Корд производил впечатление идеального хозяина, беззаботного и веселого, однако она чувствовала на себе его взгляды, бросаемые снова и снова.
Доктор Частейн рассказал, как недавно ему пришлось принимать сиамских близнецов.
– Вы бы их видели. Соединенные головами. Никогда не приходилось видеть ничего подобного. Умерли, не прожив и двух недель. И слава Богу, по правде говоря. – Он начал было рассказывать новый столь же неприятный случай из своей медицинской практики, но тут деликатно вмешался Джулиан.
Бросив взгляд на Тори, он с улыбкой рассказал о казаках, которые оказались цыганами.
– Их выступление было совсем неплохим, – закончил он, – пусть они и смошенничали.
История всех рассмешила, и Тори благодарно улыбнулась рассказчику.
Потом он заговорил об опере, которую они слушали, о "Дон Жуане".
– Исполнение оказалось самым лучшим из того, что мне приходилось слышать. Вы согласны со мной, Виктория?
Она улыбнулась:
– Оно было прекрасным. Я ведь не была в опере с тех пор, как родители привозили нас с Клер в Лондон много лет назад. Все оказалось еще восхитительнее, чем тогда.
– Это было замечательно, – вставила Клер. – Жаль, что вас не было с нами, милорд, – обратилась она к Корду. – Вы получили бы большое удовольствие.
Глаза Корда жгли Тори.
– Уверен, что так оно и было бы.
Чета Частейн, также посетившая оперу, согласилась с высокой оценкой. Грейс не была в опере. Она никогда не была близка со своим отцом, а за последние несколько лет они еще больше отдалились друг от друга. Это печалило Грейс, но она ничего не могла с этим поделать.
Оживленные разговоры продолжались и за ужином. Корд кивал и улыбался, но становился все более молчаливым. Мужчины остались в столовой со своими бренди и сигарами, а дамы перешли в гостиную.
Позже мужчины присоединились к дамам, все, казалось, были расположены друг к другу, однако Корд был как-то уж слишком спокоен, а ко времени, когда их покинул последний гость, стал мрачнее тучи. Он последовал за Тори наверх, в ее спальню, закрыл за собой дверь и прислонился к ней, сложив на груди руки.
– Так вам понравилась опера, не правда ли?
Ей не понравился его тон.
– Да, очень понравилась. Помнится, это вы предложили мне поехать. Вы были, как всегда, заняты, иначе вы могли бы поехать со мной.
– У меня были дела, которыми необходимо было срочно заняться. В отличие от вашего друга Джулиана у меня много обязанностей.
– Джулиан знает, как получать удовольствие от жизни. В этом нет ничего плохого.
Он отошел от двери.
– Я не желаю, чтобы вы впредь выезжали с ним.
– О чем вы говорите? Я никогда не выезжала с ним. Он любезно соглашался быть четвертым в нашей компании из трех человек, за что я ему благодарна.
– Вы слышали, что я сказал. Я не хочу, чтобы он сопровождал вас куда бы то ни было. В тех случаях, когда он будет присоединяться к своему кузену и вашей сестре, вы будете оставаться дома.
Она рассердилась:
– Вы ведь не мой тюремщик, Корд.
– Нет, я просто ваш муж, на случай если вы забыли. Она подбоченилась.
– Что в нем такого, отчего он так не нравится вам?
– Я сказал вам, что ничего не имею против него. Я только хочу, чтобы он не появлялся везде с моей женой.
– Почему же?
– По одной причине. Меня беспокоит, что вас часто видят рядом, могут пойти сплетни. Я не желаю, чтобы имя моей жены было втоптано в грязь.
– Джулиан только друг. Он не интересуется мной, а я не интересуюсь им.
– Я чертовски рад слышать это. Ее глаза широко раскрылись.
– Господи, неужели вы ревнуете?
– Едва ли. Повторяю, я только оберегаю репутацию своей жены.
Но он все еще сердился. Она вдруг поняла, что он действительно ревнует, и это взволновало ее. С самого начала их совместной жизни, если не считать ночных радостей, Корд по большей части не замечал ее. Это не походило на счастливое замужество, каким его представляла себе Тори, но, возможно, она наконец нашла способ возбудить в нем интерес.
Она взволновалась. Ей следовало бы подумать об этом раньше.
Она взялась за колокольчик, чтобы вызвать камеристку, но Корд перехватил ее руку.
– Повернитесь, – сказал он мрачно. – Сегодня вам не понадобится служанка.
Она не спорила, когда он развернул ее спиной и начал раздевать уверенными быстрыми движениями, свидетельствующими о больших познаниях в деталях женского туалета.
Оставив на ней только чулки и подвязки, он вынул шпильки из ее волос, запустил пальцы в тяжелую массу волос, оттянул ее голову назад и приник к ее рту в долгом поцелуе.
