Однако, пределы власти инквизиции еще не были четко очерчены. В 1290 г. папа Николай IV предоставил приору ордена доминиканцев в Париже право вести расследования по подозрению в ереси на территории Франции как от своего собственного имени, так и от имени других14, однако неясно, обладал ли подобными полномочиями Гийом де Пари. В 1308 г. в Пуатье папа признался: ему известно, «что инквизитор обладает всеми соответствующими полномочиями, как и его предшественники»15, но ни в какие подробности по этому поводу не вдавался.
Более того, несмотря на заявление Филиппа о том, что он посоветовался с папой, с Климентом вообще никто не советовался и даже не сообщал ему о предстоящих арестах. Хотя и нет сомнений, что ранее король и папа все-таки обсуждали этот вопрос, хотя бы в общих чертах. Ро-меус де Бругариа, магистр Парижского университета, в письме к королю Хайме IJ Арагонскому от 26 октября 1307 г. сообщает, что присутствовал на обсуждении этого вопроса полгода назад16, а другой свидетель, Жан Бургонь, ризничий Майорки, являвшийся представителем короля Хайме при папском дворе, пишет — письмо датировано 14 мая 1307 г. — о недавней встрече в Пуатье короля франции и папы римского17. Сам же папа, рассматривая в Пуатье в 1308 г. документы по начатому расследованию, упомянул, что король поднимал этот вопрос еще в Лионе18, т. е., возможно, во время церемонии избрания папы, имевшей место именно в Лионе в ноябре 1305 г.19. Однако вряд ли французское королевство вынашивало конкретные планы действий по разгрому ордена уже тогда, хотя враждебные пересуды в отношении тамплиеров явно имели место. Вопрос о тамплиерах, безусловно, назрел и стал одним из центральных не позднее начала весны 1307 г., а уже в начале мая он открыто обсуждался в Пуатье, причем дискуссию открыл сам король, а папа стал после этого регулярно принимать королевские посольства20.
Хотя французское государство упорно шло к поставленной цели — возможно, даже чересчур упорно, — папа в 1308 г. уверял, как якобы заявлял это и на встрече с королем в Лионе, что не верит выдвинутым против тамплиеров обвинениям; однако не далее как на Соборе в Пуатье он не смог вспомнить, что именно говорил в Лионе. Тем не менее, он категорически настаивал, что никакого согласия на аресты тамплиеров в письменном виде не давал21. Климент явно кривил душой, обнаруживая сомнительную забывчивость по поводу дискуссии в Пуатье. 24 августа 1307 г. он писал королю относительно переговоров с ним в Лионе и Пуатье: в настоящий момент «мы с трудом можем поверить в то, что говорилось тогда», однако же с тех пор «мы слышали так много поразительного, поистине неслыханного прежде» об этом ордене, что после совещания с кардиналами и «не без глубокой скорби, тревоги и горечи душевной» решено было начать расследование. Соответствовало действительности и то, что, по словам Климента, Жак де Моле и многие приоры ордена, услышав выдвинутые против них обвинения, несколько раз горячо протестовали, подавая папе петиции, в которых молили его начать расследование «тех преступлений, которые им несправедливо, по их мнению, вменяют в вину, и отпустить им их грехи в том случае, если их невиновность будет доказана, в чем они не сомневаются, или же должным образом наказать их, если сочтут виновными, во что они при любых обстоятельствах верить отказываются». Между тем папа обязался информировать короля обо всех перипетиях расследования, попросив в свою очередь пересылать ему любые новые сведения по этому делу — «незамедлительно и в полном объеме». Однако в том же письме он ясно дал понять, что нет ни малейшей необходимости торопиться с этим, спорным в данный момент, вопросом, поскольку он, папа, нездоров. В сентябре папа намеревался выполнить некоторые предписания своих врачей и произвести очистку организма. Он считал, что восстановит здоровье уже к середине октября22 и сможет тогда принимать посланников короля; действительно, к этому времени Гуго де Пейро, генеральный досмотрщик ордена, и некоторые другие тамплиеры прибыли в Пуа-тье — т. е. находились совсем близко от того места, где временно поселился папа, — очевидно для того, чтобы опровергнуть заявления французского короля при встрече с папой, когда последний будет в состоянии с ними встретиться23. В этом, возможно, есть некоторые указания на то, что Климент боялся чересчур поспешных действий со стороны французской монархии и надеялся несколько затормозить их с помощью длительного расследования, неспешного обмена информацией и вполне извинительной отсрочки, связанной с его собственной болезнью. Уже сама идея начать расследование свидетельствует о том, что Климент в то время вовсе не собирался санкционировать массовые аресты тамплиеров. Месяцем позже, 26 сентября, через тринадцать дней после тайного приказа короля о начале арестов, Климент все еще просил Филиппа снабжать его информацией о развитии дела24, т. е., можно предположить, что папское расследование продвинулось весьма мало, а сам папа был плохо осведомлен относительно планов французского монарха.
