Уэс продолжал шагать со всей быстротой, какую считал безопасной. Ему пришлось перебраться на другой берег, а ручей стал теперь глубоким и бурным. Уэс погрузился в ледяную воду почти по пояс. Теннисные туфли захлюпали.
«Возьми себя в руки, мой милый».
Он подобрал острый камень и зажал в руке. Что же это было? Он не суеверен, во всяком случае в нормальной обстановке, покойников навидался достаточно и знает, что они не имеют обыкновения разгуливать по горам. Ну, что же! Раз оно было похоже на человека, значит, это и есть человек. Но что оно — Уэс никак не мог заставить себя думать «он», — что оно там делает? Еще один любитель рыбной ловли? Но как же он не заметил и не услышал его раньше? Отшельник? Чепуха! Без жилья и без дров здесь никакой отшельник долго не протянет.
Уэс начал сердиться. Он оставил у скалы корзинку, полную золотой форели, не говоря уж про спиннинг и шляпу. Но возвращаться за ними он не станет. Неизвестный — огромного роста, а вдруг он не в своем уме? Надо заручиться помощью, вернуться туда днем и посмотреть, что там творится…
Ему послышался шум справа.
Ручей?
Какой-нибудь зверь?
Уэс ускорил шаги, крепко сжимая в руке камень. Спускается он, конечно, быстрей, чем поднимался утром. Еще две-три минуты, и начнется лес. А тогда что? Попробовать добраться до машины? Он уже почти согрелся и почувствовал себя сносно, но остаться в лесу значило снова замерзнуть. А до восхода солнца еще больше трех часов. Уэс решил идти к машине. Он шел теперь ровным свободным шагом, почти бежал. Подошвы чмокали, скользили, но он не терял равновесия. Испуг постепенно проходил.
«Наверняка все объясняется совсем просто. Авиационная катастрофа? Может быть, следовало заговорить с ним, помочь…»
Но он продолжал идти вперед.
По сторонам уже смутно чернели деревья, и он почувствовал пьянящий запах мокрых сосен. Луна мелькала теперь за ветвями и на землю ложились обманчивые тени. Уэс еще раз перешел ручей и вышел на тропу.
Внезапно тропа резко свернула вправо.
Уэс чуть не бегом обогнул заросли кустов и вдруг остановился, как вкопанный.
На тропинке его поджидал тот самый человек.
Он стоял неподвижно, неясно вырисовываясь в холодном сиянии луны. Лицо его по-прежнему было мертвенно белым. Он был высокий — выше Уэса — и очень худой. Глаза казались тенями на бледном лице.
— Кто вы? — крикнул Уэс более пронзительно, чем намеревался. — Что вам надо?
Человек молчал. В темноте бурлил ручей.
— Отвечайте, черт возьми! Чего вы добиваетесь?
Никакого ответа.
Уэс весь напрягся, крепче сжав камень в руке. Ну нет, обратно на гору он не побежит!
— Прочь с дороги! — сказал он.
Человек (если это был человек) не шелохнулся.
Когда-то, в студенческие годы, Уэс был неплохим полузащитником и сбивал с ног не таких верзил. Он снял очки, положил их в карман брюк, затем прищурился, набрал воздуху в легкие и кинулся прямо на человека, уже занося камень для удара.
Совершенно спокойно человек поднял руку, державшую какой-то предмет. Раздался тихий щелчок, и Уэс Чейз распростерся на земле, почти касаясь лицом башмака незнакомца. Такой обуви он никогда не видел.
Он был в полном сознании, но не мог пошевелиться. Сердце громко стучало в груди. Он не ощущал земли, на которой лежал. Ему вдруг стало необъяснимо покойно и хорошо. Точно во сне, когда ничто не имеет значения, так как вот-вот проснешься — и все рассеется…
Но не рассеялось. Человек (да, это должен, должен быть человек!) молчал. Он поднял Уэса и взвалил его на плечо не грубо, но небрежно. «Как мешок с картошкой», — подумал Уэс.
Человек начал подниматься в гору. «Я вешу почти восемьдесят килограммов, не сможет же он тащить меня всю дорогу до самого верха».
Но тот тащил. Он задыхался и через каждые две-три сотни метров клал Уэса на землю, чтобы отдохнуть, но продолжал идти. Вот уже исчезли деревья, показались скалы, и Уэс вновь увидел луну, одинокую, холодную и далекую.
Медленно, но неуклонно они приближались к ледяному озеру. Затем свернули к пещере. Уэс заметил свою корзинку с форелью — она лежала там, где он ее уронил, и он невольно подумал, что рыба, наверно, не испортилась на таком холоде. Возле валялся футляр с удочками, но шляпы рядом не было, а повернуть головы он не мог.
Человек залез в пещеру и втащил за собой Уэса. Затем проволок его метров пять к тому месту, где, как раньше показалось Уэсу, блестела руда.
Но это была не руда, а дверь.
Человек открыл эту дверь, похожую на люк подводной лодки. По пещере разлилось слабое сияние, напоминавшее лунный свет. Человек шагнул внутрь, втащил за собой Уэса и захлопнул дверь. Уэс услышал резкое щелканье замка.
Человек кое-как посадил Уэса, прислонив его к стене, и отошел в сторону. Уэс попытался шевельнуться, но это ему не удалось. Он не ощущал стены за спиной, пола, на котором сидел. Его тело было парализовано.
Но глаза продолжали видеть, и он внимательно оглядывал пещеру.
Он находился в огромном каменном склепе метров около тридцати в ширину. Очевидно, это была естественная пещера, но обычный мусор и обломки камней были убраны, а выступы сглажены.
А кроме того, от мира ее отрезала эта странная дверь.
В пещере стояла полная тишина, нарушаемая только дыханием Уэса и незнакомца.
Но склеп не был пуст. И это было хуже всего. Хотя нормальные реакции Уэса были каким-то образом заторможены, все же, взглянув на дальнюю стену, он почувствовал страх.
Там в скале были выбиты ниши. Пять ниш.
В неясном свете, исходившем от трубок, напоминавших ручные фонарики, Уэс разглядел в четырех нишах неподвижные тела. Пятая была пуста, но нетрудно было догадаться, кто до недавних пор находился в ней.
Итак, забудь про авиационную катастрофу. Забудь про отшельников. Забудь про любителей рыбной ловли.
Человек смотрел на него по-прежнему без всякого выражения. Потом на миг перевел взгляд на тела в нишах, как будто что-то проверяя.
Затем он направился к Уэсу, вытянув вперед руки. Глаза его заблестели.
3
Уэс Чейз не мог пошевелиться. Ему казалось, что это невыносимое мгновение никогда не кончится. Пещера, ниши, протянутые к нему руки — все с поразительной отчетливостью врезалось в его сознание. Ему часто приходилось видеть, как умирают люди, и он нередко, хотя и не слишком серьезно, прикидывал, какой будет его собственная смерть. Нет, перед ним не предстала разом вся прожитая жизнь. Наоборот, минута, выхваченная из времени, остановилась, и в голове замелькала запомнившаяся с университетских времен строка: «Так наступает конец, так кончается мир, так кончается…»
Но конец не наступил.
Совершилось чудо: руки человека дотронулись до него, но не грубо и не злобно. Уэс взглянул человеку в глаза: они были серые, ясные, но он ничего в них не прочел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44