Это были грязные руки, огрубевшие от работы в поле. Но девушка не отстранялась. Ей было плевать на все. Она ничего не чувствовала. Что бы индеанка ни вдохнула, это сделало ее ночь сносной, а жизнь терпимой.
— Эй, бездельники, — сказал портье, — есть хоть у одного из вас пять баксов?
Энди слушала, как мужики спорят, набирая в складчину денег, чтобы хватило на комнату и проститутку. Взгляд ее, однако, не отрывался от девушки.
Тягостное зрелище. Энди было жаль ее и одновременно жаль себя. Ей вспомнились слова старухи из магазина одежды — что-то насчет того, что все вы — в смысле индейцы, — если работаете, то берете за труд недорого. Энди никогда не признавала предрассудков и нелепых теорий, будто преступления, безработица, а также масса других социальных зол просто часть индейской культуры. И в то же время она почти ничего не знала о традициях и ценностях своего — по крайней мере наполовину — народа. Девять лет в приюте научили ее только выживанию, а приличная белая семья, в конце концов удочерившая Энди, воспитывала девочку как родную — с лучшими намерениями и не придавая значения ее происхождению. Энди только слышала, что ее отец был белым, а мать — коренной американкой, но даже не знала, из какого племени.
Как ни странно, Хеннинг никогда не интересовалась прошлым. Это всегда озадачивало ее бывшего жениха. Однажды они говорили о том, чтобы завести детей, и Рик напрямую спросил: думала ли Энди когда-нибудь о своей настоящей матери?
— Иногда, — ответила она.
— А пыталась ее найти? — снова задал вопрос Рик.
— Нет.
— Почему же?
Энди на секунду задумалась.
— Просто из уважения.
— Уважения к кому?
— К приемным родителям. Мне кажется, их обидело бы, если б я начала искать своих биологических родителей.
Рик усмехнулся:
— Глупо. Неужто их чувства для тебя важнее всего?
— Просто это не важно для меня.
— Да брось ты!
— Честно. Мне незачем это знать.
— Может, ты всего-навсего не хочешь знать. Мне кажется, ты боишься.
— Чего?
— Боишься узнать, какой женщиной была твоя мать. Боишься, что она была уличной проституткой, наркоманкой или кем-то в этом роде.
— Иди к черту.
— Прости. Ты права. Это не имеет значения. Ты — это ты. А не твоя мать. — Рик наклонился и взял Энди за руку, словно внезапная перемена его настроения — это самое лучшее, что с ней происходило в жизни. Словно она должна растаять в его объятиях, восхитившись его чуткостью. Словно Рик действительно верил, что важно только будущее. Энди просто отвернулась и задумалась…
— Эй, куколка. — Голос портье вернул Энди к реальности. Он покончил с тройкой и их девятнадцатилетней добычей. — Теперь твоя очередь.
Энди не двигалась. Она смотрела, как мужчины снова обступили девушку. Теперь спор шел о том, кто будет первым.
— Так нужна тебе комната или нет? — спросил портье.
Энди не ответила. Наблюдение за индеанкой всколыхнуло иррациональные страхи, вдолбленные ей приемной матерью. Страхи из-за того, кем — или чем — была ее биологическая мать. Ужас при мысли, что сама Энди стала бы такой же, если бы ее не удочерили.
Смятение кипело в ней. Хотелось что-то сделать. Пистолет пристегнут к лодыжке, но это было бы глупо. Она должна была думать как Кира Уайтхук, а не агент Хеннинг. Кира бы просто не вмешивалась. Нельзя спасти мир. Спаси себя. «Вали отсюда, Кира».
— Эй, козел, — сказала Энди.
Мужчины застыли. Самый крупный бросил на нее взгляд:
— Да с кем ты, по-твоему, говоришь?
— Очевидно, с козлом. Ты ответил. Это его позабавило.
— И кто это у нас там? Еще одна шлюха лезет на территорию сестрицы? Может, устроим конкурс? — Он засмеялся над собственной шуткой.
— Убери от нее лапы.
Его глаза сузились. Он вытащил руку из-под рубашки девушки.
— Ну, и кто там заставит меня сделать это?
Энди так и подмывало врезать ему. Однако не успела она сказать и слова, как девушка шагнула вперед и презрительно уставилась на нее. Ее речь казалась невнятной из-за того, что она вдохнула две минуты назад.
— Вали отсюдова, с-сука. Эт-та мое дело.
Энди застыла, не зная, что сказать. За конторкой раздался грохот. Портье держал в руках дробовик.
— Убирайся, — сказал он, прицелившись в Энди. — Или от тебя мокрое место останется.
Хеннинг снова посмотрела на девушку-индеанку. Та едва могла стоять, но продолжала орать:
— Пшла вон, потаскуха!
Портье взвел курок. Он говорил серьезно. Энди подняла вещевой мешок, повернулась и вышла. Дверь за ней захлопнулась.
