Здесь, в этот жаркий день, царила относительная прохлада. Она глубоко втянула воздух:
— Как приятно пахнут деревья, цветы и травы. Я очень люблю позднее лето.
Стивен подобрал палый сухой лист и бросил в воду. Слегка покачиваясь, лист медленно поплыл вниз по течению.
— Начинается жатва. После того как зерно будет собрано, наступит осень. А там, и оглянуться не успеешь, уже зима.
Уловив печальные нотки в его голосе, она сказала:
— А затем наступит весна, и мир вновь помолодеет.
Несколько мгновений он молчал. Затем, не отводя глаз от воды, процитировал:
— «Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать… Время сетовать, и время плясать». — И, повернувшись к ней, спокойным проникновенным голосом добавил: — А сейчас еще самое лето, и, стало быть, время жить…
Она вдруг с обескураживающей ясностью осознала, как близко стоит от пропасти. Достаточно теплой улыбки, глубокой искренности — и она потеряет голову. Спасти ее может только то, что она уже не девочка, неспособная сопротивляться своим чувствам.
Нет, она не может позволить себе полюбить его и, вероятно, поэтому так остро ощущает течение времени. Скоро он покинет их труппу, и она окажется в более безопасном, но куда более скучном мирке. Не долго думая, она опустила его руку и тут же положила свою ладонь на его — большую и теплую.
Он сплел свои пальцы с ее пальцами, и так, рука об руку, они пошли вдоль реки. Она все еще наслаждалась очарованием летнего дня, но это очарование отступило на задний план перед сознанием близости Стивена. Просто поразительно, каким красноречивым бывает иногда молчание.
Пройдя около мили, они вышли на лужайку, где росла большая развесистая ива. Не сговариваясь они уселись на толстый сук. Среди камышей лениво журчала вода.
— Трудно поверить, что это та самая река, в которой едва не утонул Брайан, — сказала Розалинда.
— В самом деле? Здесь она тихая, как пруд. — Стивен пожал и тут же отпустил ее руку.
— Наша тайна раскрыта, — печально произнес он. — Ваш отец говорил со мной не только о моем поступлении в труппу. Он заметил, как я смотрю на вас, и знает, что если кто-либо и должен бояться такого ловеласа, как я, то, во всяком случае, не Джессика.
Она сделала гримасу.
— Я должна была предполагать, что они с мамой заметят. Оба они такие наблюдательные, просто ужас. Но, может быть, их насторожило то, как я смотрю на вас, а не вы на меня.
Нагнувшись, он сорвал золотистый цветок ладанника и стал вращать его стебель между большим и указательным пальцами.
— У меня была робкая безотчетная надежда, что до тех пор, пока ничего не высказано вслух, мы… в безопасности.
Она кивнула, хорошо поняв, что он хотел сказать.
— Но раз уж у нас не может быть будущего, лучше, чтобы не было и настоящего. Верно?
— Верно. — Его горло напряглось, он сглотнул. — Остается только пожалеть, что дело обстоит именно так, а не иначе.
Точно такого же мнения была и она. Она хотела было спросить напрямик, женат ли он, но в последний миг решила, что ей этого лучше не знать. Отсутствие у них будущего может объясняться несколькими причинами. Возможно, он не может жениться на бедной или не может позволить себе жениться на женщине неизвестного, скорее всего низкого происхождения. А возможно, то, что он чувствует, скорее вожделение, а не любовь, соблазнить же ее ему не позволяет совесть.
Ни одна из причин, которые приходили ей на ум, не была сколько-нибудь утешительной, поэтому лучше было вообще не затрагивать эту тему.
— Не то время, не то место, — весело сказала она.
— И не тот человек. — Он повернулся к ней, посмотрел пылающими глазами. — Но вы, Розалинда, чудесный цветок. — И он заткнул ладанник ей за ухо.
В следующий миг его рука повисла в воздухе. Затем, каким-то неловким, неуверенным движением, он коснулся ее щеки. Когда он отодвинул прядь ее волос и провел подушечками пальцев вокруг уха, в этой ласке явно прорывалась чувственность.
Затем он коснулся ее подбородка. Она не шевелилась, опасаясь утратить всякое самообладание. Ощущала, как под его рукой бьется кровь в жилке, и не знала, чего ей больше опасаться: того, что она может отдаться Стивену или убежать от него прочь.
Хриплым от желания голосом он сказал:
— Одно прикосновение к вам разрушает все мои добрые намерения, Розалинда.
Он нагнулся к ее губам. Ее веки сомкнулись, губы открылись навстречу его поцелую. Страсть обожгла все ее тело, сверхъестественно обострив все чувства.