Со своей стороны Филипп IV, Ногаре и Плезиан так и не могли с уверенностью заявить, что папа санкционировал акцию, имевшую место 13 октября, хоть и пытались косвенно дать понять, что все это делается не без участия Климента V. В Пуатье в мае 1308 г. во время длительных переговоров короля и папы по делу тамплиеров Плезиан, по словам Жана Бургоня, сказал, что король производил аресты с согласия папы, и Климент резко опроверг это утверждение25. Однако Плезиан явно не стал особо подчеркивать, что именно папа санкционировал аресты, — хотя вряд ли он упустил бы такую возможность, если бы она у него была. Надо сказать, что после указанной акции Филипп IV и Гийом де Пари принесли папе свои извинения, объясняя, что были вынуждены так поступать во имя защиты истинной веры от ереси26, а позднее, в октябре, папа с возмущением писал королю, что считает проявлением недопустимого высокомерия то, что король даже не посоветовался с ним27. В то же самое время Филипп в письмах к королю Хайме II Арагонскому от 16 и 26 октября — он пытался вдохновить Хайме последовать его примеру, — описывая эти события, явно намекает, что это результат деятельности самого французского государства, а вовсе не папы28.
Очевидно, королю надоела бесконечная уклончивость папы. Финансовое положение страны было поистине угрожающим, а волна слухов о грядущих бедах все нарастала. Руководители ордена случайно оказались в этот момент во Франции, однако они в любую минуту могли отправиться обратно на Кипр. Папа же явно ничего конкретного предпринимать не собирался, и, опасаясь, что французскому королевству так и не удастся поживиться за счет ордена, Филипп перешел к решительным действиям;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Более того, несмотря на заявление Филиппа о том, что он посоветовался с папой, с Климентом вообще никто не советовался и даже не сообщал ему о предстоящих арестах. Хотя и нет сомнений, что ранее король и папа все-таки обсуждали этот вопрос, хотя бы в общих чертах. Ро-меус де Бругариа, магистр Парижского университета, в письме к королю Хайме IJ Арагонскому от 26 октября 1307 г. сообщает, что присутствовал на обсуждении этого вопроса полгода назад16, а другой свидетель, Жан Бургонь, ризничий Майорки, являвшийся представителем короля Хайме при папском дворе, пишет — письмо датировано 14 мая 1307 г. — о недавней встрече в Пуатье короля франции и папы римского17. Сам же папа, рассматривая в Пуатье в 1308 г. документы по начатому расследованию, упомянул, что король поднимал этот вопрос еще в Лионе18, т. е., возможно, во время церемонии избрания папы, имевшей место именно в Лионе в ноябре 1305 г.19. Однако вряд ли французское королевство вынашивало конкретные планы действий по разгрому ордена уже тогда, хотя враждебные пересуды в отношении тамплиеров явно имели место. Вопрос о тамплиерах, безусловно, назрел и стал одним из центральных не позднее начала весны 1307 г., а уже в начале мая он открыто обсуждался в Пуатье, причем дискуссию открыл сам король, а папа стал после этого регулярно принимать королевские посольства20.
