.. Если бы Мартин не ткнул его локтем в ребра, он заснул бы прямо в гостиной, с чашкой чая в руке. Он устал, устал... Почему же вместо благословенного сна в голову лезут всякие глупости? У Ханны чудесные глаза. В свете факелов они казались восхитительно бездонными.
Без двадцати двенадцать Ханна открыла карты.
– Я выиграла, – заявила она. – И мое желание таково: расскажи, что ты скрываешь от мамы, Уилл. Что за секрет?
– Нет.
– Это нечестно! Ты сам сказал, что будем играть на желание. Я выиграла, и ты должен исполнить мое желание.
– Желание желанию рознь! Ты же знаешь, что обычно загадывают в таких случаях – чтобы я принес тебе чай или купил какую-нибудь безделушку.
– Значит, это что-то страшное, – прервала его Ханна, и в ее карих глазах заметались золотистые искры. – Ты сделал что-то ужасное, да? И теперь тебе грозит расплата, а ты не хочешь говорить об этом маме.
– Ничего ужасного я не совершал. По крайней мере в последнее время, – спокойно ответил Бериник. – Можно сказать, являл собой образец благонравия.
– Ну же, Уилл, я твоя сестра и люблю тебя. Почему ты не хочешь мне довериться? Думаешь, от меня будет меньше толку, чем от Мартина Гейзенби, с которым ты едва знаком?
– А ты не расскажешь маме?
– Конечно, нет! Только с твоего разрешения. И ты это хорошо знаешь.
– Да.... Однако ей все известно обо мне.
– Сплетни. Таково местное общество: жить не может без чая и сплетен. Но мама никогда не верила сплетням.
– И слава Богу.
– Уилл, ты ведь сам хочешь поделиться со мной.
Бериник задумчиво кивнул. Темные локоны упали на лицо и почти скрыли шрамы, которые тянулись из-под прикрытой черной повязкой правой глазницы. Левый глаз – цвета полуденного неба – смотрел на Ханну с обескураживающей пристальностью. После продолжительного раздумья герцог произнес:
– Пока я ничего не стану рассказывать. Сначала приму решение. А уж потом поделюсь им с тобой.
– Уилл!
– Ханна, поверь, к тебе это не имеет никакого отношения. По крайней мере в данный момент. Все зависит от моего решения. Сыграем еще, или ты отправишься спать?
– Сыграем. И если я снова выиграю, пожелаю что-нибудь очень дорогое и совершенно бесполезное.
Бериник собрал карты и начал тасовать.
– Каково твое мнение о Мэллори? – спросил он равнодушным тоном.
– Я тебе уже говорила.
– Ты рассказала, как он выглядит. А меня интересует, что он за человек. Ты ведь была рядом, когда он встретился с Тофером. Как он держался: высокомерно, снисходительно или был добр со сквайром?
– Он выглядел очень усталым и был благодарен за то, что в конце концов добрался до Тофер-Хауса. Я не заметила в нем ни заносчивости, ни высокомерия. Вообще он вел себя как джентльмен.
– Джентльмены тоже бывают разные, – заявил Бериник, сдавая карты.
Уже перевалило далеко за полночь, когда Вероника Дэмпси вышла из парадных дверей дома священника прихода Святой Милбурги. В ночной сорочке и домашних туфлях было зябко, но муж уже некоторое время стоял на крыльце, вглядываясь в ночь, и она забеспокоилась. Взяв его за руку, жена спросила:
– Ты что-то услышал, Ричард?
– Мне показалось, я слышал крик. Он прозвучал где-то далеко, но у меня буквально кровь застыла в жилах.
– А я ничего не слышала.
– Увлеклась чтением.
– И сейчас тоже ничего не слышу.
– Может, мне просто померещилось.
– А вдруг это был крик одного из привидений Харви Лэнгтона? – Вероника лукаво улыбнулась мужу.
Дэмпси усмехнулся и обнял жену. Они жили вместе уже девять лет, и за это время в пышных волосах Вероники прибавилось серебряных нитей, на лице появилось несколько новых морщинок, и она немного пополнела. Но карие глаза сияли тем же теплым светом, что согрел его девять лет назад. Как же он был тогда счастлив! «Господи, – подумал он, – спасибо, что длишь для меня этот рай».
– Не нужно насмехаться над Лэнгтоном, – мягко сказал он. – В наших местах не он один верит в духов.
– Но он единственный, кто в этом признается. – Ей было так уютно в кольце его рук и совсем не хотелось спорить. – Остальные не могут ничего сказать с уверенностью, вот и стараются шутить.
– А ты, Верни? Ты тоже сомневаешься?
– Да. Раньше я не верила в подобные вещи. Но потом вышла замуж за Джулиана, стала герцогиней Бериник и поселилась в Блэккасле. А через некоторое время заметила, что там происходят странные вещи. Подумала и решила, что может быть есть нечто влияющее на разум.
