Полиция тоже.
— Я где-то читал, что когда преступников-рецидивистов обвиняют в том, чего они не делали — даже в незначительном проступке — то они переживают гораздо больше, нежели простые люди, — сказал Гилберт. — Вы думаете, это правда, мистер Чарльз?
— Вероятно.
— За исключением тех случаев, — добавил Гилберт — когда речь идет о каком-нибудь большом деле, ну, понимаете, о таком, какое они и сами хотели бы совершить.
Я опять сказал, что это вероятно. Мими сказала:
— Не старайся быть вежливым с Гилом, Ник, когда он несет чепуху. В его голове намешано столько всякого чтива. Дорогой, сделай нам еще по коктейлю.
Гилберт вышел за миксером. Нора и Йоргенсен перебирали в углу граммофонные пластинки.
Я сказал:
— Сегодня я получил телеграмму от Уайнанта. Настороженным взглядом Мими обвела комнату, затем наклонилась вперед и почти шепотом спросила:
— Что он говорит?
— Он хочет, чтобы я выяснил, кто убил Джулию. Телеграмма была отправлена сегодня в полдень из Филадельфии.
Она тяжело дышала.
— И ты собираешься заняться этим?
Я пожал плечами.
— Я передал телеграмму в полицию.
Гилберт вернулся с миксером. Йоргенсен и Нора поставили на проигрыватель пластинку с «Маленькими фугами» Баха. Мими быстро выпила свой коктейль и попросила Гилберта смешать ей еще один.
Он сел и обратился ко мне:
— Я хочу вас спросить: можно определить наркомана просто на взгляд? — Он дрожал.
— Очень редко. А что?
— Просто любопытно. Даже если это неизлечимый наркоман?
— Чем дальше он зашел, тем больше шансов заметить, что с ним не все в порядке, но зачастую нельзя быть уверенным, что дело тут в наркотиках.
— И еще, — сказал он. — Гросс говорит, что когда тебя ударят ножом, ты в первый момент чувствуешь лишь нечто вроде толчка, а боль приходит только потом. Это так?
— Да, если тебя ударили довольно сильно довольно острым ножом. То же самое в случае с пулей: сначала чувствуешь только удар — а когда пуля маленького калибра и в стальной оболочке, то и удар почти не замечаешь. Все остальное начинается после того, как в рану проникает воздух.
Мими допила третий по счету коктейль и сказала:
— Я считаю, что вы оба ведете себя неприлично и гадко, особенно принимая во внимание то, что случилось сегодня с Ником. Гил, попробуй найти Дороти, ты же знаешь кое-кого из ее подруг. Позвони им. Думаю, она вот-вот появится, но все же я за нее беспокоюсь.
— Она у нас, — сказал я.
— У вас? — Удивление ее могло быть и неподдельным.
— Она пришла сегодня днем и попросила разрешения некоторое время пожить у нас.
Мими кротко улыбнулась и покачала головой.
— Ох, уж эта молодежь! — Улыбка сошла с ее лица. — Некоторое время?
Я кивнул.
Гилберт, который явно ждал удобного момента, чтобы задать мне очередной вопрос, не проявил ни малейшего интереса к разговору между его матерью и мною.
Мими опять улыбнулась и сказала:
— Прошу прощения за ее назойливость по отношению к тебе и твоей жене, однако, признаюсь, я вздохнула с облегчением, когда узнала, что она сидит там, а не болтается невесть где. Когда вы вернетесь, она уже перестанет дуться. Отправьте ее домой, ладно? — Она налила мне коктейль. — Вы были к ней очень добры.
Я ничего не сказал.
Гилберт начал было говорить:
— Мистер Чарльз, а преступники — я имею в виду, профессиональные преступники — обычно...
— Не перебивай, — сказала Мими. — Вы отправите ее домой, не правда ли? — Она говорила вежливо, однако тем тоном, который Дороти назвала тоном Ее Королевского Величества.
— Она может остаться, если хочет. Норе ваша девочка нравится.
Она погрозила мне полусогнутым пальцем.
— Но я не позволю так ее портить. Надо думать, она наговорила про меня всякой ерунды?
— Она что-то говорила о каких-то побоях.
— Вот-вот, — снисходительно сказала Мими, словно это подтверждало ее правоту. — Нет, вам придется отослать ее домой, Ник.
Я допил коктейль.
— Ну? — спросила она.
— Она может остаться у нас, если хочет, Мими. Нам нравится, когда она с нами.
— Это смешно. Ее место дома. Я хочу, чтобы она была здесь. — Голос ее звучал несколько резче. — Она еще только ребенок. Вы не должны потакать ее дурацким капризам.
— Я ничего не сделаю. Если она хочет остаться, она останется.
Злость в голубых глазах Мими выглядела очень привлекательно.
— Это мой ребенок, и она еще не достигла совершеннолетия. Вы были к ней очень добры, но то, что вы делаете сейчас — совсем не доброта, ни для нее, ни для меня, и я не намерена с этим мириться. Если вы не отправите ее домой, я предприму необходимые шаги, чтобы вернуть дочь. Мне не хотелось бы занимать столь твердую позицию в этом вопросе, но учти, — Мими наклонилась вперед и с расстановкой произнесла: — Чтобы сегодня же она была дома!
Я сказал:
— Не станешь же ты затевать со мной драку, Мими. Она взглянула на меня так, словно собиралась признаться мне в любви и спросила:
— Это угроза?
— Ну хорошо, — сказал я. — Сообщи в полицию, и пусть меня арестуют за похищение детей, растление малолетних и хулиганство.
Пронзительным, срывающимся от ярости голосом она проговорила:
— И скажи своей жене, чтобы не лапала моего мужа!
Рука Норы, выбиравшей вместе с Йоргенсеном следующую грампластинку, лежала у него на рукаве. Они повернулись и с удивлением посмотрели на Мими.
— Нора, миссис Йоргенсен хочет, чтобы ты не трогала руками мистера Йоргенсена, — сказал я.
— Ради Бога, простите, пожалуйста. — Нора улыбнулась Мими, затем посмотрела на меня, на лице у нее появилось очень искусственное выражение озабоченности, и звенящим, словно у читающей наизусть стихотворение школьницы, голосом она сказала:
— О, Ник, ты такой бледный! Я вижу, ты совсем выбился из сил, и тебе опять будет худо. Сожалею, миссис Йоргенсен, но, думаю, мне лучше отвезти его домой и немедленно уложить в постель. Вы извините нас, я надеюсь?
Мими сказала, что извинит. Все проявили по отношению друг к другу чудеса вежливости. Мы спустились вниз и взяли такси.
— Итак, — сказала Нора, — ты договорился до того, что лишил себя ужина. Что теперь будем делать? Поедем домой и поужинаем с Дороти?
Я покачал головой.
— Какое-то время я бы обошелся без Уайнантов. Поехали в ресторан к Максу: я бы поел устриц.
— Ладно. Ну как, узнал что-нибудь?
— Ничего.
Она задумчиво сказала:
— Обидно, что этот парень так симпатичен.
— А что он из себя представляет?
— Просто говорящая кукла. Обидно.
Мы поужинали и вернулись в «Нормандию». Дороти нигде не было. Нора прошла по всем комнатам и позвонила вниз администратору. Никто не оставил для нас ни записки, ни информации.
— Ну и что? — спросила она. Не было еще и десяти вечера.
— Может, и ничего, — сказал я. — А может, и кое-что. Думаю, она появится около трех утра, пьяная, с пулеметом, который ей продали в Детском мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53