Он кивнул:
— Когда такие люди сталкиваются с чем-то, чего они не понимают, они теряют рассудок от страха. Их охватывает сомнение либо в собственном здравомыслии, либо в том, во что они верили. Я подозреваю, что она бросилась бежать именно под влиянием такого чувства, и бежала, пока не выбилась из сил. А когда наступило утро, ей уже не захотелось возвращаться.
— Но как Вы можете быть уверены, что он не погнался за ней, когда всего лишь час назад он охотился за мной?
— Вы сами позвали его, неужели Вам не понятно? Вернее, Вы звали лорда Вульфберна, а он подумал, что зовут его. Вас он видит не первый раз. Помните тот вечер, когда я не вернулся на ночь?
— Да, в ту ночь он стоял под моим окном, и я его позвала по имени, — сказала я, понимая, что тогда это был Артур. — Я его приняла за Вас.
— Почему же Вы ничего не сказали? — огорчился он.
— Я подумала, что Вам будет неприятно, что Вас видели под моим окном.
— Господь с Вами! — он стукнул кулаком по ручке кресла. — Неудивительно, что он стал часто подходить к дому в последнее время.
— Что вы говорите? — спросила я, подозревая, что он имеет в виду.
— А Вы не знали? Стоило лишь взглянуть в его глаза, чтобы догадаться, какие чувства им движут.
Да, этот взгляд я поняла: так же на меня смотрел Тристан. Именно потому я приняла Артура за него — тогда, в служебном холле.
Тристан заметил, как изменилось мое лицо.
— Так Вы поняли?
— Но почему же он выбрал именно меня? — прошептала я.
— Нетрудно догадаться. Подумайте только, какова его жизнь. Всегда один. Вообразите, какое одиночество он испытывает. Ему тоже, наверное, нужно общение, как и всем особям его типа. Я его хорошо понимаю. Лучше бы, конечно, мне было бы этого не осознавать, — проговорил он тихо, голосом, прерывавшимся от волнения.
— О Господи!
Тристан встал и подошел к окну, хотя он ничего не мог увидеть в кромешной тьме, кроме своего отражения в стекле.
— Пришло время Вам узнать все с самого начала, — сказал он, глядя в темноту, — так как теперь Ваша жизнь связана с ним так же, как моя.
Он тяжело вздохнул.
— Когда родился Артур, отец вынужден был отойти от дел, он не мог допустить, чтобы в обществе узнали о том, какой ребенок у него родился. Мистер Моррисон помогал ему хранить тайну. Добрый человек, его семья работала на нас почти два столетия. После смерти отца мистер Моррисон вел дела один и взял на себя полную ответственность за истинного наследника, освободив Генри и меня от забот. Но вот мистер Моррисон заболел сам и уже не мог справиться со всеми обязанностями. Он написал Генри, призывая его вернуться в Корнуэлл и взять поместье в свои руки. Это означало и присматривать за Артуром, пока новый управляющий не приступит к делам.
Генри не очень-то хотелось уезжать из Лондона. Трудно его винить, он ясно сознавал, какая унылая жизнь ожидала его семью. Он послал за мной в Оксфорд, настаивая, чтобы я бросил учебу и вернулся в Корнуэлл. Сначала он уверял, что это временная мера, но, свалив на меня дела и заботу о брате, больше не возвращался к этому вопросу.
Найти второго такого управляющего, как мистер Моррисон, было практически невозможно. Всегда оставался риск, что человек, который не провел в имении столько лет, сколько верный старик, и не был так предан семье, разгласит секрет или постарается использовать его в целях наживы. К счастью, попался Уилкинс. Но у него нет ни должного образования, ни знаний, чтобы управлять таким поместьем.
— Поэтому Вы вынуждены здесь жить.
— И поддерживать версию, что исключен из Оксфорда, чтобы не отвечать на вопрос, почему я не продолжаю учиться.
Тайну Вульфбернхолла он хранил надежно. От всех. Никто не знал о ней, кроме его жены и дочери.
— Вам известно, что когда Клариссе было шесть, она видела в окне Артура? Это он ее так напугал.
— Я так и думал. Но она никогда не возвращалась впоследствии к этому событию. Я надеялся, что она либо выбросила его из головы, либо поверила, когда я пытался убедить ее, что ей померещилось это в тумане.
— Почему Вы не сказали ей правду?
— Как я мог поступить? Подвести ее к нему и сказать: «Кларисса, это твой дядя»? Ей было всего шесть лет, потрясение могло убить ее, как убило ее мать. Моя жена не могла видеть меня: в моих чертах ей мерещилось его лицо. Она всюду чувствовала наше сходство, это лишало ее воли к жизни. Ее слабое здоровье не выдержало напряжения.
— Но то, что вообразила Кларисса, было еще хуже, — решилась я. — Она приняла его за Вас. И вообразила, что перемена в Вас связана с замком, но не сомневалась, что это — Вы. Из ее отдельных замечаний я поняла: она думает, что поскольку она Ваша дочь и похожа на Вас, она тоже может измениться, если войдет в развалины.
Он встрепенулся.
— Почему Вы не сказали об этом раньше?
— До меня это дошло только тогда, когда я сама его увидела. А она свои сомнения не поверяет никому, кроме Матильды. Она не осмеливается, боясь причинить Вам страдания.
— Боже Праведный! В шесть лет она уже думала о том, как меня защитить, — в его глазах появились слезы. После долгого молчания он спросил: — Вы уверены?
— У меня не было возможности проверить мои подозрения, но учитывая ее слова, мою реакцию…
— Вашу?
— Когда я увидела его в окне, я тоже была уверена, что это Вы.
— Вы видели его и не побоялись выйти?
— Я должна была сказать Вам — что бы с Вами ни случилось, какие бы злые силы Вас ни преследовали, для меня это не имеет значения, я Вас все равно буду любить не меньше.
Он отвернулся, пытаясь справиться с волнением.
— Боже Праведный! — произнес он еле внятно. — Я и в самом деле недооценил Вас. Хотя это открытие пришло слишком поздно.
— Почему же? — я застыла от холодности этих слов.
Он застонал.
— Вам нужно немедленно отсюда уехать, Джессами. Если кому-то Артур и может причинить вред, так это Вам. Он тоскует по Вас так же, как я, и даже попытался утащить Вас в свою нору. Он не убьет Вас, но вряд ли Вас это успокоит, ведь Вы предпочтете смерть, чем жизнь на положении его супруги.
Меня бросило в дрожь при мысли об этом. Тристан кивнул.
— Я этого не допущу, не бойтесь. Отослав Вас из дома, я убью сразу двух зайцев. Кларисса любит Вас и доверяет Вам. Вы возьмете ее с собой. Я дам Вам денег, и вы уедете во Францию, где будете жить нормальной жизнью.
— Без Вас?
— Другого выхода нет.
В его тоне была решимость, возражения были бесполезны. Я встала с кресла и подошла к нему. Он не повернулся. Я обняла его за талию и прижалась щекой к его спине. Все тело его напряглось, я ощутила силу мышц. Решив не отпускать его, я сцепила пальцы.
— Можно найти другое решение, — прошептала я. — Придумать что-нибудь, чтобы не разлучаться.
— Если такое решение существует, мне оно не известно, — пробормотал он. — Я перебрал все варианты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72