К тому времени, когда он оторвался от ее губ, она не могла дышать, тепло разлилось по телу. Взяв на руки, Корд пронес ее через дверь, соединяющую их комнаты, и положил на свою огромную кровать.
Раньше они никогда не занимались любовью в его спальне. Он всегда приходил к ней и уходил до того, как появлялись слуги. Сейчас он даже не позаботился, чтобы откинуть темно-синее покрывало, просто положил ее на середину толстой пуховой перины, лег на нее и припал к ее рту.
Их совокупление было яростным, Корд обладал ее телом не так, как раньше, – как полновластный хозяин. Его вывело из себя присутствие Джулиана. Возможно, Тори значила для него больше, чем ему представлялось.
Если так, был еще лучик надежды.
Если бы только она нашла способ заставить его увидеть это.
– Спокойной ночи, Клер.
– Спокойной ночи, Перси. – Клер улыбнулась, но вскоре после того, как дверь за ним мягко закрылась, она швырнула щетку для волос.
– Миледи! – Ее камеристка нагнулась и подобрала детку.
Клер вздохнула.
– Простите меня, Фрэнсис, я не знаю, почему разошлась, разве что…
– Разве что, миледи? – Маленькая темноволосая женщина с лицом, на котором остались следы от перенесенной в детстве оспы – Фрэнсис была на десять лет старше Клер.
Клер повернулась на стуле и взглянула на нее:
– Вы с мужем спите в одной постели?
Служанка зарделась.
– Да, конечно. И нам это очень нравится, скажу я вам.
– Иногда мне хочется… Мне хочется, чтобы лорд Персиваль оставался со мной. Мы женаты. Мои папа и мама спали в одной кровати. Если бы Перси был здесь, я бы не чувствовала себя такой одинокой, просыпаясь по ночам. Служанка нахмурилась.
– Не мое это дело, миледи, но я думаю… Я знаю, ваша мама умерла, упокой Господи ее душу, и мне подумалось, что… – Служанка покачала головой. – Не мне это говорить.
Клер схватила ее за руку.
– О чем вы подумали? Скажите мне, Фрэнсис.
– Ладно… Я подумала, что если… ну, занимались ли вы с его светлостью любовью?
Клер пожала плечами, потянулась за своей серебряной щеткой и провела ею по волосам.
– Наверное, да. Он все время целует меня.
– Ну, поцелуи, конечно, часть этого, но есть еще много чего другого.
Щетка застыла на пол дороге, Клер повернула к служанке лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Доктор Частейн рассказал, как недавно ему пришлось принимать сиамских близнецов.
– Вы бы их видели. Соединенные головами. Никогда не приходилось видеть ничего подобного. Умерли, не прожив и двух недель. И слава Богу, по правде говоря. – Он начал было рассказывать новый столь же неприятный случай из своей медицинской практики, но тут деликатно вмешался Джулиан.
Бросив взгляд на Тори, он с улыбкой рассказал о казаках, которые оказались цыганами.
– Их выступление было совсем неплохим, – закончил он, – пусть они и смошенничали.
История всех рассмешила, и Тори благодарно улыбнулась рассказчику.
Потом он заговорил об опере, которую они слушали, о "Дон Жуане".
– Исполнение оказалось самым лучшим из того, что мне приходилось слышать. Вы согласны со мной, Виктория?
Она улыбнулась:
– Оно было прекрасным. Я ведь не была в опере с тех пор, как родители привозили нас с Клер в Лондон много лет назад. Все оказалось еще восхитительнее, чем тогда.
– Это было замечательно, – вставила Клер. – Жаль, что вас не было с нами, милорд, – обратилась она к Корду. – Вы получили бы большое удовольствие.
Глаза Корда жгли Тори.
– Уверен, что так оно и было бы.
Чета Частейн, также посетившая оперу, согласилась с высокой оценкой. Грейс не была в опере. Она никогда не была близка со своим отцом, а за последние несколько лет они еще больше отдалились друг от друга. Это печалило Грейс, но она ничего не могла с этим поделать.
Оживленные разговоры продолжались и за ужином. Корд кивал и улыбался, но становился все более молчаливым. Мужчины остались в столовой со своими бренди и сигарами, а дамы перешли в гостиную.
Позже мужчины присоединились к дамам, все, казалось, были расположены друг к другу, однако Корд был как-то уж слишком спокоен, а ко времени, когда их покинул последний гость, стал мрачнее тучи. Он последовал за Тори наверх, в ее спальню, закрыл за собой дверь и прислонился к ней, сложив на груди руки.
– Так вам понравилась опера, не правда ли?
Ей не понравился его тон.
– Да, очень понравилась. Помнится, это вы предложили мне поехать. Вы были, как всегда, заняты, иначе вы могли бы поехать со мной.
