— спросил Уорнер, переводя взгляд с Элис на Джозефа и обратно.
На сей раз ответил Джозеф.
— Я уверен в этом, — сказал он.
Глава 10
Нью-Йорк, апрель 1984 года
Джейм перебежала Мэдисон-авеню на красный сигнал светофора. Ее плащ цвета пожарной машины яростно хлопал на порывистом ветру. Оказавшись на тротуаре, Джейм ловко протиснулась сквозь плотную утреннюю толпу пешеходов и вошла в здание издательства Паттерсона, расположенное на углу Мэдисон-авеню и Тридцать шестой улицы. Прошагав по запруженному людьми холлу к отделанным под старину лифтам, успела вскочить в одну из кабин, когда ее дверцы уже начинали закрываться.
Лифт вздрогнул и пошел вверх. Мужчины и женщины, находившиеся в кабине, бросали на Джейм любопытные взгляды, но она не обращала внимания. При своем росте пять футов десять дюймов она была намного выше окружавших ее женщин и столь же высокой, как большинство мужчин. В отличие от других рослых женщин она не сутулилась, вполне удовлетворенная своим телосложением. Ее фигура, правильные черты лица и великолепные золотистые волосы создавали потрясающий образ, была ли она в вечернем платье или бегала по Центральному парку в изумрудно-зеленом спортивном костюме. В свои двадцать семь Джейм Лайнд была одной из тех женщин, которые неизменно привлекают к себе взгляды, где бы они ни находились.
Лифт со скрежетом остановился на пятнадцатом этаже. Как только дверцы раздвинулись, Джейм вышла и решительно шагнула в зеркальную стеклянную дверь, на которой большими золотыми и черными буквами было выведено: «Уорлд вьюз мэгэзин». И хотя Джейм проработала в журнале почти шесть лет, она не уставала удивляться тому, какими современными кажутся помещения издательства по сравнению со старомодными лифтами и холлом.
— Привет, Холли! — воскликнула Джейм, минуя большой овальный стол с селекторным устройством и множеством телефонов и кивая сидевшей за ним симпатичной девушке. Пройдя приемную, она углубилась в длинный коридор, стены которого были завешены взятыми в рамку обложками предыдущих изданий. Свернув в маленький коридорчик, ведущий в ее собственный кабинет, Джейм резко остановилась в дверях, увидев внутри Майка Тэрнера, главного художника журнала и по совместительству первого сердцееда. Майк сидел в ее кресле, закинув руки за голову и положив ноги на угол заваленного бумагами стола. Тэрнер был самым красивым мужчиной в издательстве и одновременно самым несносным, если не считать главного редактора Терренса Хильера. Майк Тэрнер был высоким, отлично сложенным, у него было волевое чеканное лицо, густые иссиня-черные волосы и дерзкие голубые глаза. Любая сотрудница журнала была бы счастлива повиснуть у него.. на шее по первому его зову — любая, кроме Джейм, у которой не было ни малейшего желания поддерживать с Майком отношения. По этой, и только этой, причине Майк находил особое удовольствие дразнить ее при всяком удобном случае.
— Что ты здесь делаешь? — сердито осведомилась Джейм, решительно сбрасывая со стола его ноги.
— Жду тебя, что же еще? — с ухмылкой отозвался Тэрнер. Он вытащил из кармана тонкий портсигар с золотыми накладками, встал и добавил:
— Ты пропустила совещание у редактора. — Он хмыкнул с насмешливым неодобрением, достал сигарету, сжал ее пухлыми губами и небрежно раскурил. — Что скажешь в оправдание, женщина?
— Я не намерена оправдываться перед тобой. — Джейм сняла промокший плащ, повесила его на металлический крюк, привинченный к двери изнутри, и осталась в зеленом свитере, перехваченном на поясе ремешком, и в бурых шерстяных слаксах, заправленных в высокие коричневые кожаные башмаки. На ней не было никаких украшений, кроме мужских золотых часов, принадлежавших ее отцу, и старинного золотого колечка матери.
— Редакция утвердила список публикаций, которые выйдут на следующей неделе, если это тебе интересно, — объявил Тэрнер.
— А что, меня это должно заинтересовать? — спросила Джейм, усаживаясь за стол.
— Еще бы. Они выбросили твою заметку о демонстрантах из университета Браун.
— Это дело рук ублюдка Хильера, никаких сомнений, — раздраженно заметила Джейм. — Вкусы этого человека воистину ужасны.
— Наконец-то мы с тобой хоть в чем-то сошлись, — с деланным изумлением заметил Тэрнер. — Что мне больше всего нравится в тебе, рыжуля, так это твоя дипломатичность. — Он глубоко затянулся сигаретой и продолжал:
— Если тебе захочется поплакать в чью-нибудь жилетку…
— Мне хочется остаться одной, чтобы поразмыслить над новыми идеями, — сердито отозвалась Джейм.