Ему нравился ее запах, пробивавшийся через все окрестные запахи. Вокруг них непрерывно шелестели узкие листья ивы, в их шепоте было что-то гипнотическое. Она погладила его голову, ее пальцы утонули в шелковистых кудрявых волосах.
Его дыхание стало тяжелым, он привлек ее к себе, положил на колени. Она извернулась так, чтобы оказаться грудью к его груди. Ее бедра оказались напротив его бедер, и она перекинула через него одну ногу, ощущая весь жар его нестерпимо близкого тела.
Через тонкое муслиновое платье его рука ласкала ее левую грудь, большой палец ласково теребил сосок. Она задыхалась, чувствуя, как ее пронизывают необыкновенно сильные, острые ощущения.
Он застонал, опустил руки к ее бедрам и крепко прижал к себе. Все ее тело сотрясалось. Затем одним рывком он поднял ее с колен, положил на бархатистую траву и лег рядом с ней. Он целовал ее шею, чувствительную впадину пониже, а его руки блуждали по всему ее телу, все сильнее и сильнее разжигая в ней пламя страсти. Все ее. существо стремилось к полному удовлетворению. Прошло много лет с тех пор, как она ощущала мужские ласки, и никогда еще она не чувствовала такого жгучего желания.
Он расстегнул лиф, и ее грудь обдала струя прохладного воздуха.
— Какие красивые у вас груди, — шепнул он. Слегка коснулся языком соска, несколько раз лизнул его, затем обхватил губами. Она вся затрепетала от наслаждения, ее дыхание стало неровным и прерывистым, руки машинально сжимали его плечи.
Затем его теплая ладонь спустилась ниже, к самым ее бедрам, и она почувствовала, что они подошли к заветной грани, перейдя через нее, нечего было и думать о возвращении. С внезапным ужасом она поняла, что если их тела соединятся, все ее защитные резервы будут истощены, любовь со всей непреодолимой силой овладеет ею. Даже сейчас ей невыносимо тяжело при одной мысли, что она скоро расстанется со Стивеном. Если же они перешагнут последний порог, любовь станет для нее просто невыносимым мучением, можно сказать, бедствием.
Когда его рука скользнула между ее бедер, она прошептала:
— Нет. Ну пожалуйста.
Но она даже не попыталась остановить его, зная в предательской расслабленности, что, если он продолжит, она не сможет оказать ни малейшего сопротивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Как приятно пахнут деревья, цветы и травы. Я очень люблю позднее лето.
Стивен подобрал палый сухой лист и бросил в воду. Слегка покачиваясь, лист медленно поплыл вниз по течению.
— Начинается жатва. После того как зерно будет собрано, наступит осень. А там, и оглянуться не успеешь, уже зима.
Уловив печальные нотки в его голосе, она сказала:
— А затем наступит весна, и мир вновь помолодеет.
Несколько мгновений он молчал. Затем, не отводя глаз от воды, процитировал:
— «Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать… Время сетовать, и время плясать». — И, повернувшись к ней, спокойным проникновенным голосом добавил: — А сейчас еще самое лето, и, стало быть, время жить…
Она вдруг с обескураживающей ясностью осознала, как близко стоит от пропасти. Достаточно теплой улыбки, глубокой искренности — и она потеряет голову. Спасти ее может только то, что она уже не девочка, неспособная сопротивляться своим чувствам.
Нет, она не может позволить себе полюбить его и, вероятно, поэтому так остро ощущает течение времени. Скоро он покинет их труппу, и она окажется в более безопасном, но куда более скучном мирке. Не долго думая, она опустила его руку и тут же положила свою ладонь на его — большую и теплую.
Он сплел свои пальцы с ее пальцами, и так, рука об руку, они пошли вдоль реки. Она все еще наслаждалась очарованием летнего дня, но это очарование отступило на задний план перед сознанием близости Стивена. Просто поразительно, каким красноречивым бывает иногда молчание.
Пройдя около мили, они вышли на лужайку, где росла большая развесистая ива. Не сговариваясь они уселись на толстый сук. Среди камышей лениво журчала вода.
— Трудно поверить, что это та самая река, в которой едва не утонул Брайан, — сказала Розалинда.
— В самом деле? Здесь она тихая, как пруд. — Стивен пожал и тут же отпустил ее руку.
— Наша тайна раскрыта, — печально произнес он. — Ваш отец говорил со мной не только о моем поступлении в труппу. Он заметил, как я смотрю на вас, и знает, что если кто-либо и должен бояться такого ловеласа, как я, то, во всяком случае, не Джессика.
Она сделала гримасу.