— Обломись, с-сука!
Ночной воздух остудил лицо Энди. Вслед неслись вопли. Мужчины молчали. Только девушка продолжала поливать ее отборной бранью.
Энди продолжала идти. Визгливый голос затих, но узел в желудке стянулся сильнее.
Кира проиграла войну с проституцией. Энди нашла своих демонов.
39
ФБР установило «жучок» и прослушивало все телефонные разговоры в доме Уитли, поэтому Гас знал, что агенты сразу отреагируют на звонок, даже если это всего лишь три сигнала и отбой. Ему позвонил сотрудник ФБР, с которым Уитли никогда не встречался — некий Мел Хэйверс, — и сказал, что они отслеживают сигнал. Хэйверс также не мог сказать, где агент Хеннинг, и Гас не дождался звонка от Энди.
По какой-то причине ФБР скрывало местонахождение агента Хеннинг. Гас поговорил об этом с Дексом, который предложил обратиться к кому-нибудь не из ФБР вроде детектива Кесслера. Гасу совсем не хотелось общаться с Кесслером после первых столкновений. Было только логично предоставить заняться раскопками Дексу.
В восемь тридцать Декстер Брайант приехал с отчетом. Лишь при встрече лицом к лицу они могли быть уверены, что ФБР не подслушает разговор. Гас с сыщиком устроились за кухонным столом. Карла приготовила кофе — вежливый способ обеспечить присутствие при разговоре. С тех пор как Гас рассказал сестре о Ширли Бордж, она, похоже, автоматически считала себя в деле. Но Уитли казалось, что Карла служит источником информации для Морган, рассказывая девочке вещи, которые той не надо было знать. Поэтому сестре все же пришлось уйти.
— Что вы узнали? — спросил Гас.
Деке щедро плеснул себе молока в горячий кофе.
— Он не знает, что стряслось с Хеннинг. И даже не желает думать об этом.
— А он знает о Ширли Бордж?
— Сомневаюсь. Мне пришлось довольно осторожно плясать вокруг этой темы. Если ФБР не ввело его в курс дела, то не хотелось бы оказаться тем, кто обо всем разболтал и все испортил.
— Я только хочу, чтобы кто-нибудь сказал мне: «Да, мы занимаемся этой подсказкой».
Деке отхлебнул кофе, потом добавил еще молока.
— Тут Кесслер вам не поможет.
— Не могу поверить, что они просто забили на это.
— Не думаю, — сказал Деке.
— Почему вы так считаете?
— Просто из-за того, как все идет. Кесслер ничего не знает. Вы ничего не знаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Эй, бездельники, — сказал портье, — есть хоть у одного из вас пять баксов?
Энди слушала, как мужики спорят, набирая в складчину денег, чтобы хватило на комнату и проститутку. Взгляд ее, однако, не отрывался от девушки.
Тягостное зрелище. Энди было жаль ее и одновременно жаль себя. Ей вспомнились слова старухи из магазина одежды — что-то насчет того, что все вы — в смысле индейцы, — если работаете, то берете за труд недорого. Энди никогда не признавала предрассудков и нелепых теорий, будто преступления, безработица, а также масса других социальных зол просто часть индейской культуры. И в то же время она почти ничего не знала о традициях и ценностях своего — по крайней мере наполовину — народа. Девять лет в приюте научили ее только выживанию, а приличная белая семья, в конце концов удочерившая Энди, воспитывала девочку как родную — с лучшими намерениями и не придавая значения ее происхождению. Энди только слышала, что ее отец был белым, а мать — коренной американкой, но даже не знала, из какого племени.
Как ни странно, Хеннинг никогда не интересовалась прошлым. Это всегда озадачивало ее бывшего жениха. Однажды они говорили о том, чтобы завести детей, и Рик напрямую спросил: думала ли Энди когда-нибудь о своей настоящей матери?
— Иногда, — ответила она.
— А пыталась ее найти? — снова задал вопрос Рик.
— Нет.
— Почему же?
Энди на секунду задумалась.
— Просто из уважения.
— Уважения к кому?
— К приемным родителям. Мне кажется, их обидело бы, если б я начала искать своих биологических родителей.
Рик усмехнулся:
— Глупо. Неужто их чувства для тебя важнее всего?
— Просто это не важно для меня.
— Да брось ты!
— Честно. Мне незачем это знать.
— Может, ты всего-навсего не хочешь знать. Мне кажется, ты боишься.
— Чего?
— Боишься узнать, какой женщиной была твоя мать. Боишься, что она была уличной проституткой, наркоманкой или кем-то в этом роде.
— Иди к черту.
— Прости. Ты права. Это не имеет значения. Ты — это ты. А не твоя мать. — Рик наклонился и взял Энди за руку, словно внезапная перемена его настроения — это самое лучшее, что с ней происходило в жизни. Словно она должна растаять в его объятиях, восхитившись его чуткостью. Словно Рик действительно верил, что важно только будущее. Энди просто отвернулась и задумалась…
— Эй, куколка. — Голос портье вернул Энди к реальности. Он покончил с тройкой и их девятнадцатилетней добычей. — Теперь твоя очередь.