– Но твой сын фыркает при одном упоминании о привидениях.
– Это ничего не значит. Знаешь, я наконец научилась его понимать. Понадобилось много лет, но, мне кажется, теперь я могу заглянуть за все ограды и стены, которые он возвел вокруг собственного сердца. Если он чувствует, что какая-то вещь – или человек – может навредить ему, причинить боль, он начинает безжалостно высмеивать ее. Обрушивается с насмешками на саму идею существования духов и привидений и на каждого, кто осмелится защищать эту идею.
– Думаю, так и есть... Если следовать твоей логике, он, вероятно, видит потенциальную угрозу в претендентах на руку Ханны. Согласись, весь сезон, проведенный ими в Лондоне, он только и делал, что безжалостно издевался над каждым, кто осмеливался приблизиться к ней. Обращал их в бегство. Может быть, Уильям не хочет, чтобы она вышла замуж?
– Но он ведь не возражал, когда ты решил жениться на мне?
– Видимо, подумал, что я со странностями, а потому отнесся ко мне благосклонно. Кроме того, с нами случилось нечто необыкновенное, а приключение, пережитое вместе, сближает.
– Напрасно тревожишься. Уилл сам мне сказал, что он не против замужества Ханны.
– Это хорошо. Особенно сейчас, когда сюда съехалось множество достойных джентльменов для участия в аукционе...
– Неужели продажа Снупа привлекла много людей?
– Толпы. Еще немного – и они начнут вываливаться из окон «Трех столбов». По улицам Баррен-Уичи невозможно пройти! И мне почему-то кажется, что кое-кто из этих господ приехал сюда не только ради Снупа, но и надеясь засвидетельствовать свое почтение Ханне... Вот!
Ночь разорвал слабый крик.
– Я слышал такой же несколькими минутами раньше. Нет, этот был еще громче.
Вероника, вздрогнув, крепче прижалась к мужу.
– Звук шел со стороны коттеджа вдовы Тислдаун. Может быть, это ее дух плачет... Вдруг он узнал, что Чарли и Милли уехали к ее брату в Херефордшир, а Мэг много лет назад затерялась где-то на темных лондонских улицах?
Крик повторился – мучительный, душераздирающий – и оборвался резко, на высокой ноте.
Дэмпси разомкнул объятия и печально произнес:
– Это не привидение – ты ведь ни на минуту не верила в это, Верни? Кто-то живой есть в доме – или совсем рядом. И там что-то происходит.
Он сделал шаг в сторону конюшни.
– Я с тобой, – решительно заявила Вероника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Без двадцати двенадцать Ханна открыла карты.
– Я выиграла, – заявила она. – И мое желание таково: расскажи, что ты скрываешь от мамы, Уилл. Что за секрет?
– Нет.
– Это нечестно! Ты сам сказал, что будем играть на желание. Я выиграла, и ты должен исполнить мое желание.
– Желание желанию рознь! Ты же знаешь, что обычно загадывают в таких случаях – чтобы я принес тебе чай или купил какую-нибудь безделушку.
– Значит, это что-то страшное, – прервала его Ханна, и в ее карих глазах заметались золотистые искры. – Ты сделал что-то ужасное, да? И теперь тебе грозит расплата, а ты не хочешь говорить об этом маме.
– Ничего ужасного я не совершал. По крайней мере в последнее время, – спокойно ответил Бериник. – Можно сказать, являл собой образец благонравия.
– Ну же, Уилл, я твоя сестра и люблю тебя. Почему ты не хочешь мне довериться? Думаешь, от меня будет меньше толку, чем от Мартина Гейзенби, с которым ты едва знаком?
– А ты не расскажешь маме?
– Конечно, нет! Только с твоего разрешения. И ты это хорошо знаешь.
– Да.... Однако ей все известно обо мне.
– Сплетни. Таково местное общество: жить не может без чая и сплетен. Но мама никогда не верила сплетням.
– И слава Богу.
– Уилл, ты ведь сам хочешь поделиться со мной.
Бериник задумчиво кивнул. Темные локоны упали на лицо и почти скрыли шрамы, которые тянулись из-под прикрытой черной повязкой правой глазницы. Левый глаз – цвета полуденного неба – смотрел на Ханну с обескураживающей пристальностью. После продолжительного раздумья герцог произнес:
– Пока я ничего не стану рассказывать. Сначала приму решение. А уж потом поделюсь им с тобой.
– Уилл!
– Ханна, поверь, к тебе это не имеет никакого отношения. По крайней мере в данный момент. Все зависит от моего решения. Сыграем еще, или ты отправишься спать?
– Сыграем. И если я снова выиграю, пожелаю что-нибудь очень дорогое и совершенно бесполезное.
Бериник собрал карты и начал тасовать.
– Каково твое мнение о Мэллори? – спросил он равнодушным тоном.
