Ты так часто и искренне говорила мне о своей безграничной любви, что я, наконец, поверил в твои искренние и совершенно бескорыстные чувства. Я никак не мог решить, что бы такого оставить тебе на память после своего ухода, но ты сама как-то подсказала мне красивое и романтичное решение. Помнишь ту фотографию, которую ты частенько нежно целовала, стоило только тебе появиться в кабинете? Так вот, теперь она твоя. Я специально купил красивую дорогую рамочку, очень органично вписывающуюся в интерьер твоей спальни…»
– Что вы делаете, Лариса Анатольевна! – Нотариус едва успел поймать руку, которой Колесникова чуть не запустила пепельницу в огромный светящийся на стене экран. – Вы же разумная женщина и должны понимать, что, разбив телевизор, вы ровным счетом ничего не добьетесь. Диск при этом не пострадает, к тому же у него есть несколько копий. Своим необдуманными действиями вы только отнимите время у остальных присутствующих…
– Мне плевать на присутствующих! – Лицо Ларисы исказила презрительная гримаса. – Они подождут как миленькие, никуда не денутся! Ведь все пришли в эту комнату вовсе не для того, чтобы поплакать или поскорбеть о скоропостижно ушедшем от нас милашке Семочке! Как бы не так! Все! Все радуются его смерти! Чего уж теперь то душой кривить? Все его не любили и даже ненавидели по черному… Ну а сейчас в головах только одна мыслишка бьется у каждого, кому этот психованный алкоголик оставил все свои бесчисленные миллионы… Ну что же, пускай мне не повезло. Но и вы все тоже рановато начали радоваться моему провалу… Вот увидите, Семен всем покажет, где раки зимуют, а я, пожалуй, и правда не стану трогать этот гребаный телевизор, интересно до жути, как он всех остальных родственничков и знакомых к паркету припечатает.
– А мне любопытно, кто же все?таки счастливый отец твоей дочки. – Поинтересовалась я. – Вернее, к кому ты теперь ее пристегнуть попытаешься… Я так понимаю, у родного то папаши в кармане вша на аркане, вот ты и не стремишься обрадовать болезного приятным известием…
– Заткнись, колхозница. – Презрительно процедила Колесникова, даже не повернув в нашу сторону своей изящной головки. – Что ты можешь об этом знать? Твой плебейский мозг видно полностью состоит из обрывков мелодрам и затрапезных женских романчиков. Иначе даже ты своей извилиной куриной смогла бы понять, что для Семена моя дочка была бы самым настоящим подарком…. Или ты считаешь, что он сам смог бы зачать что-то нормальное и похожее на человеческое существо? С мозгом и разумом? Да у него вместо спермы скорее всего виски кипело с примесью героина… Он только на монстра с пятью ногами и десятью головами мог рассчитывать, и то в самом лучшем случае…
– Ах ты! Как я посмотрю, прямо благодетельница выискалась! – С сарказмом заметила Ирина Матвеевна. – И о внучке здоровенькой для меня заранее позаботилась, и о денежках, судя по всему, заботу проявить намеревалась нешуточную. Уж и не знаю, как тебя благодарить, детка…
Лариса посмотрела на нее с нескрываемой злобой.
– А вы, наверное, думали, что я увиваюсь вокруг вас и заглядываю в забитый искусственными зубами рот, потому что мне это нравится? Или вы считаете, что хоть кто-то в здравом уме и твердой памяти станет искренне умиляться вашими бредовыми мыслями и поддерживать идиотские идеи, рождающиеся в вашей маразматической голове?
– Да как ты смеешь, Ларочка?! – Лицо Ирины Матвеевны стало ужасно жалким и несчастным. – Я много лет дружила с твоими родителями, ты же, в отличии от этих вот… – свекровь презрительно мотнула головой в нашу сторону, – девочка из приличного общества, ты воспитана так, как полагается…
– Я-то воспитана! – Все так же агрессивно отозвалась Колесникова. – А вот вы, Ирина Матвеевна, извините, кажется, слегка забылись… Заигрались, что называется, в детские игрушки. Неужели вы, взрослая, даже старая женщина не понимаете, насколько смешной выглядите в глазах того самого общества, принадлежностью к которому вы так гордитесь и кичитесь… Да ни одной вечеринки не проходит без того, чтобы кто-то не отпустил в ваш адрес сальную шуточку. На каждом светском рауте в женской комнате цинично и насмешливо перемываются ваши старые похотливые косточки…
– Ренат! Что такое говорит эта безумная женщина!? – Грузно опускаясь в кресло, прошептала пораженная свекровь. – Как она смеет грубить мне… дерзить… Почему ты молчишь, Ренат? Ведь ты, как муж, обязан меня защищать и оберегать от нападок людей подобных всем этим… этим… – Ирина Матвеевна закрыла лицо руками, плечи ее мелко, но совершенно беззвучно затряслись.
