После обычного цикла избиений Антон понял, что он «идет на уничтожение», и на снисхождение больше не рассчитывал. Отделение находилось в нескольких рядом расположенных строениях. В туалет (с водопроводом) водили почему-то в другое здание. Когда ему, наконец, позволили набрать воды, Антон, воспользовавшись невнимательностью охранника, во время прогулки в туалет сумел оглушить того пластиковой бутылкой с питьевой водой и, перемахнув через забор, бежал.
На что столичные садисты в милицейских погонах рассчитывали, непонятно, ведь лица истязателей запечатлелись в памяти их жертв на всю жизнь, и по картотеке личного состава мы рано или поздно найдем каждого из них! Как выясним и номер последнего — третьего по счету отделения милиции, где тоже любили пытать «участников октябрьского мятежа». Горько еще пожалеет «художник» в погонах, что резал свою «картину», не выколов предварительно «холсту» глаза.
Тем более, над некоторыми известными нам военными преступниками еще до официального приговора суда неотвратимое возмездие уже свершилось: за прошедшие с кровавого октября полгода убито около пяти офицеров дивизии Дзержинского, два с половиной котеневца из СВА (кто-то целенаправленно ведет отстрел его 12 «октябрьских героев», которые из-за своей глупости и тщеславия имели неосторожность попасть в закрытом приложении соответствующего приказа в список награжденных за октябрьские события орденом «За личное мужество»: нескольких русских, трое татар и лица с двойным гражданством. Из уже «отстрелянных» выжил пока лишь один — здоровый кабан, ему даже пуля из ТТ в голову не помеха).
По кухонным слухам, ликвидацией палачей занимаются отдельные честные офицеры и гражданские лица. Режим своим безрассудным беспределом вызвал на собственную голову самый опасный вид сопротивления — возмездие и ответный террор со стороны молчаливых одиночек, исчерпавших предел своего человеческого терпения и не верящих ни в какие организации или собрания.
…В дверях штаба меня крепко обняли ребята, сказав, что они уже стали беспокоиться. Никто еще ничего толком не знал о расстреле в «Останкино». Когда прозвучало, что митинг демонстрантов расстрелян, первый вопрос был о потерях. Достаточно было сказать об убитых и раненых западных журналистах, чтобы народу стало ясно, что эмвэдэшники и Ельцин повязаны отныне большой кровью и как соучастники массовых убийств пойдут теперь ва-банк.
Полушеф внимательно выслушал наш подробный рассказ и поручил Саше-Морпеху коротко доложить все Ачалову. Приказал всем нам быть на месте и никуда не отлучаться. На мой вопрос, чем же этих обморозков-эмвэдэшников можно утихомирить, сообщил, что точно известно лишь одно: к нам на помощь выходит полк ВДВ и, возможно, Кантемировская и Таманская дивизии. Дальше, мол, в дело вступает армия.
В это время к Дунаеву зашел Баранников. Охранники Дунаева, воевавшие в Приднестровье, сразу пригласили меня доложить министрам о событиях в «Останкино». Зашел следом за ними в темный кабинет. Света не было и у Дунаева. В комнате около длинного стола меня беспокойно ожидали два слушателя. В полутьме при свече начал докладывать о событиях. Они слушали очень внимательно. Когда прозвучало упоминание об убитых первыми очередями у входа в техцентр, Баранников всплеснул руками и как-то весь дернулся в сторону от нас с Дунаевым: «Они что, взбесились? Это ..!» Баранников ругал организаторов этого преступления из команды Ельцина. Особо выделял из них Лужкова. Называл его уголовником и бандитом, на которого давно есть бесспорные материалы. Говорил, что именно Лужков играл первую скрипку в организации московских избиений, сознательно и открыто приказал провоцировать демонстрантов на ответное насилие.
Не менее эмоциональная реакция, близкая к шоку, была и у Дунаева, которого, кстати, в последние два дня просто нельзя было узнать. Он был эти дни необычайно деятелен и решителен.
Стоило описать необычную форму стрелявших, как Баранников по чисто профессиональной привычке сразу назвал стрелков — краповые береты дивизии Дзержинского, иначе — подразделение «Витязь» ОМСДОН. Закончив доклад, я вернулся в штаб.
Наши приятели-офицеры из охраны Дунаева днем 4-го октября ушли из «Белого дома »под руководством подполковника-особиста через подземный коллектор. Вылезли они там же, где и мы. Гражданской одежды не было. В камуфляже им не удалось пройти и 100 метров. В отделении, куда их доставили, повезло — один из начальников оказался сочувствующим и, увидев удостоверение офицера МВД, отпустил их на все четыре стороны. В 200-х метрах от кутузки их задержал патруль из другого отделения, куда парней и доставили. Ребята сказали, что их уже проверяли на благонадежность. К чести того начальника, он подтвердил по телефону их слова. Отпуская задержанных, кто-то из офицеров милиции посоветовал: «Не глупите! Немедленно купите себе гражданскую одежду, иначе далеко не уйдете! »Так они и поступили.
Полушеф приказал срочно добыть аккумулятор для радиотелефона Ачалова. Я вышел на улицу, где столкнулся с двумя офицерами из прибалтийского ОМОНа Андреем и Вильно. Ребята буквально вслед за нами вернулись из «Останкино», куда они пришли пешком, минуя «Белый дом», с колонной демонстрантов. Они рассказали, как было организовано движение колонны демонстрантов, и что произошло после нашего ухода через рощу из «Останкино».
Андрей — более 20 лет службы офицером МВД. На счету более 1000 задержанных преступников, в том числе и вооруженных. Опыт оперативной работы в горячих точках.
Вильно — 18 лет службы офицером в МВД и ОМОНа. Прибалтика, Карабах, ряд специальных операций по заданию МВД.
По их словам, еще 2 октября на баррикадах на Смоленской площади и на кратком митинге депутата Аксючица на Новом Арбате людям сообщили, что завтра, 3 октября, сбор в 14.00 на Октябрьской площади.
С утра 3 октября стояла великолепная погода. Андрей и Вильно на метро доехали до «Октябрьской». Сразу при выходе из метро на площадь наткнулись на ряды милиции со щитами и в касках.
Какая-то женщина стыдила здоровенного красномордого эмвэдэшника, который в ответ оправдывался, что он просто выполняет приказ и никому ничего плохого не делает, что он обязан исполнять приказы своего начальства. К ним подошел пожилой мужчина, прислушался к их разговору, и сказал: «Что же ты врешь, сволочь! Ты же вчера на моих глазах на „Баррикадной“ ударил старушку дубинкой по голове и еще смеялся с дружками. Я тебя хорошо запомнил!» Красномордый стушевался, отвернулся и отступил во вторую шеренгу, прикрывшись щитом. Старший офицер требовал, чтобы все вернулись в метро. Но люди с хмурыми лицами обходили их слева и просачивались на площадь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149