Вечера, когда так или иначе следовало делать вид, что они проводят время вместе, были самой ужасной частью суток.
Бездельничать день-деньской, пока Слоан отсутствует, было не в характере Саманты. Его холостяцкое хозяйство целиком держалось на нем одном, оставляя ее сторонним наблюдателем. Она могла купить в магазине все, что захочет, или делать заказы через Гарриет – за счет Слоана, но ей не доставляло удовольствия заниматься покупками или украшениями, то есть ничем из того, что нравилось бы любой другой женщине. Ее «муж» имел, казалось, неограниченное количество костюмов и рубашек, которые он отсылал вниз со своей горы для стирки и чистки. Ел он где попало и что попало, не гнушаясь тем, что готовили мужчины. Две комнаты наверху и кабинет внизу не требовали больших усилий для поддержания чистоты и порядка, и ничто не заставляло Саманту вести вдовий образ жизни, занимаясь непрерывной готовкой и уборкой помещений. Ее мать могла держать ресторан, но управляться с отелем лучше бы получилось у Саманты. Однако реальной возможности хозяйничать там у нее не было, и это оставляло для ее занятий не слишком большой выбор.
Фактически она не чувствовала себя ни женой, ни вдовой, ни старой девой. Необходимость охотиться, чтобы добывать семье пропитание, отпала. И было еще довольно холодно и опасно начинать поиски долины, а с другой стороны, и слишком рано, чтобы заниматься садом. Ни лошадей, ни коров, ни другой живности Слоан не держал. При необходимости и по возможности Саманта помогала в ресторане матери или пыталась чему-то обучать Джека, но она больше не принадлежала родительскому дому – как не принадлежала и дому Слоана.
Придя к выводу, что ей пора завести собственное хозяйство, Саманта скрепя сердце попыталась заняться огромной и пустой кухней отеля. Жена должна уметь готовить – и она умела. Значит, она вправе распоряжаться на кухне. Правда, это место скорее напоминало амбар, но по крайней мере было чем заняться.
Обнаружив в своем распоряжении только грязный пол да старую плиту, она в отчаянии почти махнула рукой и на кухню, но вдруг нашла в заброшенной кладовой с углами, затянутыми паутиной, запасы половой плитки.
Эта великолепная плитка из красной обожженной глины ручной работы с рисунками, изображавшими зеленые листья, желтое солнце и голубое море, восхитила Саманту, и она показала плитку Бернадетте. Глаза сестры тотчас загорелись лихорадочным блеском.
– Сначала надо выровнять пол и раздобыть песку, чтобы аккуратно выложить плитку, – предупредила сестру Саманта, когда та принялась выкладывать на земле узор.
– И краски! Давай выкрасим стены солнечно-желтым, а? – Бернадетта мечтательно оглядела мрачную кухню.
Саманта посмотрела на темные балки, покрытые грязью и паутиной, и поморщилась. Трудно даже определенно сказать, что тут было потолком – бревна или грязь с паутиной.
– Горячей воды и мыла надо раздобыть в первую очередь, – поправила она сестру.
– Ой, ты можешь выращивать на подоконнике цветы! – воскликнула Бернадетта, подбегая к окну в стене двухфутовой толщины.
Это была первая дельная мысль, которую она высказала за весь день. Саманта улыбнулась и отправилась за ведром и за помощью.
Слоан вернулся, когда уже стемнело. Он застыл в дверном проеме, наблюдая открывшуюся ему картину в духе Дантова ада: грязно-черные создания скребли старые стены, передвигаясь по кучам щебня и сухой глины. Подвешенная на крюке, торчащем из балки, лампа проливала желтоватый свет на швабры, скребки и огромную ржавую плиту, уже наполовину отчищенную. Трудно было бы дать более наглядное представление о камере пыток.
Когда его глаза привыкли к полумраку, он различил фигуры Джо и еще кого-то из своих людей, которые выравнивали грязный пол. Одно из отвратительных созданий, которые терли швабрами пол, оказалось Гарриет, которой надлежало работать в магазине. Она отказалась работать там одна, без других женщин, и поскольку все они сейчас были здесь, стало ясно, что она оставила рабочее место. И все-таки что же здесь происходило?
Той, которую он искал, здесь, похоже, не было, но его предположение, что все это – дело рук Саманты, оказалось верным. Его терпение было вознаграждено, когда ведущая в огород дверь открылась и в проеме показалась его юная «жена». В руках она держала поднос с цветочными горшками. В джинсах и старой накидке, с перепачканным лицом, грязными коленками и дрожащими от напряжения руками, она была прекрасна. И она смеялась.