— На которых Хильер тут же поставит крест, — парировал Тэрнер.
Джейм задумчиво потерла лоб.
— Быть может, ты все-таки уберешься? — попросила она, едва сдерживая желание вышвырнуть Тэрнера своими руками.
— Уже ухожу, — сказал тот, отступая к двери. — Мне бы не хотелось заставлять тебя думать, будто Майкл Тэрнер не понимает намеков.
— Порой мне кажется, что ты поймешь намек не раньше, чем тебя переедет здоровенный грузовик, — угрожающе процедила Джейм.
Тэрнер ушел, хохоча в голос. Джейм встала и закрыла за ним дверь. Она была так зла на Хильера, что ей хотелось нанизать его на шампур и поджарить на медленном огне. Это был уже третий случай за последние два месяца, когда редактор отправлял в корзину ее заметки. Хильер возглавил издательство полгода назад и постепенно возомнил себя непререкаемым авторитетом.
Как гласит пословица, власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно, подумала Джейм.
Джейм уже давно уяснила, что весь жизненный уклад «Уорлд вьюз» подчинен одной цели — успеть сдать очередной номер к утру вторника. Затем набранный макет отправлялся по компьютерным сетям в филадельфийские типографии с тем, чтобы уже к следующей пятнице тираж лежал на складах оптовиков по всей стране, а в понедельник появился на прилавках розничной торговли. Малейший сбой в этой цепи грозил непредсказуемыми последствиями, поэтому в понедельник после обеда в издательстве воцарялся сущий ад, а к четырем часам утра каждого сотрудника можно было смело одевать в смирительную рубашку. За шесть лет Джейм не раз доводилось видеть редакторов, прикорнувших за своим столом после изнурительного ночного бдения. В первый же ее рабочий день редактор-распорядитель Бен Роллинз сообщил Джейм, что «по понедельникам простейший способ покинуть здание — это выброситься из окна», и он не слишком погрешил против истины.
Джейм улыбнулась своим воспоминаниям. С тех пор мало что изменилось. У нее по-прежнему оставалось ощущение, что сотрудников журнала непрерывно подвергают проверке на прочность, словно задавшись целью выяснить предел их возможностей. Впрочем, она не жаловалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
На сей раз ответил Джозеф.
— Я уверен в этом, — сказал он.
Глава 10
Нью-Йорк, апрель 1984 года
Джейм перебежала Мэдисон-авеню на красный сигнал светофора. Ее плащ цвета пожарной машины яростно хлопал на порывистом ветру. Оказавшись на тротуаре, Джейм ловко протиснулась сквозь плотную утреннюю толпу пешеходов и вошла в здание издательства Паттерсона, расположенное на углу Мэдисон-авеню и Тридцать шестой улицы. Прошагав по запруженному людьми холлу к отделанным под старину лифтам, успела вскочить в одну из кабин, когда ее дверцы уже начинали закрываться.
Лифт вздрогнул и пошел вверх. Мужчины и женщины, находившиеся в кабине, бросали на Джейм любопытные взгляды, но она не обращала внимания. При своем росте пять футов десять дюймов она была намного выше окружавших ее женщин и столь же высокой, как большинство мужчин. В отличие от других рослых женщин она не сутулилась, вполне удовлетворенная своим телосложением. Ее фигура, правильные черты лица и великолепные золотистые волосы создавали потрясающий образ, была ли она в вечернем платье или бегала по Центральному парку в изумрудно-зеленом спортивном костюме. В свои двадцать семь Джейм Лайнд была одной из тех женщин, которые неизменно привлекают к себе взгляды, где бы они ни находились.
Лифт со скрежетом остановился на пятнадцатом этаже. Как только дверцы раздвинулись, Джейм вышла и решительно шагнула в зеркальную стеклянную дверь, на которой большими золотыми и черными буквами было выведено: «Уорлд вьюз мэгэзин». И хотя Джейм проработала в журнале почти шесть лет, она не уставала удивляться тому, какими современными кажутся помещения издательства по сравнению со старомодными лифтами и холлом.
