И до ужина бродили по его узким улочкам, иногда задерживаясь у особо интересных объектов. Таких как медресе «Барак-Хан», где располагалась «штаб-квартира» главного муфтия всех суннитов Средней Азии и Казахстана. Ужинали мы в ресторане «Зеравшан» под аккомпанемент восточной музыки. А на следующий день в это время уже снова тряслись в поезде.
Полумрак за окнами превращал их в затемненные зеркала. И в отражении я без труда мог различить не только раздумывающего над текстом открытки Синицына, но и даже картинку на последней — медресе «Кукельдаш» напротив здания ГУМа. Вот со свистом пронесся встречный.
— Слушай, — обратился ко мне лейтенант, — ты не мог бы посмотреть, есть ли в вагоне-ресторане свободные места? А то нам не мешало бы и поужинать.
Топая вдоль закрытых дверей купе по грязно-красной дорожке, я с интересом посматривал на тянувшуюся за стеклом серую полосу неба. В переходах громыхало как в кузнице, а металлические пластины под ногами так и старались оставить меня без опоры. Вагон-ресторан находился через два от нашего. Все столики оказались заняты. Я в нерешительности замер на входе. Скользя взглядом по полупустым тарелкам, я пытался просчитать, кто закончит трапезу в ближайшее время.
— Вы, наверное, ищете свободное место? — поинтересовались со стороны.
Я посмотрел туда, и обнаружил молодую и довольно миловидную девушку-официантку, которая, улыбаясь, хлопала на меня длинными рыжими ресницами.
— Э-э-э, да! Столик на двоих, — ответил я.
— Ой, — почему-то быстро посмотрев в дальний конец ресторана, произнесла она, — а у нас все только на четверых.
Я проследил за ее взглядом и лишь теперь заметил вторую официантку. Толстая и неторопливая, в замызганном по краям белом фартуке, она, словно целая гусиная стая, плыла по проходу в нашу сторону.
— Молодой человек, — уже издалека загалдела она, — не мешайте девушке работать!
После этих ее слов мне стало неудобно и одновременно очень обидно. Ведь это девушка первой заговорила со мной. К тому же я, наверное, не просто так сюда приперся. Но вот как объяснить такие, казалось бы, элементарные вещи всем этим вмиг заинтересовавшимся моей скромной персоной гостям вагона-ресторана? Некоторые из них от любопытства чуть было не повыпадали в проход. Только что пальцем в мою сторону никто не показывал.
— Я, к вашему сведению, — во мне все кипело, — сюда поесть пришел! Или я по ошибке в библиотеку попал?
Дамочка, сообразив, что немного перегнула палку, стала оправдываться:
— Ну, если покушать пришли, так проходите и садитесь. Вот здесь еще за перегородочкой места есть. Зачем же сразу так нервничать?
Я — человек спокойный, и нужно приложить немало усилий, чтобы вывести меня из равновесия. Однако если это кому-то удалось, то вернуть меня в прежнее состояние бывает еще сложнее. В общем, так сразу взять и успокоиться я не смог. Приблизившись к перегородке в середине вагона, я вначале убедился, что столик за ней действительно свободный. Правда, на нем еще стояли пустые стаканы из-под чая. Резко развернувшись к толстухе, которая продолжала стоять, где и остановилась, я буркнул:
— Стаканы… уберите пожалуйста! И скатерочку не помешало бы заменить! А я пока за товарищем… моим схожу.
И, уже открывая дверь в тамбур, услышал ее недовольное ворчание:
— Смотри-ка, сам сопливый, а гонору-то, гонору! Скатерочку заменить ему надо! Может, тебе еще и свечи запалить?!
Когда я вернулся в вагон-ресторан в сопровождении лейтенанта Синицына, за нашим столиком уже кто-то сидел. Из-за полуовала вырезанной перегородки виднелась лишь темная, слегка подсеребренная сединой, шевелюра. Человек сидел к нам спиной и рассматривал меню. Синицын пожал плечами, и я ответил ему тем же. Но каково же было наше изумление, когда в присоседившемся к нам пассажире мы узнали вышвырнутого из «Березки» в Ташкенте мужчину.
— Вот тебе на! — удивившись не меньше нашего, воскликнул он. — И вы тоже здесь!
— Выходит что так, — ответил мой товарищ.
— И куда же вы держите путь?
— Нам еще долго ехать, — ушел от ответа Алексей.
— Никак в Барнаул?
— У нас там пересадка, — кивнул Синицын.
Всем давно известно, что меню в поездах особым разнообразием не оличается. Однако когда голод грызет тебя изнутри, то две котлеты с гарниром из гречки, обильно сдобренные подливкой, да еще с зеленым горошком, заставят позабыть все обиды. Словом, на толстую официантку, которая нас обслуживала, я после еды смотрел уже совершенно спокойно, даже безразлично. Окна облепила мгла. И только когда снаружи проносилось какое-нибудь заспанное селение, вспыхивали редкие огоньки.
