом.
— Ничего подобного. Ты разговариваешь с полковником Джереми Ролингзом. А полковник не боится никого и ничего. Что доказывают его многочисленные регалии!
— Питерс, сапоги начищены? — осведомился герцог.
— Черствым сухарем, полковник, — отвечал тот, разворачивая бежевые панталоны. — В точности как вы любите.
— Отлично. — Хотя Джереми удалось справиться с нижним бельем без посторонней помощи, но чтобы натянуть узкие брюки и не упасть, ему пришлось опереться на плечо камердинера. — Эверс, вели подать мой экипаж сразу после отъезда Мэгги. У нас еще имеется та пара серых, которую дядя выиграл у принца Уэльского?
— Да, ваша светлость. Но…
— Превосходно. — Джереми натянул великолепно сшитый красный мундир. Тяжелые золотые эполеты сверкнули, когда Питерс расправил свисающую бахрому. Герцог оглядел себя в зеркале, поправил черные локоны упавшие ему на лоб, и приказал: — Меня повезешь ты, Питерс.
— Конечно, полковник. Думаю, что не забыл, как проехать по Лондону, хотя времени прошло немало.
— Ваша светлость! — воскликнул Эверс. — Вы же нездоровы! Я должен настоятельно просить вашего разрешения послать за врачом. Вам следует нынче вечером остаться дома и отдохнуть! Милорд, вы ужасно выглядите!
— Неужели так плохо? — удивленно спросил Джереми. — Ну, это потому, что Питерс еще не прикрепил мои награды. Подожди и увидишь, засверкаю, словно вдова бриллиантами.
Но Эверс не сдавался:
— К тому же вашей светлости непристойно являться к Олторпам на котильон без приглашения…
— Ты считаешь, граф Олторп пожалеет стакан пунша семнадцатому герцогу Ролингзу? — цинично усмехнулся своему отражению Джереми. — Не думаю. Питерс, можно что-нибудь сделать с этими локонами?
— Конечно, полковник. — Камердинер радостно взмахнул ножницами. — Надо их немножко подровнять. Дайте я накину вам полотенце, чтобы защитить мундир…
— Безумие, — пробормотал Эверс. — Боюсь, ваша светлость, вы не оставляете мне выбора. Ваше пренебрежение своим здоровьем вынуждает меня прийти к выводу, что я обязан известить лорда и леди Эдвард, как только они приедут…
Прежде чем дворецкий успел договорить, герцог круто обернулся, схватил Эверса за лацканы и поднял на шесть дюймов от пола. Онемевший дворецкий посмотрел на пол, над которым покачивался, затем на разъяренное лицо хозяина, который, судя по всему, далеко не так ослабел от болезни, как показалось Эверсу.
— Вот что, приятель, — прошипел Ролингз сквозь зубы. — Если ты хоть слово проронишь им о моей болезни, тебе не миновать неприятностей. Понял, что я сказал?
Эверс замер от страха, более чем когда-либо убежденный, что в дальних восточных странах хозяином завладел дьявол, и едва слышно пролепетал:
— Но, в-ваша светлость, они же… Они непременно заметят это, как только вас увидят.
— Я сам расскажу им, — холодно ответил герцог. — По-своему и в свое время. Мне не нужно, чтобы всякий раз, как я чихну, кто-то бежал с этим к тете и дяде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Я бы не осмелился тревожить сон его светлости, если бы не крайние обстоятельства.
— Крайние обстоятельства?
Эверс уловил насмешку в голосе хозяина, и впервые с того момента, как он полчаса назад отворил парадную дверь, в нем проснулась надежда, что, возможно, он сохранит должность… даже став вестником беды.
— Если обстоятельства настолько крайние, что Эверс счел необходимым меня разбудить, тебе, Питерс, лучше его впустить.
Недовольно поджав губы, тот отступил, убрав с порога деревянную ногу, и дворецкий гордо прошествовал в спальню. Однако Эверса охватил ужас, когда он увидел человека, раскинувшегося на кровати с балдахином. Только долгие годы муштры не дали ему разинуть рот от изумления, но не удержали от восклицания: «Господи Боже!»
— Ладно, Эверс, — насмешливо улыбнулся Джереми. — Ты наверняка видывал и похуже.
Тот взял себя в руки, пересек тускло освещенную комнату, стараясь не наступить на раскиданные по полу вещи, свидетельства попыток камердинера распаковать сундуки герцога.
— Не совсем, ваша светлость, — чопорно отозвался дворецкий. — Надеюсь, вы простите меня, если я позволю себе послать за врачом. Дальше по улице живет отличный доктор Уоллес, который явится моментально.
Джереми был потрясен его словами… насколько может быть потрясен человек в остром приступе лихорадки.
— Прикуси язык, Эверс. Сейчас доктора ничем не смогут помочь. Мне нужно пропотеть, и через полчаса я буду в порядке.
— Он прав, мистер Эверс. — Камердинер прикрыл дверь в спальню и проковылял к сундуку, от распаковки которого его оторвали. — Приступы накатывают на полковника и так же быстро проходят. Не удивлюсь, если он встанет и к ужину будет в форме.
— Кстати, об ужине. — Полуголый Джереми откинулся на груду подушек такого вида, словно их скручивали в жгут. — Что делает вечером Мэгги?
Вопрос застиг Эверса врасплох.