Хотя французское государство упорно шло к поставленной цели — возможно, даже чересчур упорно, — папа в 1308 г. уверял, как якобы заявлял это и на встрече с королем в Лионе, что не верит выдвинутым против тамплиеров обвинениям; однако не далее как на Соборе в Пуатье он не смог вспомнить, что именно говорил в Лионе. Тем не менее, он категорически настаивал, что никакого согласия на аресты тамплиеров в письменном виде не давал21. Климент явно кривил душой, обнаруживая сомнительную забывчивость по поводу дискуссии в Пуатье. 24 августа 1307 г. он писал королю относительно переговоров с ним в Лионе и Пуатье: в настоящий момент «мы с трудом можем поверить в то, что говорилось тогда», однако же с тех пор «мы слышали так много поразительного, поистине неслыханного прежде» об этом ордене, что после совещания с кардиналами и «не без глубокой скорби, тревоги и горечи душевной» решено было начать расследование. Соответствовало действительности и то, что, по словам Климента, Жак де Моле и многие приоры ордена, услышав выдвинутые против них обвинения, несколько раз горячо протестовали, подавая папе петиции, в которых молили его начать расследование «тех преступлений, которые им несправедливо, по их мнению, вменяют в вину, и отпустить им их грехи в том случае, если их невиновность будет доказана, в чем они не сомневаются, или же должным образом наказать их, если сочтут виновными, во что они при любых обстоятельствах верить отказываются». Между тем папа обязался информировать короля обо всех перипетиях расследования, попросив в свою очередь пересылать ему любые новые сведения по этому делу — «незамедлительно и в полном объеме». Однако в том же письме он ясно дал понять, что нет ни малейшей необходимости торопиться с этим, спорным в данный момент, вопросом, поскольку он, папа, нездоров. В сентябре папа намеревался выполнить некоторые предписания своих врачей и произвести очистку организма. Он считал, что восстановит здоровье уже к середине октября22 и сможет тогда принимать посланников короля; действительно, к этому времени Гуго де Пейро, генеральный досмотрщик ордена, и некоторые другие тамплиеры прибыли в Пуа-тье — т. е. находились совсем близко от того места, где временно поселился папа, — очевидно для того, чтобы опровергнуть заявления французского короля при встрече с папой, когда последний будет в состоянии с ними встретиться23. В этом, возможно, есть некоторые указания на то, что Климент боялся чересчур поспешных действий со стороны французской монархии и надеялся несколько затормозить их с помощью длительного расследования, неспешного обмена информацией и вполне извинительной отсрочки, связанной с его собственной болезнью. Уже сама идея начать расследование свидетельствует о том, что Климент в то время вовсе не собирался санкционировать массовые аресты тамплиеров. Месяцем позже, 26 сентября, через тринадцать дней после тайного приказа короля о начале арестов, Климент все еще просил Филиппа снабжать его информацией о развитии дела24, т. е., можно предположить, что папское расследование продвинулось весьма мало, а сам папа был плохо осведомлен относительно планов французского монарха.
Со своей стороны Филипп IV, Ногаре и Плезиан так и не могли с уверенностью заявить, что папа санкционировал акцию, имевшую место 13 октября, хоть и пытались косвенно дать понять, что все это делается не без участия Климента V. В Пуатье в мае 1308 г. во время длительных переговоров короля и папы по делу тамплиеров Плезиан, по словам Жана Бургоня, сказал, что король производил аресты с согласия папы, и Климент резко опроверг это утверждение25. Однако Плезиан явно не стал особо подчеркивать, что именно папа санкционировал аресты, — хотя вряд ли он упустил бы такую возможность, если бы она у него была. Надо сказать, что после указанной акции Филипп IV и Гийом де Пари принесли папе свои извинения, объясняя, что были вынуждены так поступать во имя защиты истинной веры от ереси26, а позднее, в октябре, папа с возмущением писал королю, что считает проявлением недопустимого высокомерия то, что король даже не посоветовался с ним27. В то же самое время Филипп в письмах к королю Хайме II Арагонскому от 16 и 26 октября — он пытался вдохновить Хайме последовать его примеру, — описывая эти события, явно намекает, что это результат деятельности самого французского государства, а вовсе не папы28.
Очевидно, королю надоела бесконечная уклончивость папы. Финансовое положение страны было поистине угрожающим, а волна слухов о грядущих бедах все нарастала. Руководители ордена случайно оказались в этот момент во Франции, однако они в любую минуту могли отправиться обратно на Кипр. Папа же явно ничего конкретного предпринимать не собирался, и, опасаясь, что французскому королевству так и не удастся поживиться за счет ордена, Филипп перешел к решительным действиям;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126