Энди не двигалась. Она смотрела, как мужчины снова обступили девушку. Теперь спор шел о том, кто будет первым.
— Так нужна тебе комната или нет? — спросил портье.
Энди не ответила. Наблюдение за индеанкой всколыхнуло иррациональные страхи, вдолбленные ей приемной матерью. Страхи из-за того, кем — или чем — была ее биологическая мать. Ужас при мысли, что сама Энди стала бы такой же, если бы ее не удочерили.
Смятение кипело в ней. Хотелось что-то сделать. Пистолет пристегнут к лодыжке, но это было бы глупо. Она должна была думать как Кира Уайтхук, а не агент Хеннинг. Кира бы просто не вмешивалась. Нельзя спасти мир. Спаси себя. «Вали отсюда, Кира».
— Эй, козел, — сказала Энди.
Мужчины застыли. Самый крупный бросил на нее взгляд:
— Да с кем ты, по-твоему, говоришь?
— Очевидно, с козлом. Ты ответил. Это его позабавило.
— И кто это у нас там? Еще одна шлюха лезет на территорию сестрицы? Может, устроим конкурс? — Он засмеялся над собственной шуткой.
— Убери от нее лапы.
Его глаза сузились. Он вытащил руку из-под рубашки девушки.
— Ну, и кто там заставит меня сделать это?
Энди так и подмывало врезать ему. Однако не успела она сказать и слова, как девушка шагнула вперед и презрительно уставилась на нее. Ее речь казалась невнятной из-за того, что она вдохнула две минуты назад.
— Вали отсюдова, с-сука. Эт-та мое дело.
Энди застыла, не зная, что сказать. За конторкой раздался грохот. Портье держал в руках дробовик.
— Убирайся, — сказал он, прицелившись в Энди. — Или от тебя мокрое место останется.
Хеннинг снова посмотрела на девушку-индеанку. Та едва могла стоять, но продолжала орать:
— Пшла вон, потаскуха!
Портье взвел курок. Он говорил серьезно. Энди подняла вещевой мешок, повернулась и вышла. Дверь за ней захлопнулась.
— Обломись, с-сука!
Ночной воздух остудил лицо Энди. Вслед неслись вопли. Мужчины молчали. Только девушка продолжала поливать ее отборной бранью.
Энди продолжала идти. Визгливый голос затих, но узел в желудке стянулся сильнее.
Кира проиграла войну с проституцией. Энди нашла своих демонов.
39
ФБР установило «жучок» и прослушивало все телефонные разговоры в доме Уитли, поэтому Гас знал, что агенты сразу отреагируют на звонок, даже если это всего лишь три сигнала и отбой. Ему позвонил сотрудник ФБР, с которым Уитли никогда не встречался — некий Мел Хэйверс, — и сказал, что они отслеживают сигнал. Хэйверс также не мог сказать, где агент Хеннинг, и Гас не дождался звонка от Энди.
По какой-то причине ФБР скрывало местонахождение агента Хеннинг. Гас поговорил об этом с Дексом, который предложил обратиться к кому-нибудь не из ФБР вроде детектива Кесслера. Гасу совсем не хотелось общаться с Кесслером после первых столкновений. Было только логично предоставить заняться раскопками Дексу.
В восемь тридцать Декстер Брайант приехал с отчетом. Лишь при встрече лицом к лицу они могли быть уверены, что ФБР не подслушает разговор. Гас с сыщиком устроились за кухонным столом. Карла приготовила кофе — вежливый способ обеспечить присутствие при разговоре. С тех пор как Гас рассказал сестре о Ширли Бордж, она, похоже, автоматически считала себя в деле. Но Уитли казалось, что Карла служит источником информации для Морган, рассказывая девочке вещи, которые той не надо было знать. Поэтому сестре все же пришлось уйти.
— Что вы узнали? — спросил Гас.
Деке щедро плеснул себе молока в горячий кофе.
— Он не знает, что стряслось с Хеннинг. И даже не желает думать об этом.
— А он знает о Ширли Бордж?
— Сомневаюсь. Мне пришлось довольно осторожно плясать вокруг этой темы. Если ФБР не ввело его в курс дела, то не хотелось бы оказаться тем, кто обо всем разболтал и все испортил.
— Я только хочу, чтобы кто-нибудь сказал мне: «Да, мы занимаемся этой подсказкой».
Деке отхлебнул кофе, потом добавил еще молока.
— Тут Кесслер вам не поможет.
— Не могу поверить, что они просто забили на это.
— Не думаю, — сказал Деке.
— Почему вы так считаете?
— Просто из-за того, как все идет. Кесслер ничего не знает. Вы ничего не знаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97