– Да что он может сказать? – Лариса презрительно посмотрела на молодого супруга. – Вы уверены, что он вообще говорить умеет? Да этот человек не только за супругу, он за себя нести ответственность и то не способен!
– Ты все же это… – Не слишком решительно подал голос из своего угла Ренат, – поосторожнее словами бросайся. А то…
– А то что? Ну, что ты замолчал, защитничек? – Колесникова, казалось, уже вполне оправилась от обрушившегося на нее недавно удара. Щеки ее, наконец, порозовели, голос окреп. – Скажи уж что?нибудь, раз начал… Так что ты там грозился мне сделать, если я буду бросаться словами?… Молчишь? Тогда я скажу. Семен умным был человеком, он прекрасно видел, что за человек ваш ухажер…. Да он не просто видел, похоже, он знал кое?что интересное… Странно только, что вам он не счел нужным рассказать о своем открытии. Может, он просто не успел?
– Ты говоришь намеками и недомолвками… А знаешь почему? Да все просто! Тебе нечего мне сказать! Ренат, почему ты молчишь? Почему ты все время молчишь, когда требуется твое вмешательство и твердая мужская рука?! – Голос Ирины Матвеевны звенел и срывался.
– Да уж, Ренат, скажи?ка нам свое веское мужское слово! – С издевательской насмешкой прищурилась Лариса. – Неужто язычок проглотил, голубь ты мой сизокрылый…
– Прекрати, Лариса. – Ренат теперь явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Сейчас не время и не место для подобных разборок. Подожди хотя бы, пока огласят завещание… Ты не боишься потом пожалеть о том спектакле, который устроила?
– Я уже ничего не боюсь! – Грубовато отрезала Колесникова, сверкнув глазами. – Это ты, дурачок, все еще надеешься урвать что-то от состояния Семена… Неужели ты так и не понял, убогий, что Сема был в сто… в тысячу раз умнее всех нас вместе взятых. Да ты ломаного гроша от него не дождешься, особенно после того, что он узнал… Иван Станиславович, не могли бы вы дать ту бумагу, которую Семен насчет Юленьки оставил? Будьте добры! Хотя в принципе не трудитесь, я и так знаю, что там написано. Естественно, мать всегда знает, кто счастливый отец ее любимого ребенка… К сожалению, моей крошке не повезло, ей в папаши достался безответственный, трусливый, к тому же нищий слизняк по имени Ренат Романович Асманов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Что вы делаете, Лариса Анатольевна! – Нотариус едва успел поймать руку, которой Колесникова чуть не запустила пепельницу в огромный светящийся на стене экран. – Вы же разумная женщина и должны понимать, что, разбив телевизор, вы ровным счетом ничего не добьетесь. Диск при этом не пострадает, к тому же у него есть несколько копий. Своим необдуманными действиями вы только отнимите время у остальных присутствующих…
– Мне плевать на присутствующих! – Лицо Ларисы исказила презрительная гримаса. – Они подождут как миленькие, никуда не денутся! Ведь все пришли в эту комнату вовсе не для того, чтобы поплакать или поскорбеть о скоропостижно ушедшем от нас милашке Семочке! Как бы не так! Все! Все радуются его смерти! Чего уж теперь то душой кривить? Все его не любили и даже ненавидели по черному… Ну а сейчас в головах только одна мыслишка бьется у каждого, кому этот психованный алкоголик оставил все свои бесчисленные миллионы… Ну что же, пускай мне не повезло. Но и вы все тоже рановато начали радоваться моему провалу… Вот увидите, Семен всем покажет, где раки зимуют, а я, пожалуй, и правда не стану трогать этот гребаный телевизор, интересно до жути, как он всех остальных родственничков и знакомых к паркету припечатает.
– А мне любопытно, кто же все?таки счастливый отец твоей дочки. – Поинтересовалась я. – Вернее, к кому ты теперь ее пристегнуть попытаешься… Я так понимаю, у родного то папаши в кармане вша на аркане, вот ты и не стремишься обрадовать болезного приятным известием…
– Заткнись, колхозница. – Презрительно процедила Колесникова, даже не повернув в нашу сторону своей изящной головки. – Что ты можешь об этом знать? Твой плебейский мозг видно полностью состоит из обрывков мелодрам и затрапезных женских романчиков. Иначе даже ты своей извилиной куриной смогла бы понять, что для Семена моя дочка была бы самым настоящим подарком…. Или ты считаешь, что он сам смог бы зачать что-то нормальное и похожее на человеческое существо? С мозгом и разумом? Да у него вместо спермы скорее всего виски кипело с примесью героина… Он только на монстра с пятью ногами и десятью головами мог рассчитывать, и то в самом лучшем случае…
– Ах ты! Как я посмотрю, прямо благодетельница выискалась! – С сарказмом заметила Ирина Матвеевна. – И о внучке здоровенькой для меня заранее позаботилась, и о денежках, судя по всему, заботу проявить намеревалась нешуточную. Уж и не знаю, как тебя благодарить, детка…
Лариса посмотрела на нее с нескрываемой злобой.
