Разъяренный Круглов ругался и плевался, но сделать ничего не мог.
Увидев меня, он решает привлечь меня на свою сторону, и мне приходится приложить немало усилий к тому, чтобы отговорить его от скоропалительных, экстремистских решений.
В итоге, мы сходимся с ним на том, что надо выждать еще несколько дней, а там, глядишь, обстановка прояснится. Правда, в душе я сомневаюсь, что в ближайшее время будут сделаны какие-либо открытия в отношении Спящих, но, разумеется, делиться своими сомнениями с майором не спешу.
В разгар нашей беседы в невропатологии появляется Завьялов собственной персоной во главе целой свиты людей в белых халатах. Откуда ни возьмись, набегает множество санитаров, и начинается экстренная эвакуация Спящих куда-то в недра больницы.
– Что происходит, Алексей Федорович? – спрашиваю я, сумев прорваться сквозь заслоны свиты к заведующему.
«Неужели все-таки принято решение вывезти Спящих из Мапряльска?» – эта мысль обдает меня неприятным холодком.
Завьялов неохотно посвящает меня в суть происходящего. Ночное происшествие в больнице было тем самым детонатором, который привел в действие неповоротливую систему городской администрации. Милиция приступила к расследованию по факту скоропостижной смерти медсестры, а это, в свою очередь, побудило горздрав провести свое собственное служебное расследование. Поскольку налицо покушение на жизнь и безопасность Спящих, то решением мэра города создана специальная комиссия, которую впопыхах окрестили «чрезвычайной». Вдобавок ко всему делом «летаргиков» заинтересовалась местная пресса, и в утреннем номере «Мапряльского рабочего» появилась подборка соответствующих материалов на целый разворот.
В этих условиях содержать особых пациентов в общем отделении было бы равносильно халатности, и заведующий принял решение перевести Спящих в специально выделенный для этого инфекционный изолятор, расположенный в соседнем корпусе. Кроме того, он сумел договориться с руководством ГОВД о командировании нескольких вооруженных милиционеров для круглосуточной охраны Спящих.
Что ж, это не так страшно. Пользуясь случаем, надо вот еще о чем его спросить…
– Вы не знаете, Алексей Федорович, тот журналист, с которым вы меня сводили накануне… Лугин, кажется, его фамилия… Он больше не появлялся в больнице?
– Думаю, что нет, – быстро отвечает Завьялов. – Во всяком случае, я его не видел, и никто из персонала больницы мне о нем не докладывал. А что такое?
– Да нет, ничего особенного, – спешу заверить своего собеседника. – Просто он обещал мне показать кое-какие материалы – судя по его словам, весьма любопытные и имеющие отношение к нашим «коматозникам», но вот уже второй день, как ни странно, я нигде не могу поймать господина журналиста…
Заведующий заговорщически подмигивает мне:
– Может быть, как в том старом анекдоте, он просто попал под машину?
– Но ведь тогда он наверняка угодил бы к вам в реанимацию… или сразу в морг… Не так ли, Алексей Федорович? – делаю вид, что не разделяю юмористического настроя собеседника по поводу столь серьезных вещей.
– Да-да, разумеется… А каковы ваши успехи, Владлен Алексеевич, в изучении наших непонятных больных? – вдруг осведомляется Завьялов, глядя на меня в упор.
Я медлю с ответом. Вряд ли стоит сообщать ему о том, что Спящие обладают кое-какими экстраординарными способностями в плане выживания без пищи и воздуха. Хотя об этом наверняка проболтается, если уже не проболтался, Ножин…
– Отойдем в сторонку, Владлен Алексеевич, – предлагает Завьялов, видя мое замешательство.
Когда мы оказываемся наедине, он по-приятельски берет меня за пуговицу рубашки:
– Честно говоря, Владлен Алексеевич, ваши методы работы вызывают у моих коллег некоторое… недоумение, – говорит он. – Судите сами: вместо того чтобы исследовать причины возникновения и специфику данного заболевания, вы почему-то уделяете этим пациентам довольно мало внимания… Целыми днями где-то отсутствуете… Я, конечно, не хотел бы давать вам указания и вообще как-то вмешиваться в ваши действия, но… сами понимаете, это вызывает определенные кривотолки…
Ну вот. Этого и следовало ожидать. Нашелся еще один последователь моего шефа, который полагает, что я должен дневать и ночевать у изголовья своих объектов исследования.
– Кстати, – странным тоном продолжает Завьялов, отпуская мою пуговицу, чтобы тут же цепко взять меня под локоть, – вам следует быть готовым, Владлен Алексеевич, к тому, чтобы… ээ… оповестить местную общественность о предварительных результатах проделанной вами работы… Видите ли, сегодня в четырнадцать часов в моем кабинете состоится заседание городской чрезвычайной комиссии, на котором я вас приглашаю не только поприсутствовать, но и активно поучаствовать. То есть выступить с кратким сообщением о том, что может представлять собой данное заболевание…
– Но мне нечего пока сказать, Алексей Федорович! – протестую я. – Прошло совсем мало времени, и я…
– И все-таки я настоятельно рекомендую вам сказать хотя бы несколько слов. Как представитель научных кругов, так сказать… Договорились? Ну, прошу извинить, но мне пора вернуться к текущим делам.
С этими словами Завьялов отпускает мой локоть и скрывается из виду.
Я смотрю ему вслед и мысленно ругаюсь самыми отборными ругательствами.
Эх, а как все гладко начиналось, и кто бы мог предвидеть, что этот толстячок с замашками коммерсанта окажется не так прост, как кажется?..
А теперь я нахожусь на грани провала, и даже если сумею запудрить мозги членам комиссии, то когда-нибудь меня все равно разоблачат как проходимца, пользующегося фальшивыми полномочиями.
Остается один-единственный выход, но санкцию на него должен дать мой шеф.
* * *
Перемещение Спящих на новое место занимает не очень много времени.
Изолятор представляет собой двухэтажный корпус, стоящий на отшибе на территории больницы. Весь второй этаж отведен для «коматозников», как их по привычке называют врачи и санитары. В вестибюле изолятора устанавливают пост охраны в составе двух дюжих молодцев в милицейской форме, с дубинками и пистолетами в кобурах. Еще один милиционер обосновывается у лестницы, возле входной двери на второй этаж.
Отныне доступ к Спящим закрыт для посторонних, коими считаются не только журналисты, но и родственники. Окна палат оборудованы сварными решетками, а чердака в здании не имеется.
Тех больных, которые раньше пребывали в изоляторе, теперь сосредоточили на первом этаже – тем более что пока их не очень много.
Хорошо, что еще ночью, оставшись один в палате Спящих, я снял свои «сторожевые» датчики, иначе их наверняка обнаружили бы при транспортировке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82