К тому же во время этого наступления нахлынули бегущие всадники, преследуемые галльской кавалерией Цезаря.
Помпеи рассудил, что этот день принес ему поражение, и, уподобившись Антонию при Акции, не решился даже довести бой до конца. В какой-то миг самые сильные ощущают, что силы им изменяют, а храбрые — что их храбрость угасает; почуяв, что час пробил и боги не расположены к ним, они уже не помышляют ни о чем, кроме бегства, спасая единственное оставшееся им достояние — собственную жизнь. И тут Помпеи, наблюдавший за сражением с той скалы, что сейчас перед тобой, вскочил на лошадь, сорвал с себя знаки отличия, чтобы не быть узнанным, поскакал к побережью, взошел на корабль и отплыл в Лесбос, где оставил жену, молодую и прекрасную Корнелию… Ты видел его могилу и знаешь, как он кончил!
Цезарь же, лишь только понял, что победа ему обеспечена, бросился в ряды сражавшихся с криком: «Спасайте римских граждан!»
К нему привели пленных сенаторов и среди них — Брута; он попросил их о дружбе и предложил свою в обмен. А затем объехал поле битвы, с горечью повторяя при виде усеявших землю мертвецов: «Они сами хотели этого! Вот я и стал повелителем мира благодаря преступлению; но, сложи я оружие, они казнили бы меня как разбойника!»
Из всех пленных он повелел казнить лишь троих: молодых всадников, для собственного удовольствия перерезавших его вольноотпущенников, его рабов и его львов…
Исаак помолчал в раздумье и вдруг спросил:
— Считаешь ли ты, что все эти события замышляются, созревают и осуществляются лишь волею случая? Или же Провидение само их готовит, подстраивает и использует для целей, известных лишь богам?
— Не знаю, как это трактует твоя вера, а может, и тебе это неведомо, — отвечал Аполлоний. — Известно ведь, что иудейская религия имеет секреты, открытые лишь ее жрецам; иногда, как говорят, бывает также, что Иегова склоняется к молениям тех, кого он любит. Не то у нас: Юпитер — первый раб того недвижного, глухого к мольбам и бестрепетного божества, что греки называют Имарменом, а латиняне — Фатумом. Оно существовало, когда еще ничего не было на свете. Оно древнее Хаоса, древнее Земли и Эреба, оно родилось раньше Любви! Ты ведь посещал огнепоклонников. Так вот, наш рок похож на Зерван Акарану парсов. Он парит над Ормуздом и всем творением, это — закон-отец, он таит от нас свое истинное лицо, а личины, под которыми он объявляется нам, суть Эрос — любовь, Фемида — законность, Дике — правосудие, Ананке — необходимость, а также Тихе — разноречивость событий, их неравнозначность, странность внешних проявлений, но странность предопределенная, недоступная никаким изменениям… Что же касается самого слова «Провидение», которое ты произнес, оно ново для меня и мне неизвестно.
— Верно, — вздохнул Исаак. — Я забыл, что слышал это слово только от учеников Христа; ты не можешь его знать, да и я не в силах как следует разъяснить тебе его смысл… Но пойдем все же быстрее, Аполлоний. Уже смеркается.
И правда, солнце заходило за Пинд, окрасив в розовый цвет заснеженные вершины горы, посвященной Аполлону, а в это время с востока волнами накатывалась ночная тьма.
Странная была эта ночь. Казалось, не только скудость света рождала темноту, но и сгустившийся душный воздух. В надвигающемся, веющем, как ветер, сумраке ночи Исааку мерещились самые необычные, дикие звуки: птичьи крики, шелест крыл, свист змей и жалобные стоны привидений. Но что ему было за дело! Разве не знал он, что ни одно существо, порожденное землей, водой или воздухом, не имело над ним власти?
Однако, поскольку ему везде виделись знамения, он расспрашивал спутника решительно обо всем.
Обойдя последний отрог горы, они оказались на дороге, рассекающей надвое поле фарсальского сражения.
Равнина была усеяна холмиками, tumuli — могильными курганами. Они делали поле битвы похожим на море с застывшими твердыми сероватыми волнами.
Но в миг, когда последний луч солнца угас на закате, Исааку почудилось, будто земляное море заволновалось, застонало, каждая волна стала колебаться, трава, раздвигаясь, позволяла видеть рыхлую почву, покрывающую свежие могилы.
Потом во мраке, придающем всему зыбкие, неверные очертания, подобные испарениям, витающим над болотами, ему привиделось, что каждая могила вскрылась и извергла бледные тени вооруженных людей. Они медленно выходили, отряхивали землю, струящуюся, как вода, по их волосам и плечам, и, избрав каждый своего противника, бесшумно вступали с ним в бой.