– А вы, наверное, думали, что я увиваюсь вокруг вас и заглядываю в забитый искусственными зубами рот, потому что мне это нравится? Или вы считаете, что хоть кто-то в здравом уме и твердой памяти станет искренне умиляться вашими бредовыми мыслями и поддерживать идиотские идеи, рождающиеся в вашей маразматической голове?
– Да как ты смеешь, Ларочка?! – Лицо Ирины Матвеевны стало ужасно жалким и несчастным. – Я много лет дружила с твоими родителями, ты же, в отличии от этих вот… – свекровь презрительно мотнула головой в нашу сторону, – девочка из приличного общества, ты воспитана так, как полагается…
– Я-то воспитана! – Все так же агрессивно отозвалась Колесникова. – А вот вы, Ирина Матвеевна, извините, кажется, слегка забылись… Заигрались, что называется, в детские игрушки. Неужели вы, взрослая, даже старая женщина не понимаете, насколько смешной выглядите в глазах того самого общества, принадлежностью к которому вы так гордитесь и кичитесь… Да ни одной вечеринки не проходит без того, чтобы кто-то не отпустил в ваш адрес сальную шуточку. На каждом светском рауте в женской комнате цинично и насмешливо перемываются ваши старые похотливые косточки…
– Ренат! Что такое говорит эта безумная женщина!? – Грузно опускаясь в кресло, прошептала пораженная свекровь. – Как она смеет грубить мне… дерзить… Почему ты молчишь, Ренат? Ведь ты, как муж, обязан меня защищать и оберегать от нападок людей подобных всем этим… этим… – Ирина Матвеевна закрыла лицо руками, плечи ее мелко, но совершенно беззвучно затряслись.
– Да что он может сказать? – Лариса презрительно посмотрела на молодого супруга. – Вы уверены, что он вообще говорить умеет? Да этот человек не только за супругу, он за себя нести ответственность и то не способен!
– Ты все же это… – Не слишком решительно подал голос из своего угла Ренат, – поосторожнее словами бросайся. А то…
– А то что? Ну, что ты замолчал, защитничек? – Колесникова, казалось, уже вполне оправилась от обрушившегося на нее недавно удара. Щеки ее, наконец, порозовели, голос окреп. – Скажи уж что?нибудь, раз начал… Так что ты там грозился мне сделать, если я буду бросаться словами?… Молчишь? Тогда я скажу. Семен умным был человеком, он прекрасно видел, что за человек ваш ухажер…. Да он не просто видел, похоже, он знал кое?что интересное… Странно только, что вам он не счел нужным рассказать о своем открытии. Может, он просто не успел?
– Ты говоришь намеками и недомолвками… А знаешь почему? Да все просто! Тебе нечего мне сказать! Ренат, почему ты молчишь? Почему ты все время молчишь, когда требуется твое вмешательство и твердая мужская рука?! – Голос Ирины Матвеевны звенел и срывался.
– Да уж, Ренат, скажи?ка нам свое веское мужское слово! – С издевательской насмешкой прищурилась Лариса. – Неужто язычок проглотил, голубь ты мой сизокрылый…
– Прекрати, Лариса. – Ренат теперь явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Сейчас не время и не место для подобных разборок. Подожди хотя бы, пока огласят завещание… Ты не боишься потом пожалеть о том спектакле, который устроила?
– Я уже ничего не боюсь! – Грубовато отрезала Колесникова, сверкнув глазами. – Это ты, дурачок, все еще надеешься урвать что-то от состояния Семена… Неужели ты так и не понял, убогий, что Сема был в сто… в тысячу раз умнее всех нас вместе взятых. Да ты ломаного гроша от него не дождешься, особенно после того, что он узнал… Иван Станиславович, не могли бы вы дать ту бумагу, которую Семен насчет Юленьки оставил? Будьте добры! Хотя в принципе не трудитесь, я и так знаю, что там написано. Естественно, мать всегда знает, кто счастливый отец ее любимого ребенка… К сожалению, моей крошке не повезло, ей в папаши достался безответственный, трусливый, к тому же нищий слизняк по имени Ренат Романович Асманов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73