— Я должна была предполагать, что они с мамой заметят. Оба они такие наблюдательные, просто ужас. Но, может быть, их насторожило то, как я смотрю на вас, а не вы на меня.
Нагнувшись, он сорвал золотистый цветок ладанника и стал вращать его стебель между большим и указательным пальцами.
— У меня была робкая безотчетная надежда, что до тех пор, пока ничего не высказано вслух, мы… в безопасности.
Она кивнула, хорошо поняв, что он хотел сказать.
— Но раз уж у нас не может быть будущего, лучше, чтобы не было и настоящего. Верно?
— Верно. — Его горло напряглось, он сглотнул. — Остается только пожалеть, что дело обстоит именно так, а не иначе.
Точно такого же мнения была и она. Она хотела было спросить напрямик, женат ли он, но в последний миг решила, что ей этого лучше не знать. Отсутствие у них будущего может объясняться несколькими причинами. Возможно, он не может жениться на бедной или не может позволить себе жениться на женщине неизвестного, скорее всего низкого происхождения. А возможно, то, что он чувствует, скорее вожделение, а не любовь, соблазнить же ее ему не позволяет совесть.
Ни одна из причин, которые приходили ей на ум, не была сколько-нибудь утешительной, поэтому лучше было вообще не затрагивать эту тему.
— Не то время, не то место, — весело сказала она.
— И не тот человек. — Он повернулся к ней, посмотрел пылающими глазами. — Но вы, Розалинда, чудесный цветок. — И он заткнул ладанник ей за ухо.
В следующий миг его рука повисла в воздухе. Затем, каким-то неловким, неуверенным движением, он коснулся ее щеки. Когда он отодвинул прядь ее волос и провел подушечками пальцев вокруг уха, в этой ласке явно прорывалась чувственность.
Затем он коснулся ее подбородка. Она не шевелилась, опасаясь утратить всякое самообладание. Ощущала, как под его рукой бьется кровь в жилке, и не знала, чего ей больше опасаться: того, что она может отдаться Стивену или убежать от него прочь.
Хриплым от желания голосом он сказал:
— Одно прикосновение к вам разрушает все мои добрые намерения, Розалинда.
Он нагнулся к ее губам. Ее веки сомкнулись, губы открылись навстречу его поцелую. Страсть обожгла все ее тело, сверхъестественно обострив все чувства.
Ему нравился ее запах, пробивавшийся через все окрестные запахи. Вокруг них непрерывно шелестели узкие листья ивы, в их шепоте было что-то гипнотическое. Она погладила его голову, ее пальцы утонули в шелковистых кудрявых волосах.
Его дыхание стало тяжелым, он привлек ее к себе, положил на колени. Она извернулась так, чтобы оказаться грудью к его груди. Ее бедра оказались напротив его бедер, и она перекинула через него одну ногу, ощущая весь жар его нестерпимо близкого тела.
Через тонкое муслиновое платье его рука ласкала ее левую грудь, большой палец ласково теребил сосок. Она задыхалась, чувствуя, как ее пронизывают необыкновенно сильные, острые ощущения.
Он застонал, опустил руки к ее бедрам и крепко прижал к себе. Все ее тело сотрясалось. Затем одним рывком он поднял ее с колен, положил на бархатистую траву и лег рядом с ней. Он целовал ее шею, чувствительную впадину пониже, а его руки блуждали по всему ее телу, все сильнее и сильнее разжигая в ней пламя страсти. Все ее. существо стремилось к полному удовлетворению. Прошло много лет с тех пор, как она ощущала мужские ласки, и никогда еще она не чувствовала такого жгучего желания.
Он расстегнул лиф, и ее грудь обдала струя прохладного воздуха.
— Какие красивые у вас груди, — шепнул он. Слегка коснулся языком соска, несколько раз лизнул его, затем обхватил губами. Она вся затрепетала от наслаждения, ее дыхание стало неровным и прерывистым, руки машинально сжимали его плечи.
Затем его теплая ладонь спустилась ниже, к самым ее бедрам, и она почувствовала, что они подошли к заветной грани, перейдя через нее, нечего было и думать о возвращении. С внезапным ужасом она поняла, что если их тела соединятся, все ее защитные резервы будут истощены, любовь со всей непреодолимой силой овладеет ею. Даже сейчас ей невыносимо тяжело при одной мысли, что она скоро расстанется со Стивеном. Если же они перешагнут последний порог, любовь станет для нее просто невыносимым мучением, можно сказать, бедствием.
Когда его рука скользнула между ее бедер, она прошептала:
— Нет. Ну пожалуйста.
Но она даже не попыталась остановить его, зная в предательской расслабленности, что, если он продолжит, она не сможет оказать ни малейшего сопротивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105