Ладно, об этом я подумаю после, а пока:
– Если что и было десять лет назад… «если», я сказал… то, вероятно, велось следствие, виновных наказали. Если где было мокро, то высохло. Зря думаешь, что ты на меня наехал. Как говорят в уголовном мире, затыренное клеймо мне лепишь. Если по фене петришь – почеши ногу! – Коваль почуял в Ландышеве уголовную струю и вспомнил время, когда на Севере работал с заключенными и знал блатной жаргон.
Ландышев опешил от неожиданности, растерялся, понимая, что не одолел Коваля. А Коваль довершает победу:
– Суд проведу объективно. Документы о страховых выплатах представишь. Сколько надо времени?
И Ландышев пасует:
– Дня два… не знаю… да пришлю я, Олег Иваныч.
– Максим Алексеич!
– Максим Алексеич, – кисло поправляется Ландышев.
Он идет вон из гостиницы, еще не оправившийся от поражения, но уже распаляемый новой злобой на Коваля. Бормочет:
– Собака… Козел…
К утру злоба перерастает в ненависть. Ландышев чувствует, что Коваль его унизил, что он, падло, его презирает, неизвестно с какой, стати. Снести этого Ландышев не может…
Ему назначено на пустой загородной дороге в полях. В машине, кроме Ландышева и шофера, Руслан с охранником. Ждут.
Подкатывают два джипа – навороченный и попроще. Из второго выпрыгивают четверо телохранителей, становятся квадратом. Ландышев вылезает, вступает внутрь квадрата. Двинувшегося за ним охранника Руслан придерживает:
– Сиди, не положено. Это ж крышак приехал.
Сам он выходит и скромно занимает место в сторонке.
Ландышев кланяется «крыше» – тощему блондину с гвардейской выправкой – и начинает поносить приезжего австрийца.
Блондин слушает, глядя в сторону, – такая манера.
Руслан напрасно старается разобрать, о чем речь.
– Уже не в мои только – в наши дела лезет, – жалуется Ландышев.
Блондин коротко зыркает на собеседника: проняло.
– Не годится, – роняет блондин.
– А вроде намекнул, что из законников.
– Темнит, – сообщает блондин. – Как ты про него первый раз сказал, мы проверили. Он приехал сам по себе. Если кто за ним стоит, нам неизвестно. Вена Москву не предупреждала. Что мы ему – ангелы-хранители?
– Ничуть не ангелы, – оживляется Ландышев.
– Ну и… – «крыша» выбрасывает из кулака указательный палец, как дети изображают пистолет.
Руслан отмечает этот жест.
– Только вот немножко… – угодливо улыбается Ландышев. – Все-таки третейский судья… случись что – пятно на моей репутации.
– Это уж твоя проблема, Ландышев, пятно от себя отвести. Все?
– Да, спасибо, прости, что побеспокоил.
– Будь здоров.
Блондин садится в джип, охранники вскакивают в другой. Ландышев смотрит, как они отъезжают. Подходит Руслан.
– Я ему устрою венский вальс, – удовлетворенно бормочет Ландышев.
Руслан понимает. На душе у него гнусно.
В кабинете Знаменского работают три монитора. На первом экране солидного вида мужчина рассказывает без понуканий:
– Не знаю, кто там верховодит, но они подгребают транспортные фирмы под себя. Синдикат, наверное, варганят.
– Каким образом? – интересуется следователь.
– Разоряют и захватывают. С дефолта началось. Сильному и дефолт на пользу… Только это все не для протокола, извините. Пристукнут еще.
Входит оперативник Андрей, Знаменский делает ему знак посидеть и переключается на следующий монитор, где Канделаки беседует с представительной дамой.
– Что я понимаю? – говорит дама, изображая наивность. – Я ведь только женщина.
– Вижу, что женщина. Трудно было бы не заметить. Просто невозможно.
– То есть?.. – Дама не поймет, надо ли обижаться.
– Примите как искренний комплимент, – успокаивает ее Канделаки. – Надеюсь, вы тоже замечаете, что я мужчина…
Знаменский усмехается: эту Василий расколет. А вот у Юрьева упрямый человек сидит. Юрьев допрашивает Авдеева.
– Вы сегодня скрытничаете. Вот этот случай с затонувшим грузом…
– Внутренняя проблема. Мы ведем переговоры. Вопрос завтра-послезавтра будет решен.
– Почему вы не хотите быть откровенным? – допытывается Юрьев.
Авдеев разводит руками:
– Ландышев, какой он ни будь, он мой деловой партнер. Что-то вам про него говорить – совершенно неэтично.
– Другими словами, вы в целом за правовое государство. Но устраняете закон от регулирования ваших деловых проблем.
Авдеева формулировка приводит в некоторое смущение. Он что-то говорит, но Знаменский убирает звук и отворачивается к входящим Томину и Китаевой.