— Вот где просторы! — воскликнул наш новый знакомый. И тут же представился: — Кацев Матвей Моисеевич.
— Алексей Синицын, — представился лейтенант и потом представил меня: — Вячеслав Майзингер.
— Вы немец? — тут же поинтересовался мужчина.
— У меня папа из волжских немцев.
— Сейчас многие уезжают. Вы, случайно, не собираетесь?
— Куда? — не понял я.
— Пока он никуда не собирается, — ответил за меня Синицын.
Что-то в ответе лейтенанта показалось Кацеву подозрительным, и следующий его вопрос застал нас с Синицыным врасплох:
— Простите меня за прямолинейность, молодые люди, но вы, случаем, не голубые?
— А что, здорово похоже? — рассмеялся Алексей.
— Ну, знаете ли, — неловко улыбнулся сосед по столику, — двое молодых людей, но с явной разницей в возрасте. Путешествуют вместе. Держатся очень странно. Отсюда сам собой напрашивается вывод, что вы либо голубые, либо…
— Военные, — закончил за него Синицын. — Мы — военные.
— А-а-а-а! — протянул мужчина. — Тогда прошу меня простить!
— Уже забыли, — отмахнулся лейтенант.
— У вас, видимо, командировка, если вы не в форме? — продолжал любопытствовать Кацев.
— Так точно, командировка, — быстро отреагировал мой спутник и, чтобы избежать дальнейших расспросов, добавил: — Однако о цели нашей поездки нам запрещено говорить. Так что, сами понимаете…
— Понимаю, — несколько обескураженно протянул Матвей Моисеевич.
— Вот за понимание и предлагаю выпить! — воскликнул лейтенант и, подозвав официантку, заказал два коньяка.
— А вы знаете, я вот сам с Алтая, — уплетая сосиску, рассказывал Кацев. — С Колывани.
Он густо намазывал кусочки хлеба горчицей и со смаком отправлял их в рот.
— «Колывань» — довольно странное название, — произнес Синицын. — Вам известно, что оно означает?
— Конечно, — уверенно ответил Кацев. — Я вообще считаю, что знать значение названий населенных пунктов, и даже регионов, в которых проживаешь, просто необходимо. Так ведь спокойнее.
Его точка зрения на данный счет меня очень заинтересовала, и я не преминул поинтересоваться:
— И почему же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Полумрак за окнами превращал их в затемненные зеркала. И в отражении я без труда мог различить не только раздумывающего над текстом открытки Синицына, но и даже картинку на последней — медресе «Кукельдаш» напротив здания ГУМа. Вот со свистом пронесся встречный.
— Слушай, — обратился ко мне лейтенант, — ты не мог бы посмотреть, есть ли в вагоне-ресторане свободные места? А то нам не мешало бы и поужинать.
Топая вдоль закрытых дверей купе по грязно-красной дорожке, я с интересом посматривал на тянувшуюся за стеклом серую полосу неба. В переходах громыхало как в кузнице, а металлические пластины под ногами так и старались оставить меня без опоры. Вагон-ресторан находился через два от нашего. Все столики оказались заняты. Я в нерешительности замер на входе. Скользя взглядом по полупустым тарелкам, я пытался просчитать, кто закончит трапезу в ближайшее время.
— Вы, наверное, ищете свободное место? — поинтересовались со стороны.
Я посмотрел туда, и обнаружил молодую и довольно миловидную девушку-официантку, которая, улыбаясь, хлопала на меня длинными рыжими ресницами.
— Э-э-э, да! Столик на двоих, — ответил я.
— Ой, — почему-то быстро посмотрев в дальний конец ресторана, произнесла она, — а у нас все только на четверых.
Я проследил за ее взглядом и лишь теперь заметил вторую официантку. Толстая и неторопливая, в замызганном по краям белом фартуке, она, словно целая гусиная стая, плыла по проходу в нашу сторону.
— Молодой человек, — уже издалека загалдела она, — не мешайте девушке работать!
После этих ее слов мне стало неудобно и одновременно очень обидно. Ведь это девушка первой заговорила со мной. К тому же я, наверное, не просто так сюда приперся. Но вот как объяснить такие, казалось бы, элементарные вещи всем этим вмиг заинтересовавшимся моей скромной персоной гостям вагона-ресторана? Некоторые из них от любопытства чуть было не повыпадали в проход. Только что пальцем в мою сторону никто не показывал.
— Я, к вашему сведению, — во мне все кипело, — сюда поесть пришел! Или я по ошибке в библиотеку попал?