— Привет, Холли! — воскликнула Джейм, минуя большой овальный стол с селекторным устройством и множеством телефонов и кивая сидевшей за ним симпатичной девушке. Пройдя приемную, она углубилась в длинный коридор, стены которого были завешены взятыми в рамку обложками предыдущих изданий. Свернув в маленький коридорчик, ведущий в ее собственный кабинет, Джейм резко остановилась в дверях, увидев внутри Майка Тэрнера, главного художника журнала и по совместительству первого сердцееда. Майк сидел в ее кресле, закинув руки за голову и положив ноги на угол заваленного бумагами стола. Тэрнер был самым красивым мужчиной в издательстве и одновременно самым несносным, если не считать главного редактора Терренса Хильера. Майк Тэрнер был высоким, отлично сложенным, у него было волевое чеканное лицо, густые иссиня-черные волосы и дерзкие голубые глаза. Любая сотрудница журнала была бы счастлива повиснуть у него.. на шее по первому его зову — любая, кроме Джейм, у которой не было ни малейшего желания поддерживать с Майком отношения. По этой, и только этой, причине Майк находил особое удовольствие дразнить ее при всяком удобном случае.
— Что ты здесь делаешь? — сердито осведомилась Джейм, решительно сбрасывая со стола его ноги.
— Жду тебя, что же еще? — с ухмылкой отозвался Тэрнер. Он вытащил из кармана тонкий портсигар с золотыми накладками, встал и добавил:
— Ты пропустила совещание у редактора. — Он хмыкнул с насмешливым неодобрением, достал сигарету, сжал ее пухлыми губами и небрежно раскурил. — Что скажешь в оправдание, женщина?
— Я не намерена оправдываться перед тобой. — Джейм сняла промокший плащ, повесила его на металлический крюк, привинченный к двери изнутри, и осталась в зеленом свитере, перехваченном на поясе ремешком, и в бурых шерстяных слаксах, заправленных в высокие коричневые кожаные башмаки. На ней не было никаких украшений, кроме мужских золотых часов, принадлежавших ее отцу, и старинного золотого колечка матери.
— Редакция утвердила список публикаций, которые выйдут на следующей неделе, если это тебе интересно, — объявил Тэрнер.
— А что, меня это должно заинтересовать? — спросила Джейм, усаживаясь за стол.
— Еще бы. Они выбросили твою заметку о демонстрантах из университета Браун.
— Это дело рук ублюдка Хильера, никаких сомнений, — раздраженно заметила Джейм. — Вкусы этого человека воистину ужасны.
— Наконец-то мы с тобой хоть в чем-то сошлись, — с деланным изумлением заметил Тэрнер. — Что мне больше всего нравится в тебе, рыжуля, так это твоя дипломатичность. — Он глубоко затянулся сигаретой и продолжал:
— Если тебе захочется поплакать в чью-нибудь жилетку…
— Мне хочется остаться одной, чтобы поразмыслить над новыми идеями, — сердито отозвалась Джейм.
— На которых Хильер тут же поставит крест, — парировал Тэрнер.
Джейм задумчиво потерла лоб.
— Быть может, ты все-таки уберешься? — попросила она, едва сдерживая желание вышвырнуть Тэрнера своими руками.
— Уже ухожу, — сказал тот, отступая к двери. — Мне бы не хотелось заставлять тебя думать, будто Майкл Тэрнер не понимает намеков.
— Порой мне кажется, что ты поймешь намек не раньше, чем тебя переедет здоровенный грузовик, — угрожающе процедила Джейм.
Тэрнер ушел, хохоча в голос. Джейм встала и закрыла за ним дверь. Она была так зла на Хильера, что ей хотелось нанизать его на шампур и поджарить на медленном огне. Это был уже третий случай за последние два месяца, когда редактор отправлял в корзину ее заметки. Хильер возглавил издательство полгода назад и постепенно возомнил себя непререкаемым авторитетом.
Как гласит пословица, власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно, подумала Джейм.
Джейм уже давно уяснила, что весь жизненный уклад «Уорлд вьюз» подчинен одной цели — успеть сдать очередной номер к утру вторника. Затем набранный макет отправлялся по компьютерным сетям в филадельфийские типографии с тем, чтобы уже к следующей пятнице тираж лежал на складах оптовиков по всей стране, а в понедельник появился на прилавках розничной торговли. Малейший сбой в этой цепи грозил непредсказуемыми последствиями, поэтому в понедельник после обеда в издательстве воцарялся сущий ад, а к четырем часам утра каждого сотрудника можно было смело одевать в смирительную рубашку. За шесть лет Джейм не раз доводилось видеть редакторов, прикорнувших за своим столом после изнурительного ночного бдения. В первый же ее рабочий день редактор-распорядитель Бен Роллинз сообщил Джейм, что «по понедельникам простейший способ покинуть здание — это выброситься из окна», и он не слишком погрешил против истины.
Джейм улыбнулась своим воспоминаниям. С тех пор мало что изменилось. У нее по-прежнему оставалось ощущение, что сотрудников журнала непрерывно подвергают проверке на прочность, словно задавшись целью выяснить предел их возможностей. Впрочем, она не жаловалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81