Некоторое время он созерцал эту безмолвную схватку как человек, желающий увериться, что перед ним не обман зрения, и наконец обратился к Аполлонию:
— Я вижу какие-то тени, сражающиеся на равнине. Ты тоже видишь или мне они чудятся? Неужто магия прославленного битвой места так влияет на мое воображение? Или все это происходит наяву?
— Я бы не мог судить с уверенностью, существует ли в действительности то, что ты видишь. Но видимость, по крайней мере, правдоподобна, — отвечал Аполлоний.
— Что же делают здесь все эти привидения и почему мертвые бьются с ожесточением живых?
— Так всегда случается с теми, кто погибает в гражданских войнах, с теми, кто сражался против друзей, соотечественников, родных… Гражданская война вообще — дело святотатственное, и ее участники осуждены расплачиваться за святотатство! Те, кого (или, вернее, чьи тени) ты видишь, во время боя опознали среди противников отца, брата, сына или друга, обрушились именно на него, убили его либо пали от его руки. Наказание им — невозможность обрести могильный покой. Каждую ночь они пробуждаются со все обновляющейся ненавистью в сердце, с незатуп-ляющимся мечом в руке, чтобы вновь и вновь в виде призраков совершать то же самое преступление, что совершили в жизни. Вот почему с приходом ночи никто не решается ступить на эту равнину: она проклята! Никто здесь не сеет, не пасет стад, ни одно животное не ютится, ни одна птица не вьет гнезда. Тут растут лишь зловредные растения, и именно сюда со всех концов Фессалии стекаются колдуньи собирать волшебные травы для своих зелий, с помощью которых они приносят жертвы злобным духам… Но поторопимся же. Нам еще идти и идти!
И оба ускорили шаг. Только Исаак время от времени оборачивался, глядя на безмолвную схватку, на видение всеобщей резни, на взаимную борьбу призраков, отвратительно кишевших в темноте.
Но они шли очень быстро, и каждый шаг отдалял их от проклятого поля. Постепенно им вновь стали встречаться на пути погонщики волов, гнавшие впереди себя своих длиннорогих подопечных; пастухи, надзиравшие за стадами; всадники, пришпоривавшие своих скакунов; все спешили, ибо чувствовали, что наступающая ночь необычна и сгущающийся сумрак таит в себе нечто роковое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217
Помпеи рассудил, что этот день принес ему поражение, и, уподобившись Антонию при Акции, не решился даже довести бой до конца. В какой-то миг самые сильные ощущают, что силы им изменяют, а храбрые — что их храбрость угасает; почуяв, что час пробил и боги не расположены к ним, они уже не помышляют ни о чем, кроме бегства, спасая единственное оставшееся им достояние — собственную жизнь. И тут Помпеи, наблюдавший за сражением с той скалы, что сейчас перед тобой, вскочил на лошадь, сорвал с себя знаки отличия, чтобы не быть узнанным, поскакал к побережью, взошел на корабль и отплыл в Лесбос, где оставил жену, молодую и прекрасную Корнелию… Ты видел его могилу и знаешь, как он кончил!
Цезарь же, лишь только понял, что победа ему обеспечена, бросился в ряды сражавшихся с криком: «Спасайте римских граждан!»
К нему привели пленных сенаторов и среди них — Брута; он попросил их о дружбе и предложил свою в обмен. А затем объехал поле битвы, с горечью повторяя при виде усеявших землю мертвецов: «Они сами хотели этого! Вот я и стал повелителем мира благодаря преступлению; но, сложи я оружие, они казнили бы меня как разбойника!»
Из всех пленных он повелел казнить лишь троих: молодых всадников, для собственного удовольствия перерезавших его вольноотпущенников, его рабов и его львов…
Исаак помолчал в раздумье и вдруг спросил:
— Считаешь ли ты, что все эти события замышляются, созревают и осуществляются лишь волею случая? Или же Провидение само их готовит, подстраивает и использует для целей, известных лишь богам?
— Не знаю, как это трактует твоя вера, а может, и тебе это неведомо, — отвечал Аполлоний. — Известно ведь, что иудейская религия имеет секреты, открытые лишь ее жрецам; иногда, как говорят, бывает также, что Иегова склоняется к молениям тех, кого он любит. Не то у нас: Юпитер — первый раб того недвижного, глухого к мольбам и бестрепетного божества, что греки называют Имарменом, а латиняне — Фатумом. Оно существовало, когда еще ничего не было на свете. Оно древнее Хаоса, древнее Земли и Эреба, оно родилось раньше Любви! Ты ведь посещал огнепоклонников. Так вот, наш рок похож на Зерван Акарану парсов. Он парит над Ормуздом и всем творением, это — закон-отец, он таит от нас свое истинное лицо, а личины, под которыми он объявляется нам, суть Эрос — любовь, Фемида — законность, Дике — правосудие, Ананке — необходимость, а также Тихе — разноречивость событий, их неравнозначность, странность внешних проявлений, но странность предопределенная, недоступная никаким изменениям… Что же касается самого слова «Провидение», которое ты произнес, оно ново для меня и мне неизвестно.