– У меня были дела, которыми необходимо было срочно заняться. В отличие от вашего друга Джулиана у меня много обязанностей.
– Джулиан знает, как получать удовольствие от жизни. В этом нет ничего плохого.
Он отошел от двери.
– Я не желаю, чтобы вы впредь выезжали с ним.
– О чем вы говорите? Я никогда не выезжала с ним. Он любезно соглашался быть четвертым в нашей компании из трех человек, за что я ему благодарна.
– Вы слышали, что я сказал. Я не хочу, чтобы он сопровождал вас куда бы то ни было. В тех случаях, когда он будет присоединяться к своему кузену и вашей сестре, вы будете оставаться дома.
Она рассердилась:
– Вы ведь не мой тюремщик, Корд.
– Нет, я просто ваш муж, на случай если вы забыли. Она подбоченилась.
– Что в нем такого, отчего он так не нравится вам?
– Я сказал вам, что ничего не имею против него. Я только хочу, чтобы он не появлялся везде с моей женой.
– Почему же?
– По одной причине. Меня беспокоит, что вас часто видят рядом, могут пойти сплетни. Я не желаю, чтобы имя моей жены было втоптано в грязь.
– Джулиан только друг. Он не интересуется мной, а я не интересуюсь им.
– Я чертовски рад слышать это. Ее глаза широко раскрылись.
– Господи, неужели вы ревнуете?
– Едва ли. Повторяю, я только оберегаю репутацию своей жены.
Но он все еще сердился. Она вдруг поняла, что он действительно ревнует, и это взволновало ее. С самого начала их совместной жизни, если не считать ночных радостей, Корд по большей части не замечал ее. Это не походило на счастливое замужество, каким его представляла себе Тори, но, возможно, она наконец нашла способ возбудить в нем интерес.
Она взволновалась. Ей следовало бы подумать об этом раньше.
Она взялась за колокольчик, чтобы вызвать камеристку, но Корд перехватил ее руку.
– Повернитесь, – сказал он мрачно. – Сегодня вам не понадобится служанка.
Она не спорила, когда он развернул ее спиной и начал раздевать уверенными быстрыми движениями, свидетельствующими о больших познаниях в деталях женского туалета.
Оставив на ней только чулки и подвязки, он вынул шпильки из ее волос, запустил пальцы в тяжелую массу волос, оттянул ее голову назад и приник к ее рту в долгом поцелуе.
К тому времени, когда он оторвался от ее губ, она не могла дышать, тепло разлилось по телу. Взяв на руки, Корд пронес ее через дверь, соединяющую их комнаты, и положил на свою огромную кровать.
Раньше они никогда не занимались любовью в его спальне. Он всегда приходил к ней и уходил до того, как появлялись слуги. Сейчас он даже не позаботился, чтобы откинуть темно-синее покрывало, просто положил ее на середину толстой пуховой перины, лег на нее и припал к ее рту.
Их совокупление было яростным, Корд обладал ее телом не так, как раньше, – как полновластный хозяин. Его вывело из себя присутствие Джулиана. Возможно, Тори значила для него больше, чем ему представлялось.
Если так, был еще лучик надежды.
Если бы только она нашла способ заставить его увидеть это.
– Спокойной ночи, Клер.
– Спокойной ночи, Перси. – Клер улыбнулась, но вскоре после того, как дверь за ним мягко закрылась, она швырнула щетку для волос.
– Миледи! – Ее камеристка нагнулась и подобрала детку.
Клер вздохнула.
– Простите меня, Фрэнсис, я не знаю, почему разошлась, разве что…
– Разве что, миледи? – Маленькая темноволосая женщина с лицом, на котором остались следы от перенесенной в детстве оспы – Фрэнсис была на десять лет старше Клер.
Клер повернулась на стуле и взглянула на нее:
– Вы с мужем спите в одной постели?
Служанка зарделась.
– Да, конечно. И нам это очень нравится, скажу я вам.
– Иногда мне хочется… Мне хочется, чтобы лорд Персиваль оставался со мной. Мы женаты. Мои папа и мама спали в одной кровати. Если бы Перси был здесь, я бы не чувствовала себя такой одинокой, просыпаясь по ночам. Служанка нахмурилась.
– Не мое это дело, миледи, но я думаю… Я знаю, ваша мама умерла, упокой Господи ее душу, и мне подумалось, что… – Служанка покачала головой. – Не мне это говорить.
Клер схватила ее за руку.
– О чем вы подумали? Скажите мне, Фрэнсис.
– Ладно… Я подумала, что если… ну, занимались ли вы с его светлостью любовью?
Клер пожала плечами, потянулась за своей серебряной щеткой и провела ею по волосам.
– Наверное, да. Он все время целует меня.
– Ну, поцелуи, конечно, часть этого, но есть еще много чего другого.
Щетка застыла на пол дороге, Клер повернула к служанке лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79