«На что я жалуюсь? – спросил себя Вулф сурово. – Даже если бы она предложила себя, я бы не взял ее».
– А так ли? – возразило его второе «я».
– Даже на блюдечке с голубой каемочкой.
– А если в постели, когда ее нежность раскрывается для тебя, словно лепестки розы.
– Нет
– Какой-то ад.
«Ад – подходящее слово для той жизни, которая меня ожидает. Как бы Джессика не распаляла мое тело, она не может быть мне женой».
Саркастический допрос, мысленно учиненный самому себе, не был в новинку для Вулфа, но оказал желаемый эффект. Когда он возвратился в дом, в нем нельзя было обнаружить и признака неутоленного желания или мучительных переживаний, только что владевших им. Его лицо было бесстрастным, когда он вошел в спальню и обнаружил Джессику, стоящую среди разбросанных шелков и атласов.
На кровати он увидел открытые чемоданы. В одном из них были книги, ящики с рыболовными принадлежностями, разобранные части бамбуковой удочки, бинокль, пакет с иголками и нитками для вышивания и прочая утварь. Вулф проявил любопытство и стал перебирать книги.
– Кольридж, Берне, Блейк, Донн, Шекспир… – Вулф отложил в сторону тяжелый том. – Оставь его здесь. У Виллоу есть полный Шекспир в издании Барда.
– Я должна была сама сообразить, что у образцовой жены он есть.
– Оставь также этого старого доброго священника…
– Джона Донна? – Джессика подняла бровь. – Образцовая жена хорошо начитанна.
– В данном случае это муж образцовой жены. Когда ты увидишь Калеба, ты поймешь. Он черный ангел возмездия. Донн и Мильтон очень созвучны ему.
– Калеб, должно быть, очень везучий, если ему удалось отыскать образцовую жену, – сказала Джессика сухо. – Как насчет остальных?
– Поэтов?
– Да.
Вулф пожал плечами.
– Бери, если считаешь нужным.
– Я думала, что ты любишь поэзию.
– Я действительно люблю. Так получилось, что у меня хорошая память. – Вулф мягко коснулся томиков кончиками пальцев. – Я могу, если пожелаю, опуститься в глубины, которые не в состоянии измерить человек. Я могу наблюдать за тигром в ночном лесу. И моя лошадь останется при этом в безопасности.
Джессика почти застенчиво улыбнулась Вулфу.
– Если ты будешь читать мне мои любимые стихи у костра, я оставлю эти книги здесь.
Он бросил на нее быстрый косой взгляд и увидел в ее зеленых глазах воспоминание о других кострах, о тех счастливых временах, когда они вместе смеялись и читали друг другу стихи, захваченные ритмами и образами давно ушедших людей, а индейские проводники и охотники толпились и гомонили вокруг.
– Если тебе нужна поэзия, лучше возьми книги, – сказал Вулф, отворачиваясь. – Время, когда я декламировал стихи, безвозвратно ушло.
Улыбка на лице Джессики погасла. Она вернулась к прерванной работе. Когда она заколебалась, решая, какое предпочесть снаряжение для верховой езды, Вулф взял более тяжелое и положил в чемодан.
– Тебе понадобится теплое белье, – подсказал он. – В горах будет холодно.
– Я пыталась найти охотничий костюм, который оставила несколько лет назад, но его нет.
– Я отдал его Виллоу прошлым летом.
Выражение лица у Джессики стало кислым.
– Очень щедро с твоей стороны.
– Я отдал ей также мальчишеское седло, которым ты пользовалась. Скакать по горам в мужской куртке – хорошо для женщины Запада или для своенравного шотландского ребенка… Вы леди Джессика Чартерис, дочь графа. Вы будете ездить в дамском седле, как приличествует вашему высокому статусу.
– Я Джессика Лоунтри.
– В таком случае ты будешь ездить так, как сочтет нужным твой муж.
– В дамском седле? По этим горам без конца и края, о которых я столько от тебя слышала? – удивилась она, показывая рукой на запад, где Скалистые горы подпирали небо.
– Именно.
– Это неразумно.
– Как и наш с тобой брак.
– Вулф, – сказала она мягко.
– Скажи только слово. В нем всего два слога. Произнеси его.
Он хотел услышать от нее слово «развод».
После короткой паузы она четко проговорила:
– Седло.
– Что?
– Седло… Как раз два слога, не правда ли?
Вулф быстро отвернулся, чтобы Джессика не успела заметить смешинки в его глазах. Он рассортировал стопки тонкого белья, стараясь не смотреть на панталоны и лифчики из тончайшей материи и не вспоминать о том, как выглядела Джессика в разорванном пеньюаре и с кровавыми подтеками на груди.
«Странно, что я не слышал ее криков в тот вечер, – саркастически подумал Вулф. – Но тогда в нее впились зубы не чьи-нибудь, а лорда, будь проклят этот пьяный козел… А теперь рука какого-то полукровки посмела коснуться ее аристократического тела. Вот она и разница…»
Вулф с проклятьем швырнул белье в чемодан. Затем последовал второй гарнитур для езды. Джессика добавила шерстяные носки. Чемодан был полон.
– Ты лучше выбрось кое-что из другого чемодана, – посоветовал Вулф, застегивая ремни. – У тебя всего лишь две смены одежды.
– Отлично. Не придется много стирать.
Вулф незаметно для Джессики хмыкнул. Когда он оторвал взгляд от чемодана, на его лице не было и следа улыбки. Коварный эльф умел ловко находить бреши в его обороне.
– Я вполне серьезно говорю об одежде, – сказал он, показывая на горы платьев из тонкой шерсти и шелка и атласные туфли, стоящие у кровати. – Может быть, тебе лучше взять это вместо удочки и книг?
– Мои шелковые платья не знают ни одного стихотворения, и я сомневаюсь, что смогу поймать хотя бы одну знаменитую радужную форель, бросая в нее туфлей.
Вначале Вулф решил, что Джессика снова поддразнивает его. Однако затем он понял, что она имела в виду. Она предпочитает поэзию и рыболовные снасти элегантной и роскошной одежде. Это был выбор, который могла сделать совсем юная Джесси, а не то аристократическое создание, которое блистало великолепной прической и пьянило тонкими ароматами на балу в день своего двадцатилетия.
– Переоденься в платье для езды, пока я буду заниматься остальными приготовлениями, – сказал Вулф.
Он отвернулся, подумал, затем вернулся и выдернул меховое покрывало из-под кучи платьев. Он заметил, что Джессика смотрит на него с любопытством и настороженностью.
– Возможно, нам придется спать на снегу, – пояснил Вулф. – Если ты вложишь это в спальный мешок, тебе наверняка будет тепло.
Джессика прищурилась, удивленная заботливостью Вул-фа в такое время, когда он был явно не в восторге от нее.
– Спасибо.
– Вам не следует быть такой мрачной, ваша милость. Я хочу развода, а не похорон.
Она посмотрела на широкую удаляющуюся спину Вулфа и незаметно для себя вздохнула. Нахмурившись, она потянулась рукой за спину, чтобы расстегнуть противные пуговицы. Их было меньше, чем на дорожном платье, но все же достаточно много, и обойтись с ними беа посторонней помощи было весьма непросто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83