– Я все посадила! – объявила она, конкретно ни к кому не обращаясь. – У нас есть теперь базилик и чабрец, которых хватит на весь поселок, и герань, которую можно поставить на каждое окно.
– Надеюсь, ты посадила и мыльные деревья. Тебе потребуются тонны мыла, чтобы привести себя в божеский вид.
Все в комнате оцепенели, когда Слоан шагнул на свет. Когда он приблизился к Саманте, собравшиеся тотчас замолчали. То, что они вели себя не совсем как новобрачные, служило, возможно, пищей для разного рода слухов, но он и не собирался под кого-либо подлаживаться. Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и поцеловал Саманту в грязную щеку, почти почувствовав вздох облегчения «почтенной публики».
– А я-то все раздумывал, долго ли ты будешь искать себе занятие, – сказал он ей на ушко, отбирая у нее из рук тяжелый поднос с горшками.
– Как только я найду свою долину, у меня будет очень много дел, – холодно сообщила ему «жена», – а пока надо привести в порядок печь. Сеянцам потребуется тепло.
Он поставил поднос на холодную плиту.
– Надо же, а мне все эти годы казалось, что печь нужна для готовки! Извини, пожалуйста, мое невежество.
Все вокруг вновь задвигались, отряхивая одежду и отыскивая предлоги, чтобы удалиться. Слоана мало заботило, что люди думали о предстоящих здесь событиях – будет ли то гроза или, напротив, страстная супружеская постель… Это было их с Самантой личное время, и он хотел, чтобы все ушли.
Он, конечно, не ожидал, что Саманта будет встречать его на пороге в изящном платье, которое он ей подарил, с его любимым напитком в руках и приглашать к столу с его любимыми блюдами. Вряд ли с ней вообще такое возможно. Когда-то у него была та, которая все это делала, но она оказалась лживой сукой и предательницей. Он теперь вполне удовлетворен открытым характером другой, которая встречала его в грязных джинсах и с подносом, полным цветочных горшков. Он расцвел улыбкой в ответ на ее настороженный вид.
– Насколько я понял, ресторан сегодня вечером закрыт. Что же ты предложишь на ужин?
Она сделала шаг назад. Слоан же шагнул вперед. Еще один шаг, и она прижалась спиной к печи. Ближе он подходить не хотел. У нее теперь каждый день было время собраться с мыслями, и они выучились общаться друг с другом, не прибегая к принуждению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Бездельничать день-деньской, пока Слоан отсутствует, было не в характере Саманты. Его холостяцкое хозяйство целиком держалось на нем одном, оставляя ее сторонним наблюдателем. Она могла купить в магазине все, что захочет, или делать заказы через Гарриет – за счет Слоана, но ей не доставляло удовольствия заниматься покупками или украшениями, то есть ничем из того, что нравилось бы любой другой женщине. Ее «муж» имел, казалось, неограниченное количество костюмов и рубашек, которые он отсылал вниз со своей горы для стирки и чистки. Ел он где попало и что попало, не гнушаясь тем, что готовили мужчины. Две комнаты наверху и кабинет внизу не требовали больших усилий для поддержания чистоты и порядка, и ничто не заставляло Саманту вести вдовий образ жизни, занимаясь непрерывной готовкой и уборкой помещений. Ее мать могла держать ресторан, но управляться с отелем лучше бы получилось у Саманты. Однако реальной возможности хозяйничать там у нее не было, и это оставляло для ее занятий не слишком большой выбор.
Фактически она не чувствовала себя ни женой, ни вдовой, ни старой девой. Необходимость охотиться, чтобы добывать семье пропитание, отпала. И было еще довольно холодно и опасно начинать поиски долины, а с другой стороны, и слишком рано, чтобы заниматься садом. Ни лошадей, ни коров, ни другой живности Слоан не держал. При необходимости и по возможности Саманта помогала в ресторане матери или пыталась чему-то обучать Джека, но она больше не принадлежала родительскому дому – как не принадлежала и дому Слоана.
Придя к выводу, что ей пора завести собственное хозяйство, Саманта скрепя сердце попыталась заняться огромной и пустой кухней отеля. Жена должна уметь готовить – и она умела. Значит, она вправе распоряжаться на кухне. Правда, это место скорее напоминало амбар, но по крайней мере было чем заняться.
Обнаружив в своем распоряжении только грязный пол да старую плиту, она в отчаянии почти махнула рукой и на кухню, но вдруг нашла в заброшенной кладовой с углами, затянутыми паутиной, запасы половой плитки.
Эта великолепная плитка из красной обожженной глины ручной работы с рисунками, изображавшими зеленые листья, желтое солнце и голубое море, восхитила Саманту, и она показала плитку Бернадетте. Глаза сестры тотчас загорелись лихорадочным блеском.
