– Смотрите-ка, не желает беседовать со мной! – Тумунуи притворно вздохнул и легко поднял с трона свое грузное тело. Сбежав по ступенькам, он взмахнул резной палицей. В глубокой тишине зала, набитого воинами, раздался глухой звук – и тшаутелур с проломленным черепом ткнулся лицом в яркие циновки. Отшвырнув палицу, Тумунуи отыскал взглядом Верховного жреца в кучке знатных пленников и небрежно поманил его согнутым пальцем. Униженно кланяясь, тот приблизился.
– Куда сбежали мой брат и предатель Ваахоа? Я принял его как родного…
Верховный жрец пал на колени, лицо его посерело от страха:
– Нан-Катарал окружен воинами, великий… Ваахоа и Тангол не уйдут.
– У тебя красивая дочь, это верно? – меняя тон, с ухмылкой спросил Тумунуи.
– Да, великий! Ее зовут Этоа. Но она жрица Священного Угря.
Тумунуи пренебрежительно махнул рукой:
– Угря можно зажарить, он вкусен. А дочь пришли ко мне…
Он замолчал, прислушиваясь к возне на террасе Нан-Танаха. Спустя минуту рослые воины втащили в зал Тангола. Его схватили по дороге к бухте Волеаи. Он сумел задержать преследователей, пока Этоа скрылась в джунглях. Ваахоа же не успел покинуть Нан-Катарал и, сдвинув базальтовый блок, заперся в подземном тайнике. Тангол был весь опутан лианой.
– Кто посмел?! – казалось, Тумунуи был возмущен этим. – Освободить!
Растирая затекшие запястья, мореход мрачно смотрел на брата.
– Кена, милый… – в обычной язвительной манере сказал тот. – Значит, ты предал меня, как и Момо?
– Ты убил кормчего?! – гневно крикнул мореход, делая шаг вперед, но телохранители схватили его за плечи. Тангол рывком освободился.
Тумунуи набычился, присел на нижнюю ступень трона. Его глаза блеснули.
– Плохо думаешь обо мне, братец. Едва мы отплыли, Момо сам бросился в волны. А ведь в Южном море столько акул!… Я скорблю о глупом старике. – В зрачках Тумунуи мелькнула усмешка. – К счастью, мне помогли люди атоллов Кане. Они хорошо знают путь к Нан-Мадолу. – Помолчав, он вдруг накинулся на телохранителей: – Чего стоите? Ведите сюда Ваахоа!
– Жрец укрылся в подземелье, – виновато сказал один из них. – Он задвинул плиту.
– Ну и пусть подыхает там, – пробурчал Тумунуи. – Разведите под плитой костер пожарче… – Искоса глянув на брата, добавил: – И твою кровь проливать не собираюсь. Придумаем что-нибудь другое.
Тангол сверлил брата тяжелым взглядом отцовских глаз, и Тумунуи чудилось: вот сейчас он стоит перед отцом, воскресшим для мести. Не поднимая взгляда, тихо сказал Танголу:
– Я знаю, ты хороший пловец. И не боишься мано – грозных акул. Поэтому в полдень я приду к акульему цирку. И ты придешь туда.
…Акулий цирк – коралловый садок овальной формы – имел шагов триста в окружности. Туда с незапамятных времен бросали акулам живых людей – виноватых или невинных. А в дни празднеств особо смелые добровольно сражались с мано, чтобы заслужить награду. Свежая вода поступала в садок через узкий проход в скалах.
Тумунуи уселся на циновках с южной стороны цирка и велел привести брата.
Тангол стоял перед ним в одной набедренной повязке.
– Возьми мое оружие, – добродушно сказал Тумунуи, швыряя к его ногам выточенный из зуба гигантской мано кинжал. – Если победишь, иди куда хочешь… – и язвительно улыбнулся.