— Верно, — вздохнул Исаак. — Я забыл, что слышал это слово только от учеников Христа; ты не можешь его знать, да и я не в силах как следует разъяснить тебе его смысл… Но пойдем все же быстрее, Аполлоний. Уже смеркается.
И правда, солнце заходило за Пинд, окрасив в розовый цвет заснеженные вершины горы, посвященной Аполлону, а в это время с востока волнами накатывалась ночная тьма.
Странная была эта ночь. Казалось, не только скудость света рождала темноту, но и сгустившийся душный воздух. В надвигающемся, веющем, как ветер, сумраке ночи Исааку мерещились самые необычные, дикие звуки: птичьи крики, шелест крыл, свист змей и жалобные стоны привидений. Но что ему было за дело! Разве не знал он, что ни одно существо, порожденное землей, водой или воздухом, не имело над ним власти?
Однако, поскольку ему везде виделись знамения, он расспрашивал спутника решительно обо всем.
Обойдя последний отрог горы, они оказались на дороге, рассекающей надвое поле фарсальского сражения.
Равнина была усеяна холмиками, tumuli — могильными курганами. Они делали поле битвы похожим на море с застывшими твердыми сероватыми волнами.
Но в миг, когда последний луч солнца угас на закате, Исааку почудилось, будто земляное море заволновалось, застонало, каждая волна стала колебаться, трава, раздвигаясь, позволяла видеть рыхлую почву, покрывающую свежие могилы.
Потом во мраке, придающем всему зыбкие, неверные очертания, подобные испарениям, витающим над болотами, ему привиделось, что каждая могила вскрылась и извергла бледные тени вооруженных людей. Они медленно выходили, отряхивали землю, струящуюся, как вода, по их волосам и плечам, и, избрав каждый своего противника, бесшумно вступали с ним в бой.
Некоторое время он созерцал эту безмолвную схватку как человек, желающий увериться, что перед ним не обман зрения, и наконец обратился к Аполлонию:
— Я вижу какие-то тени, сражающиеся на равнине. Ты тоже видишь или мне они чудятся? Неужто магия прославленного битвой места так влияет на мое воображение? Или все это происходит наяву?
— Я бы не мог судить с уверенностью, существует ли в действительности то, что ты видишь. Но видимость, по крайней мере, правдоподобна, — отвечал Аполлоний.
— Что же делают здесь все эти привидения и почему мертвые бьются с ожесточением живых?
— Так всегда случается с теми, кто погибает в гражданских войнах, с теми, кто сражался против друзей, соотечественников, родных… Гражданская война вообще — дело святотатственное, и ее участники осуждены расплачиваться за святотатство! Те, кого (или, вернее, чьи тени) ты видишь, во время боя опознали среди противников отца, брата, сына или друга, обрушились именно на него, убили его либо пали от его руки. Наказание им — невозможность обрести могильный покой. Каждую ночь они пробуждаются со все обновляющейся ненавистью в сердце, с незатуп-ляющимся мечом в руке, чтобы вновь и вновь в виде призраков совершать то же самое преступление, что совершили в жизни. Вот почему с приходом ночи никто не решается ступить на эту равнину: она проклята! Никто здесь не сеет, не пасет стад, ни одно животное не ютится, ни одна птица не вьет гнезда. Тут растут лишь зловредные растения, и именно сюда со всех концов Фессалии стекаются колдуньи собирать волшебные травы для своих зелий, с помощью которых они приносят жертвы злобным духам… Но поторопимся же. Нам еще идти и идти!
И оба ускорили шаг. Только Исаак время от времени оборачивался, глядя на безмолвную схватку, на видение всеобщей резни, на взаимную борьбу призраков, отвратительно кишевших в темноте.
Но они шли очень быстро, и каждый шаг отдалял их от проклятого поля. Постепенно им вновь стали встречаться на пути погонщики волов, гнавшие впереди себя своих длиннорогих подопечных; пастухи, надзиравшие за стадами; всадники, пришпоривавшие своих скакунов; все спешили, ибо чувствовали, что наступающая ночь необычна и сгущающийся сумрак таит в себе нечто роковое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217