– Сначала надо выровнять пол и раздобыть песку, чтобы аккуратно выложить плитку, – предупредила сестру Саманта, когда та принялась выкладывать на земле узор.
– И краски! Давай выкрасим стены солнечно-желтым, а? – Бернадетта мечтательно оглядела мрачную кухню.
Саманта посмотрела на темные балки, покрытые грязью и паутиной, и поморщилась. Трудно даже определенно сказать, что тут было потолком – бревна или грязь с паутиной.
– Горячей воды и мыла надо раздобыть в первую очередь, – поправила она сестру.
– Ой, ты можешь выращивать на подоконнике цветы! – воскликнула Бернадетта, подбегая к окну в стене двухфутовой толщины.
Это была первая дельная мысль, которую она высказала за весь день. Саманта улыбнулась и отправилась за ведром и за помощью.
Слоан вернулся, когда уже стемнело. Он застыл в дверном проеме, наблюдая открывшуюся ему картину в духе Дантова ада: грязно-черные создания скребли старые стены, передвигаясь по кучам щебня и сухой глины. Подвешенная на крюке, торчащем из балки, лампа проливала желтоватый свет на швабры, скребки и огромную ржавую плиту, уже наполовину отчищенную. Трудно было бы дать более наглядное представление о камере пыток.
Когда его глаза привыкли к полумраку, он различил фигуры Джо и еще кого-то из своих людей, которые выравнивали грязный пол. Одно из отвратительных созданий, которые терли швабрами пол, оказалось Гарриет, которой надлежало работать в магазине. Она отказалась работать там одна, без других женщин, и поскольку все они сейчас были здесь, стало ясно, что она оставила рабочее место. И все-таки что же здесь происходило?
Той, которую он искал, здесь, похоже, не было, но его предположение, что все это – дело рук Саманты, оказалось верным. Его терпение было вознаграждено, когда ведущая в огород дверь открылась и в проеме показалась его юная «жена». В руках она держала поднос с цветочными горшками. В джинсах и старой накидке, с перепачканным лицом, грязными коленками и дрожащими от напряжения руками, она была прекрасна. И она смеялась.
– Я все посадила! – объявила она, конкретно ни к кому не обращаясь. – У нас есть теперь базилик и чабрец, которых хватит на весь поселок, и герань, которую можно поставить на каждое окно.
– Надеюсь, ты посадила и мыльные деревья. Тебе потребуются тонны мыла, чтобы привести себя в божеский вид.
Все в комнате оцепенели, когда Слоан шагнул на свет. Когда он приблизился к Саманте, собравшиеся тотчас замолчали. То, что они вели себя не совсем как новобрачные, служило, возможно, пищей для разного рода слухов, но он и не собирался под кого-либо подлаживаться. Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и поцеловал Саманту в грязную щеку, почти почувствовав вздох облегчения «почтенной публики».
– А я-то все раздумывал, долго ли ты будешь искать себе занятие, – сказал он ей на ушко, отбирая у нее из рук тяжелый поднос с горшками.
– Как только я найду свою долину, у меня будет очень много дел, – холодно сообщила ему «жена», – а пока надо привести в порядок печь. Сеянцам потребуется тепло.
Он поставил поднос на холодную плиту.
– Надо же, а мне все эти годы казалось, что печь нужна для готовки! Извини, пожалуйста, мое невежество.
Все вокруг вновь задвигались, отряхивая одежду и отыскивая предлоги, чтобы удалиться. Слоана мало заботило, что люди думали о предстоящих здесь событиях – будет ли то гроза или, напротив, страстная супружеская постель… Это было их с Самантой личное время, и он хотел, чтобы все ушли.
Он, конечно, не ожидал, что Саманта будет встречать его на пороге в изящном платье, которое он ей подарил, с его любимым напитком в руках и приглашать к столу с его любимыми блюдами. Вряд ли с ней вообще такое возможно. Когда-то у него была та, которая все это делала, но она оказалась лживой сукой и предательницей. Он теперь вполне удовлетворен открытым характером другой, которая встречала его в грязных джинсах и с подносом, полным цветочных горшков. Он расцвел улыбкой в ответ на ее настороженный вид.
– Насколько я понял, ресторан сегодня вечером закрыт. Что же ты предложишь на ужин?
Она сделала шаг назад. Слоан же шагнул вперед. Еще один шаг, и она прижалась спиной к печи. Ближе он подходить не хотел. У нее теперь каждый день было время собраться с мыслями, и они выучились общаться друг с другом, не прибегая к принуждению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95