Тут же раскаявшись в содеянном, Майк бросился на колени и приподнял голову Адама: она моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Майк побледнел.
„О Господи! – подумал он, – я ведь не мог убить его, не мог с одного-единственного удара… я же не настолько силен…" Он знал, что только очень хороший боксер, значительно более умелый, чем он сам, способен одним ударом в челюсть заставить человека потерять сознание.
Майк торопливо вцепился в Адама и начал тянуть, пока не уложил его целиком на ковер. Он сорвал с него галстук, расстегнул воротничок и рубашку и сунул палец ему в рот, чтобы проверить, не запал ли язык назад, к гортани. Потом, схватив телефон, набрал 999. Он знал, что экономки нет дома, поскольку Адам сам открыл ему дверь.
После четвертого гудка дежурный оператор ответил:
– Полицию, пожарную команду или „скорую помощь"?
– „Скорую помощь"! Как можно скорее!
Дав адрес и объяснив, как доехать, Майк побежал на кухню за водой и полотенцем. Как мог он ударить своего брата – единственного в мире человека, с которым ему было хорошо и спокойно?
Смачивая виски брата холодной водой, Майк бормотал:
– Прости меня, Адам. Ради Бога, прости! Это все мой чертов темперамент. Забудь об этих проклятых деньгах. Только, ради всего святого, открой глаза. Пожалуйста!
Веки Адама чуть дрогнули. Майк осторожно и заботливо обтер ему лицо. Адам открыл глаза и произнес слабым голосом:
– О Господи, у меня голова раскалывается. Что случилось? – Он попытался поднять голову, но комната поплыла и закачалась перед глазами, и он опять откинулся на ковер. Снова закрыв глаза, он прошептал с тревогой: – Где мои часы?
– Там же, где и были, – у тебя на руке, – ответил Майк, обмахивая брата мокрым полотенцем. – „Скорая" уже выехала, будет здесь с минуты на минуту.
Адам медленно поднял к лицу левую руку и посмотрел на часы. Майк был озадачен: что в них такого особенного, в этих часах? Обыкновенная, ничем не примечательная „Омега".
– Не надо „скорой", – все так же слабо проговорил Адам. – Ты просто вмазал мне, и все. Ты ведь не супермен… Завтра утром я буду в порядке.
Пятница, 20 января 1967 года
Как только пробило шесть, Клер услышала, что петли ворот заскрипели. Сердце подпрыгнуло в груди, дыхание перехватило. Уронив на пол перчатки, в которых она возилась у плиты, Клер прильнула к окну. По дорожке к дому шел Дэвид – он появился почти на полчаса раньше, чем она ожидала.
Войдя в кухню, он сказал:
– Завтра, когда мы будем расчищать сад, я смажу эти ворота… Ммм, что это за потрясающий запах? – и обнял Клер.
– Тушеная картошка с пореем. – За последнее время Клер стало доставлять удовольствие готовить, и она больше не смотрела на это занятие как на досадную необходимость, которая трижды в день отрывает время от зарабатывания на жизнь. – У нас будет салат из цикория с апельсинами под уксусным соусом, грибной пирог с орехами, потом стилтонский сыр и домашнее овсяное печенье, – она перечислила все это не слишком внятно, поскольку лицо ее упиралось в твидовый пиджак Дэвида.
– Звучит просто восхитительно. – Он поцеловал ее в макушку. – Кстати, ты что – вегетарианка?
– Только с прошлой недели. Я решила, что мне не нравится питаться мертвечиной, знаешь, после того как я сама попалась в капкан. Я знаю, большинство людей считает, что это просто заскок.
Клер подала ужин рано, чтобы четырехлетний Джош смог тоже посидеть с ними за столом и насладиться всей этой вкуснятиной. Конечно, она предпочла бы романтический обед вдвоем при свечах, но еще больше ей хотелось, чтобы Джош смотрел на Дэвида как на одну из приятных сторон жизни, а не как на помеху.
После того как Джош был уложен в постель, они снова уселись на ковре перед камином, прислонившись к креслу со сломанной спинкой, и, взявшись за руки, слушали концерт по радио.
– Я хочу сказать тебе кое-что, – шепнула Клер.
Она как следует обдумала все, что собиралась сказать Дэвиду, но теперь, заглянув в свете огня в самую глубь его темных, затененных густыми ресницами глаз, забыла все приготовленные слова и только сумела, вздохнув, произнести с сожалением:
– Ты такой красивый!
– Я знаю, что ты имеешь в виду… Это просто ужасно. Если бы ты знала, как это мешает мне жить! Женщины не слушают, что я им говорю, а мужчины не доверяют мне – и все из-за моей внешности. Но я ничего не могу с этим поделать. Я специально отрастил волосы подлиннее и зачесываю их вперед, чтобы хоть как-то прикрыть лицо. Одно время я даже носил очки, хотя они мне и не нужны… Но знаешь, в этом есть и некоторый плюс: со мной никто не хочет драться. Иногда я сижу в баре, а чужаки цепляются ко мне – думают, что я голубой. Тогда я не торопясь поднимаюсь во весь рост, и, когда они видят, сколько во мне футов и дюймов, тут же отстают. Они ведь не знают, что я никогда в жизни не дрался, – Дэвид рассмеялся как-то виновато. – У меня тоже есть кое-какие заскоки.
Но Клер не хотелось смеяться. Вместо этого она наконец сказала то, что собиралась сказать, – она почувствовала, что должна теперь это сделать:
– Дэвид, я нахожу тебя почти невыносимо привлекательным. Мне очень хорошо рядом с тобой. Но я не хочу ложиться с тобой в постель. Я хочу, чтобы ты понял это как следует.
– Почему? – поинтересовался Дэвид, поудобнее укладывая свою руку, обнимающую Клер.
И тут нервы Клер сдали. Ведь она пыталась объяснить ему: „Потому, что после ухода от Сэма я пережила отвратительное, мутное, постыдное, унизительное время, и я никогда не допущу, чтобы это снова повторилось". А кроме того, она боялась, что сексуальное разочарование с самого начала обречет их отношения на провал.
Но, позабыв все свои доводы, Клер залилась слезами:
– Потому, что вся моя личная жизнь – это одно сплошное разочарование!
– Но все это ведь уже в прошлом, – тихонько сказал Дэвид, прижимая ее к себе. – А сейчас-то в чем дело?
Клер всхлипнула:
– Секс – это совсем не то, чего я ожидала.
– Для меня без тесных эмоциональных отношений секс тоже не существует, – ответил Дэвид. – Я не могу отделить его от таких старомодных чувств, как любовь и привязанность.
– Но ведь именно это всегда говорят женщины!
– Знаешь, Клер, что мне нравится в тебе – это твоя наивность. Возможно, все, что я говорю, – не более чем надежный, тысячи раз проверенный способ за полминуты спустить с девушки трико – а кстати, тан оно и есть. Но я сказал тебе то, что на самом деле чувствую.
– Я поняла, почему с тобой тан легко говорить, – проговорила Клер. – Ты не занимаешься самоутвержденим, а действительно слушаешь меня и отвечаешь мне – словом и делом. А вот мой муж не принимал меня всерьез.
– И что, с тех пор у тебя никого не было? Клер заколебалась было, но ответила честно:
– У меня был целый ряд приятелей на одну ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91