Мореход подобрал оружие, повернулся и прыгнул в садок. В душе у него были холод и пустота. К чему теперь жизнь?.. В раскаленном подземелье, задыхаясь в чаду и огне, гибнет Ваахоа. Неизвестно, жива ли Этоа… Но тут его охватила ярость. «О нет, брат Тумунуи, я не доставлю тебе радости! Ты еще пожалеешь. Берегись, Тумунуи!». Он крепче сжал в руке нож, но тут Голос Орза напомнил о себе: «Забудь о мести. Ты обязан достичь Великой реки! Помни обо мне, как я помню о мире света и добра – родной Сибре! Ты должен отыскать Киборга».
Тут воины подняли щит из дерева, открывая хищнице путь в садок, и Тангол разом погасил все посторонние мысли.
– Ну, где ты, мано?! – закричал он.
Высоко поднявшись из воды, Тангол увидел темную тень. Акула двигалась зигзагами – вперед и вверх. Мелькнул ее черный плавник, показалась мощная голова и холодные, ничего не выражающие глаза. Не закончив третьего круга, мано бросилась на морехода.
Он знал: единственный шанс выжить – это убить акулу с первого удара. Надо подождать, пока она сама кинется, и, поднырнув, распороть ей брюхо.
Акула напала с такой яростью, что Тангол спасся лишь тем, что мгновенно накинул ей на глаза свою повязку, снятую сразу, как только он увидел тень. Мано проскочила мимо его плеча. Тангол выпрыгнул из воды до пояса, ухватился за спинной плавник. Миг – и он уже сидел верхом, обхватив мано ногами.
– Юкс!… – даже Тумунуи не сдержал восхищения. Акула сделала рывок и одновременно повернулась вокруг своей оси. Тангол, крепко держась за плавник левой рукой и наклонившись как можно дальше вперед, с размаху стал полосовать кинжалом мышцы и связки у акульей головы. Фонтаном брызнула кровь.
– Хааннах!… – завопили воины и телохранители. Тумунуи хмуро глянул на них – крики восторга утихли. А мореход соскользнул со спины мано и вспорол акулье брюхо. Потом поплыл к берегу, к тому месту, где мрачно сидел Тумунуи. Нащупав дно, Тангол выпрямился, спросил:
– Ну, что скажешь? Как видишь, мано скоро подохнет.
Сдерживая злобу, Тумунуи лицемерно пожал плечом:
– Иди куда хочешь. Дарю тебе жизнь.
– А нужна ли она мне?! – в ярости крикнул Тангол. – Вот, получай за отца!… – и с силой метнул акулий нож.
Схватившись обеими руками за сердце, Тумунуи медленно валился на бок, не сводя с брата выпученных от изумления глаз. Не сразу опомнились и телохранители.
…Тангол был уже под водой. Не всплывая, он быстро достиг щита, подлез под него – и, выскочив из воды, с тяжким хрипом выдохнул из легких воздух. Нырнул снова, чтобы укрыться в известных ему подводных гротах к северу от садка. То погружаясь, то всплывая, он все плыл и плыл вдоль берега, слушая затихающие вдали крики людей, потрясенных смертью вождя.
Уже смеркалось, когда Тангол, теряя от усталости сознание, взобрался на палубу громадного каноэ. Из-под навеса у мачты выбежали Ватеа и Этоа. Мореход увидел сверкающие радостью глаза девушки, но не мог даже улыбнуться ей – так устал. Этоа склонилась к нему, ласково погладила плечо. И Тангол, шатаясь, поднялся на ноги. Лоцман прерывающимся голосом спросил его:
– А где же?.. – и запнулся.
Лицо Ватеа потемнело, ибо по глазам морехода он узнал о беде. Отдышавшись и выпив сок ореха, Тангол тихо ответил:
– Мой друг Ваахоа мертв… И сюда скоро придут люди Тумунуи. Поднимай якорь! Скорее.
Ватеа стал бить себя по лицу, горестно причитая:
– О мудрый брат Ваахоа! Ты ушел… Горе мне! Я тоже не буду жить.
– Не плачь, Ватеа, – хмуро сказал Тангол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9