— Мисс Маргарет, ваша светлость? — пробормотал он. — По-моему, ее служанка упоминала, что мисс Маргарет и месье де Вегу сегодня присутствуют на котильоне графа Олторпа.
— Что? — Джереми резко сел. — Ты хочешь сказать, что ее сопровождает этот лягушатник?
— Да, ваша светлость. Ведь он в конце концов ее жених. Ваша светлость, могу ли я посоветовать вам надеть рубашку? Когда человек страдает от лихорадки и у него жар, обычно рекомендуется…
— Верно, — произнес Джереми, откидывая простыни и являя себя полностью обнаженным. — Питерс, изволь подать мой мундир.
Потрясенный дворецкий быстро отвел глаза, но не смог удержаться от упрека:
— Ваша светлость! Я все-таки думаю…
— Парадный мундир, полковник? — осведомился Питерс.
Он доковылял до широкой герцогской кровати и, ухватив Джереми за мускулистую руку, помог ему перебраться на край.
— Парадный! — буркнул Джереми, спускаясь по ступенькам лесенки с крутых высот фамильного ложа. — Еще мне понадобится шпага, белые перчатки и ордена…
— Неужто, полковник? Ваши ордена? Все-все?
— Все до единого, — подтвердил голый Джереми, выпрямляясь во весь рост. Дворецкий взирал на него с почтительным ужасом. — Благодарю тебя, Эверс. Можешь идти.
— Но… в-ваша светлость! Вы же не собираетесь выехать…
— Конечно, собираюсь, Эверс. Я вдруг почувствовал желание нанести визит графу Олторпу.
— Но… — Эверс потряс головой, как собака, отряхивающаяся от воды. — Ваша светлость, я должен возразить. Совершенно очевидно, что вы нездоровы. С вашей стороны будет просто безумием выходить из дома в такой холод.
— Старина, — презрительно сморщился Питерс, накидывая на широкие плечи хозяина чистую белую рубашку. — Возьми себя в руки. Ты забыл, с кем говоришь?
Дворецкий принял оскорбленный вид.
— Я, безусловно, это помню. Я говорю с семнадцатым герцогом Ролингзом.
— Ничего подобного. Ты разговариваешь с полковником Джереми Ролингзом. А полковник не боится никого и ничего. Что доказывают его многочисленные регалии!
— Питерс, сапоги начищены? — осведомился герцог.
— Черствым сухарем, полковник, — отвечал тот, разворачивая бежевые панталоны. — В точности как вы любите.
— Отлично. — Хотя Джереми удалось справиться с нижним бельем без посторонней помощи, но чтобы натянуть узкие брюки и не упасть, ему пришлось опереться на плечо камердинера. — Эверс, вели подать мой экипаж сразу после отъезда Мэгги. У нас еще имеется та пара серых, которую дядя выиграл у принца Уэльского?
— Да, ваша светлость. Но…
— Превосходно. — Джереми натянул великолепно сшитый красный мундир. Тяжелые золотые эполеты сверкнули, когда Питерс расправил свисающую бахрому. Герцог оглядел себя в зеркале, поправил черные локоны упавшие ему на лоб, и приказал: — Меня повезешь ты, Питерс.
— Конечно, полковник. Думаю, что не забыл, как проехать по Лондону, хотя времени прошло немало.
— Ваша светлость! — воскликнул Эверс. — Вы же нездоровы! Я должен настоятельно просить вашего разрешения послать за врачом. Вам следует нынче вечером остаться дома и отдохнуть! Милорд, вы ужасно выглядите!
— Неужели так плохо? — удивленно спросил Джереми. — Ну, это потому, что Питерс еще не прикрепил мои награды. Подожди и увидишь, засверкаю, словно вдова бриллиантами.
Но Эверс не сдавался:
— К тому же вашей светлости непристойно являться к Олторпам на котильон без приглашения…
— Ты считаешь, граф Олторп пожалеет стакан пунша семнадцатому герцогу Ролингзу? — цинично усмехнулся своему отражению Джереми. — Не думаю. Питерс, можно что-нибудь сделать с этими локонами?
— Конечно, полковник. — Камердинер радостно взмахнул ножницами. — Надо их немножко подровнять. Дайте я накину вам полотенце, чтобы защитить мундир…
— Безумие, — пробормотал Эверс. — Боюсь, ваша светлость, вы не оставляете мне выбора. Ваше пренебрежение своим здоровьем вынуждает меня прийти к выводу, что я обязан известить лорда и леди Эдвард, как только они приедут…
Прежде чем дворецкий успел договорить, герцог круто обернулся, схватил Эверса за лацканы и поднял на шесть дюймов от пола. Онемевший дворецкий посмотрел на пол, над которым покачивался, затем на разъяренное лицо хозяина, который, судя по всему, далеко не так ослабел от болезни, как показалось Эверсу.
— Вот что, приятель, — прошипел Ролингз сквозь зубы. — Если ты хоть слово проронишь им о моей болезни, тебе не миновать неприятностей. Понял, что я сказал?
Эверс замер от страха, более чем когда-либо убежденный, что в дальних восточных странах хозяином завладел дьявол, и едва слышно пролепетал:
— Но, в-ваша светлость, они же… Они непременно заметят это, как только вас увидят.
— Я сам расскажу им, — холодно ответил герцог. — По-своему и в свое время. Мне не нужно, чтобы всякий раз, как я чихну, кто-то бежал с этим к тете и дяде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76