Дамочка, сообразив, что немного перегнула палку, стала оправдываться:
— Ну, если покушать пришли, так проходите и садитесь. Вот здесь еще за перегородочкой места есть. Зачем же сразу так нервничать?
Я — человек спокойный, и нужно приложить немало усилий, чтобы вывести меня из равновесия. Однако если это кому-то удалось, то вернуть меня в прежнее состояние бывает еще сложнее. В общем, так сразу взять и успокоиться я не смог. Приблизившись к перегородке в середине вагона, я вначале убедился, что столик за ней действительно свободный. Правда, на нем еще стояли пустые стаканы из-под чая. Резко развернувшись к толстухе, которая продолжала стоять, где и остановилась, я буркнул:
— Стаканы… уберите пожалуйста! И скатерочку не помешало бы заменить! А я пока за товарищем… моим схожу.
И, уже открывая дверь в тамбур, услышал ее недовольное ворчание:
— Смотри-ка, сам сопливый, а гонору-то, гонору! Скатерочку заменить ему надо! Может, тебе еще и свечи запалить?!
Когда я вернулся в вагон-ресторан в сопровождении лейтенанта Синицына, за нашим столиком уже кто-то сидел. Из-за полуовала вырезанной перегородки виднелась лишь темная, слегка подсеребренная сединой, шевелюра. Человек сидел к нам спиной и рассматривал меню. Синицын пожал плечами, и я ответил ему тем же. Но каково же было наше изумление, когда в присоседившемся к нам пассажире мы узнали вышвырнутого из «Березки» в Ташкенте мужчину.
— Вот тебе на! — удивившись не меньше нашего, воскликнул он. — И вы тоже здесь!
— Выходит что так, — ответил мой товарищ.
— И куда же вы держите путь?
— Нам еще долго ехать, — ушел от ответа Алексей.
— Никак в Барнаул?
— У нас там пересадка, — кивнул Синицын.
Всем давно известно, что меню в поездах особым разнообразием не оличается. Однако когда голод грызет тебя изнутри, то две котлеты с гарниром из гречки, обильно сдобренные подливкой, да еще с зеленым горошком, заставят позабыть все обиды. Словом, на толстую официантку, которая нас обслуживала, я после еды смотрел уже совершенно спокойно, даже безразлично. Окна облепила мгла. И только когда снаружи проносилось какое-нибудь заспанное селение, вспыхивали редкие огоньки.
— Вот где просторы! — воскликнул наш новый знакомый. И тут же представился: — Кацев Матвей Моисеевич.
— Алексей Синицын, — представился лейтенант и потом представил меня: — Вячеслав Майзингер.
— Вы немец? — тут же поинтересовался мужчина.
— У меня папа из волжских немцев.
— Сейчас многие уезжают. Вы, случайно, не собираетесь?
— Куда? — не понял я.
— Пока он никуда не собирается, — ответил за меня Синицын.
Что-то в ответе лейтенанта показалось Кацеву подозрительным, и следующий его вопрос застал нас с Синицыным врасплох:
— Простите меня за прямолинейность, молодые люди, но вы, случаем, не голубые?
— А что, здорово похоже? — рассмеялся Алексей.
— Ну, знаете ли, — неловко улыбнулся сосед по столику, — двое молодых людей, но с явной разницей в возрасте. Путешествуют вместе. Держатся очень странно. Отсюда сам собой напрашивается вывод, что вы либо голубые, либо…
— Военные, — закончил за него Синицын. — Мы — военные.
— А-а-а-а! — протянул мужчина. — Тогда прошу меня простить!
— Уже забыли, — отмахнулся лейтенант.
— У вас, видимо, командировка, если вы не в форме? — продолжал любопытствовать Кацев.
— Так точно, командировка, — быстро отреагировал мой спутник и, чтобы избежать дальнейших расспросов, добавил: — Однако о цели нашей поездки нам запрещено говорить. Так что, сами понимаете…
— Понимаю, — несколько обескураженно протянул Матвей Моисеевич.
— Вот за понимание и предлагаю выпить! — воскликнул лейтенант и, подозвав официантку, заказал два коньяка.
— А вы знаете, я вот сам с Алтая, — уплетая сосиску, рассказывал Кацев. — С Колывани.
Он густо намазывал кусочки хлеба горчицей и со смаком отправлял их в рот.
— «Колывань» — довольно странное название, — произнес Синицын. — Вам известно, что оно означает?
— Конечно, — уверенно ответил Кацев. — Я вообще считаю, что знать значение названий населенных пунктов, и даже регионов, в которых проживаешь, просто необходимо. Так ведь спокойнее.
Его точка зрения на данный счет меня очень заинтересовала, и я не преминул поинтересоваться:
— И почему же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80