– Я тебе уже говорила.
– Ты рассказала, как он выглядит. А меня интересует, что он за человек. Ты ведь была рядом, когда он встретился с Тофером. Как он держался: высокомерно, снисходительно или был добр со сквайром?
– Он выглядел очень усталым и был благодарен за то, что в конце концов добрался до Тофер-Хауса. Я не заметила в нем ни заносчивости, ни высокомерия. Вообще он вел себя как джентльмен.
– Джентльмены тоже бывают разные, – заявил Бериник, сдавая карты.
Уже перевалило далеко за полночь, когда Вероника Дэмпси вышла из парадных дверей дома священника прихода Святой Милбурги. В ночной сорочке и домашних туфлях было зябко, но муж уже некоторое время стоял на крыльце, вглядываясь в ночь, и она забеспокоилась. Взяв его за руку, жена спросила:
– Ты что-то услышал, Ричард?
– Мне показалось, я слышал крик. Он прозвучал где-то далеко, но у меня буквально кровь застыла в жилах.
– А я ничего не слышала.
– Увлеклась чтением.
– И сейчас тоже ничего не слышу.
– Может, мне просто померещилось.
– А вдруг это был крик одного из привидений Харви Лэнгтона? – Вероника лукаво улыбнулась мужу.
Дэмпси усмехнулся и обнял жену. Они жили вместе уже девять лет, и за это время в пышных волосах Вероники прибавилось серебряных нитей, на лице появилось несколько новых морщинок, и она немного пополнела. Но карие глаза сияли тем же теплым светом, что согрел его девять лет назад. Как же он был тогда счастлив! «Господи, – подумал он, – спасибо, что длишь для меня этот рай».
– Не нужно насмехаться над Лэнгтоном, – мягко сказал он. – В наших местах не он один верит в духов.
– Но он единственный, кто в этом признается. – Ей было так уютно в кольце его рук и совсем не хотелось спорить. – Остальные не могут ничего сказать с уверенностью, вот и стараются шутить.
– А ты, Верни? Ты тоже сомневаешься?
– Да. Раньше я не верила в подобные вещи. Но потом вышла замуж за Джулиана, стала герцогиней Бериник и поселилась в Блэккасле. А через некоторое время заметила, что там происходят странные вещи. Подумала и решила, что может быть есть нечто влияющее на разум.
– Но твой сын фыркает при одном упоминании о привидениях.
– Это ничего не значит. Знаешь, я наконец научилась его понимать. Понадобилось много лет, но, мне кажется, теперь я могу заглянуть за все ограды и стены, которые он возвел вокруг собственного сердца. Если он чувствует, что какая-то вещь – или человек – может навредить ему, причинить боль, он начинает безжалостно высмеивать ее. Обрушивается с насмешками на саму идею существования духов и привидений и на каждого, кто осмелится защищать эту идею.
– Думаю, так и есть... Если следовать твоей логике, он, вероятно, видит потенциальную угрозу в претендентах на руку Ханны. Согласись, весь сезон, проведенный ими в Лондоне, он только и делал, что безжалостно издевался над каждым, кто осмеливался приблизиться к ней. Обращал их в бегство. Может быть, Уильям не хочет, чтобы она вышла замуж?
– Но он ведь не возражал, когда ты решил жениться на мне?
– Видимо, подумал, что я со странностями, а потому отнесся ко мне благосклонно. Кроме того, с нами случилось нечто необыкновенное, а приключение, пережитое вместе, сближает.
– Напрасно тревожишься. Уилл сам мне сказал, что он не против замужества Ханны.
– Это хорошо. Особенно сейчас, когда сюда съехалось множество достойных джентльменов для участия в аукционе...
– Неужели продажа Снупа привлекла много людей?
– Толпы. Еще немного – и они начнут вываливаться из окон «Трех столбов». По улицам Баррен-Уичи невозможно пройти! И мне почему-то кажется, что кое-кто из этих господ приехал сюда не только ради Снупа, но и надеясь засвидетельствовать свое почтение Ханне... Вот!
Ночь разорвал слабый крик.
– Я слышал такой же несколькими минутами раньше. Нет, этот был еще громче.
Вероника, вздрогнув, крепче прижалась к мужу.
– Звук шел со стороны коттеджа вдовы Тислдаун. Может быть, это ее дух плачет... Вдруг он узнал, что Чарли и Милли уехали к ее брату в Херефордшир, а Мэг много лет назад затерялась где-то на темных лондонских улицах?
Крик повторился – мучительный, душераздирающий – и оборвался резко, на высокой ноте.
Дэмпси разомкнул объятия и печально произнес:
– Это не привидение – ты ведь ни на минуту не верила в это, Верни? Кто-то живой есть в доме – или совсем рядом. И там что-то происходит.
Он сделал шаг в сторону конюшни.
– Я с тобой, – решительно заявила Вероника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67