– Здравствуйте, господа офицеры! – сияет улыбкой Китаева. На ней сегодня надето нечто такое… Знаменский никогда не разбирался в женских нарядах, но чувствует, что это писк моды. И ей идет. Впрочем, ей все идет.
– Кто там? – спрашивает Томин о мониторах.
– Хозяева транспортных фирм, – поясняет Знаменский. – Кто-то их постепенно съедает. В этой игре Ландышев со своим дорожным разбоем не ферзь, но и не пешка.
– Но, Паша, Интерполу и, следовательно, мне Ландышев нужен как подельщик Мокрого по грабежам ювелиров! Я с этим Ландышевым загублю карьеру.
– А ты шевелись. Нечего крутиться возле Татьяны.
– Татьяну я привел по служебной надобности. В порядке подготовки допроса Янова – Коваля. Прошу, – он отвешивает полупоклон в сторону Китаевой.
– Томин, – начинает она, – уговорил меня…
– Немножко поработать, – подсказывает тот.
– Уговорил на некую самодеятельность, – доканчивает Китаева. – В номере Янова сняли его отпечатки пальцев.
– Негласно? – уточняет Знаменский.
Отвечает Андрей:
– А как иначе, Пал Палыч? Я аккуратненько. Надо же обставиться доказухой.
– Дальше?
– Вы помните, по делу Марголиной – об убийстве подруги – в квартире во множестве были обнаружены чужие отпечатки. Я их сравнила с отпечатками в номере. Вывод однозначный: тот, кто называет себя сейчас Яновым, был постоянным гостем убитой.
– Неплохо, если будет отрицать знакомство. Но вообще-то я посидел, подумал… Пожалуй, не просто так он выдержал десять лет и только потом приехал. Рассчитывает, что в случае чего его защитит от нас срок давности.
– Разве давность на него распространяется? – удивляется Китаева.
– Непростой вопрос. Смотрите – ни по наркотикам, ни по убийству он в розыске не состоял. Стало быть, формально и от следствия не скрывался.
– Но он же не знает наверняка, засвечен он в тех делах или нет! – возражает Китаева. – Он же их не читал.
– Через кого-то и из Австрии мог проверить, – замечает Томин. – Выйти на связь с адвокатами – задача разрешимая.
– Можно врезать словечко? – подает голос Андрей.
– Да, ты ведь с чем-то пришел, – вспоминает Знаменский.
– Вчера вечером Ландыш был у Янова в гостинице. Сидел двадцать пять минут. Непонятка, про что базар был. Но вышел Ландыш злой, как собака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Если что и было десять лет назад… «если», я сказал… то, вероятно, велось следствие, виновных наказали. Если где было мокро, то высохло. Зря думаешь, что ты на меня наехал. Как говорят в уголовном мире, затыренное клеймо мне лепишь. Если по фене петришь – почеши ногу! – Коваль почуял в Ландышеве уголовную струю и вспомнил время, когда на Севере работал с заключенными и знал блатной жаргон.
Ландышев опешил от неожиданности, растерялся, понимая, что не одолел Коваля. А Коваль довершает победу:
– Суд проведу объективно. Документы о страховых выплатах представишь. Сколько надо времени?
И Ландышев пасует:
– Дня два… не знаю… да пришлю я, Олег Иваныч.
– Максим Алексеич!
– Максим Алексеич, – кисло поправляется Ландышев.
Он идет вон из гостиницы, еще не оправившийся от поражения, но уже распаляемый новой злобой на Коваля. Бормочет:
– Собака… Козел…
К утру злоба перерастает в ненависть. Ландышев чувствует, что Коваль его унизил, что он, падло, его презирает, неизвестно с какой, стати. Снести этого Ландышев не может…
Ему назначено на пустой загородной дороге в полях. В машине, кроме Ландышева и шофера, Руслан с охранником. Ждут.
Подкатывают два джипа – навороченный и попроще. Из второго выпрыгивают четверо телохранителей, становятся квадратом. Ландышев вылезает, вступает внутрь квадрата. Двинувшегося за ним охранника Руслан придерживает:
– Сиди, не положено. Это ж крышак приехал.
Сам он выходит и скромно занимает место в сторонке.
Ландышев кланяется «крыше» – тощему блондину с гвардейской выправкой – и начинает поносить приезжего австрийца.
Блондин слушает, глядя в сторону, – такая манера.
Руслан напрасно старается разобрать, о чем речь.
– Уже не в мои только – в наши дела лезет, – жалуется Ландышев.
Блондин коротко зыркает на собеседника: проняло.
– Не годится, – роняет блондин.
– А вроде намекнул, что из законников.
– Темнит, – сообщает блондин. – Как ты про него первый раз сказал, мы проверили. Он приехал сам по себе. Если кто за ним стоит, нам неизвестно. Вена Москву не предупреждала. Что мы ему – ангелы-хранители?
– Ничуть не ангелы, – оживляется Ландышев.
