– У любого ученика в школе есть свои трудности. Каждый учитель по-своему относится к ученикам.
Все ребята чему-то учатся, но не обязательно в школе и не обязательно у учителя. Может, это и к лучшему. Не сердитесь на своих детей, если у них в школе неприятности. Может, они учатся чему-то более важному, чем кажется на первый взгляд.
Я знал, что большинство женщин (ни отцы, ни братья на собрание не пришли) английский знают плохо, поэтому говорил медленно, четко выговаривая каждое слово.
– Кто-то скажет: вы, иммигранты, – странный народ, и все у вас не как у людей, вы можете даже услышать, что вы хуже и ниже других. Так вот, все это – вранье. Но если вы позволите себя убедить в этом, то забудете правду, забудете, что и как готовили на обед, и тогда не видать вам больше счастья в доме.
У моей сестры на глазах выступили слезы, наверное, от смущения и изумления, ведь я вдруг заговорил о том, «что и как готовить на обед». Заговорил не без умысла. Многие учителя жаловались, что армяне кладут в свою еду слишком много чеснока, и когда после обеда мальчики и девочки приходят из дома в школу, в классах невозможно дышать. Об этом я тоже писал. Я как-то ответил учительнице, что не стоит требовать от целого народа изменять традиции национальной кухни, когда достаточно просто проветрить комнату. Она возразила, что на улице холодно. «Конечно, холодно, если весь ваш завтрак состоял из сэндвича с тунцом», – сказал я. После чего, разумеется, на меня посыпались громы и молнии.
Во время перерыва Д. Д. Дэвис пришел на школьную площадку поиграть в бейсбол. Я тоже был там. После трех подач я вышел из игры, не заработав ни одного очка. Все три раза подающий переигрывал меня. От злости я швырнул биту и пошел прочь. Д. Д. Дэвис был тут как тут:
– А вот идет Уильям Дженнингс Сароян, играть в бейсбол он не умеет, зато язык у него подвешен!..
Школу я терпеть не мог. Законы, порядки и правительство тоже. Притеснение и унижение свободной личности осточертело мне вконец.
За всю жизнь я терял свободу трижды: сначала когда попал в сиротский приют, потом в школу и, наконец, в армию. В приюте я «просидел» четыре года, в школе лет семь-восемь, в армии – три. И каждый раз казалось, конца этому не будет. Но я ошибался. Схвачен я был всего лишь раз. Когда родился. Был схвачен и тут же отпущен, чтобы стать свободным арестантом.
1961

1 2