– Ну и… – «крыша» выбрасывает из кулака указательный палец, как дети изображают пистолет.
Руслан отмечает этот жест.
– Только вот немножко… – угодливо улыбается Ландышев. – Все-таки третейский судья… случись что – пятно на моей репутации.
– Это уж твоя проблема, Ландышев, пятно от себя отвести. Все?
– Да, спасибо, прости, что побеспокоил.
– Будь здоров.
Блондин садится в джип, охранники вскакивают в другой. Ландышев смотрит, как они отъезжают. Подходит Руслан.
– Я ему устрою венский вальс, – удовлетворенно бормочет Ландышев.
Руслан понимает. На душе у него гнусно.
В кабинете Знаменского работают три монитора. На первом экране солидного вида мужчина рассказывает без понуканий:
– Не знаю, кто там верховодит, но они подгребают транспортные фирмы под себя. Синдикат, наверное, варганят.
– Каким образом? – интересуется следователь.
– Разоряют и захватывают. С дефолта началось. Сильному и дефолт на пользу… Только это все не для протокола, извините. Пристукнут еще.
Входит оперативник Андрей, Знаменский делает ему знак посидеть и переключается на следующий монитор, где Канделаки беседует с представительной дамой.
– Что я понимаю? – говорит дама, изображая наивность. – Я ведь только женщина.
– Вижу, что женщина. Трудно было бы не заметить. Просто невозможно.
– То есть?.. – Дама не поймет, надо ли обижаться.
– Примите как искренний комплимент, – успокаивает ее Канделаки. – Надеюсь, вы тоже замечаете, что я мужчина…
Знаменский усмехается: эту Василий расколет. А вот у Юрьева упрямый человек сидит. Юрьев допрашивает Авдеева.
– Вы сегодня скрытничаете. Вот этот случай с затонувшим грузом…
– Внутренняя проблема. Мы ведем переговоры. Вопрос завтра-послезавтра будет решен.
– Почему вы не хотите быть откровенным? – допытывается Юрьев.
Авдеев разводит руками:
– Ландышев, какой он ни будь, он мой деловой партнер. Что-то вам про него говорить – совершенно неэтично.
– Другими словами, вы в целом за правовое государство. Но устраняете закон от регулирования ваших деловых проблем.
Авдеева формулировка приводит в некоторое смущение. Он что-то говорит, но Знаменский убирает звук и отворачивается к входящим Томину и Китаевой.
– Здравствуйте, господа офицеры! – сияет улыбкой Китаева. На ней сегодня надето нечто такое… Знаменский никогда не разбирался в женских нарядах, но чувствует, что это писк моды. И ей идет. Впрочем, ей все идет.
– Кто там? – спрашивает Томин о мониторах.
– Хозяева транспортных фирм, – поясняет Знаменский. – Кто-то их постепенно съедает. В этой игре Ландышев со своим дорожным разбоем не ферзь, но и не пешка.
– Но, Паша, Интерполу и, следовательно, мне Ландышев нужен как подельщик Мокрого по грабежам ювелиров! Я с этим Ландышевым загублю карьеру.
– А ты шевелись. Нечего крутиться возле Татьяны.
– Татьяну я привел по служебной надобности. В порядке подготовки допроса Янова – Коваля. Прошу, – он отвешивает полупоклон в сторону Китаевой.
– Томин, – начинает она, – уговорил меня…
– Немножко поработать, – подсказывает тот.
– Уговорил на некую самодеятельность, – доканчивает Китаева. – В номере Янова сняли его отпечатки пальцев.
– Негласно? – уточняет Знаменский.
Отвечает Андрей:
– А как иначе, Пал Палыч? Я аккуратненько. Надо же обставиться доказухой.
– Дальше?
– Вы помните, по делу Марголиной – об убийстве подруги – в квартире во множестве были обнаружены чужие отпечатки. Я их сравнила с отпечатками в номере. Вывод однозначный: тот, кто называет себя сейчас Яновым, был постоянным гостем убитой.
– Неплохо, если будет отрицать знакомство. Но вообще-то я посидел, подумал… Пожалуй, не просто так он выдержал десять лет и только потом приехал. Рассчитывает, что в случае чего его защитит от нас срок давности.
– Разве давность на него распространяется? – удивляется Китаева.
– Непростой вопрос. Смотрите – ни по наркотикам, ни по убийству он в розыске не состоял. Стало быть, формально и от следствия не скрывался.
– Но он же не знает наверняка, засвечен он в тех делах или нет! – возражает Китаева. – Он же их не читал.
– Через кого-то и из Австрии мог проверить, – замечает Томин. – Выйти на связь с адвокатами – задача разрешимая.
– Можно врезать словечко? – подает голос Андрей.
– Да, ты ведь с чем-то пришел, – вспоминает Знаменский.
– Вчера вечером Ландыш был у Янова в гостинице. Сидел двадцать пять минут. Непонятка, про что базар был. Но вышел Ландыш злой, как собака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27