Дима гнул свое. Сказал, не знаю, чем вы там занимаетесь, но, допустим, новыми видами оружия. Что, вам было бы неинтересно оказаться на передовом крае их научной мысли? Какая разница – свои или чужие, наука везде идет вперед. Вы же, прежде всего, ученый! А если наши узнают их секреты – разве это приблизит войну? Не наоборот? Новое оружие – это сдерживание, противовесы. Если мы знаем, что у них, а они знают, что у нас, – кто рискнет «нажать кнопку»?
Такая логика была Перельману знакома. Именно она грела его интеллигентную душу, когда он трудился в родной советской «оборонке».
Долго говорили на эту тему. Потом Дима неожиданно заметил: между прочим, именно Советский Союз предотвратил тотальное уничтожение евреев. Так что не все здесь так плохо. Было, конечно, и «дело врачей», и антисемитизм на государственном уровне. Но сейчас-то, при перестройке, – все изменилось!
Этот тезис не сработал. Перельман сразу закрылся – ничего хорошего про страну, из которой он решил уехать, слышать не хотел. Дима понял, что просчитался, – любой «отъезжант» всегда искал только плохое вокруг себя, дабы не усомниться в правильности принятого решения. «Человек вообще слышит и воспринимает только то, что совпадает с его собственными взглядами», – резюмировал Дима. Вадим сам удивился очевидности этого тезиса. Сколько раз он сталкивался с необъяснимым непониманием клиентами его советов. Но так четко, как сформулировал Дима, никогда ответить на вопрос о причинах этого «неусвоения» не мог.
Короче говоря, Дима убедил Перельмана встретиться с его школьным другом. Просто поговорить – хуже точно не будет. «Хуже некуда!» – смиренно-философски отозвался Перельман.
Димин коллега, игравший роль друга-одноклассника, был приторней сахара. Хорошо зная от Соловьева настроения и взгляды Перельмана, сам заводил разговор на нужную тему и в правильной тональности. Через час Перельман смотрел на Сергея Шапкина, а именно так звали майора КГБ, которому поручили помогать Соловьеву в вербовке Перельмана, обожающими глазами преданного пса. Наивность ученого-физика даже забавляла вербовщиков. После встречи Шапкин пошутил: «На дурака не нужен нож, ему немного подпоешь, и делай с ним, что хошь!» Соловьев оборвал: «Не ерничай! Нормальный мужик. Не забывай, что мы сами его подставили и загнали в угол!» Шапкин не обиделся: он-то шутил, а Соловьев за всю операцию башкой отвечал!
Еще через две недели почти ежедневных встреч «двух одноклассников» и Перельмана тот согласился на сотрудничество. Но только в пределах научно-технической информации! Никакой политики! А большего и не требовалось. Наивный физик даже не заподозрил, что Дима не совсем пищевик.
– Когда Михаил Аронович Перельман потерял работу, был исключен из славных рядов «руководящей и направляющей» силы общества, первый отказ он получил не из ОВИРа. Ему отказала жена. Она заявила, что не желает жить с предателем Родины, почти врагом народа, и выставила его из квартиры. Самое смешное, что она стопроцентная еврейка, а Перельман – только по отцу.
– А что здесь «самого смешного»? – удивился Вадим.
– Во-первых, то, что, по правилам иудаизма, он вообще не может считаться евреем: его мать не еврейка. Нам даже пришлось поработать с его метриками и сделать рязанскую бабу – его бабушку по материнской линии, правильной национальности. Иначе в Израиле проблемы ему были бы гарантированы. Ну а самый прикол – это то, что вся история выглядела как контранекдот.
– Какой анекдот? – не понял Вадим.
– Ну, контранекдот. Анекдот наоборот. Помнишь: «Что такое жена-еврейка? Ответ: это не роскошь, это средство передвижения».
Вадим рассмеялся. Анекдота он этого не знал и уж никак не ожидал, что услышит его от кагэбэшника. Все-таки никак он не мог забыть, что вроде вполне нормальный Димка – офицер Конторы.
– Слушай, кстати, а это правда, что большую часть политических анекдотов вы сами и запускаете в оборот? – не без лукавства спросил Вадим.
– Подпиши расписку о неразглашении и согласии на сотрудничество, и я сразу все секреты тебе открою, – расхохотался Дима.
– Пошел в жопу! – беззлобно выругался Вадим.
– Грубо, товарищ адвокат! Хотя будем считать это проявлением твоей профессиональной интуиции. Жопа в нашем деле будет иметь огромное значение!
– Ты в переносном смысле?
– Нет, увы, в самом прямом. – Дима стал мрачнее тучи. – Короче говоря, Перельман остался один. Но ненадолго. Лаборантка института, откуда его поперли, быстро прикинула, что сам Перельман тоже может стать средством передвижения, – и его на себе женила. Все произошло так быстро, что мы даже прохлопали. Узнали по факту. Жена так боялась потерять работу в Институте философии, что развод дала Перельману моментально…
– Погоди, а вам-то что до этого? – не понял Вадим.
– Ни хрена себе! Нам-то что?! У этой фифочки папаша бывший инженер-танкист. Из-за нее Перельмана в Израиле будут вдоль и поперек просвечивать! Они же стопроцентно посчитают, что она наш человек А он только локомотив. Из-за этой вертихвостки-туристки его в систему Минобороны Израиля не возьмут. А на фига тогда все это было затевать?
– Подожди, я уже ничего не понимаю! – Вадим тряхнул головой, будто это могло прояснить мысли.
– А ты не напрягайся! Это тебя мало касается. Дальше слушай. Короче! Поехал Перельман в Свердловск попрощаться с родней. Его «кошечка» села за руль и ухитрилась насмерть задавить мужика. На «зебре». Посередь дня и на глазах у десятка свидетелей. Вот ее и придется тебе защищать!
– Ты мне морочишь голову! Я никогда не поверю, что вы, при вашей информированности, вашем авторитете, вашем цинизме, не можете это дело прикрыть! – Вадим неожиданно для самого себя почувствовал дикую злобу к Соловьеву. Почему, сам понять не мог. Скорее всего, из-за того, что тот перекраивал чужие жизни, как ему хотелось, ломал людей, поскольку это было нужно, с его точки зрения, для страны.
– Прежде всего, перестань кипятиться. А насчет наших возможностей ты в данном случае ошибаешься. – Дима говорил подчеркнуто по-деловому, что сразу как-то успокоило Вадима, расслабило.
– Что значит – в данном случае?
– Вот мы и дошли до жопы! – Дима мрачно ухмыльнулся. – Задавила-то она не абы кого, а ценнейший кадр 2-го главка, контрразведки.
– Не понял? – Вадим с изумлением смотрел на Диму.
– Вот и я сначала не понял. А когда допер, от растерянности день пил! Представляешь, я пил целый день! Это при том, что в последний раз я надрался, когда диплом обмывали!
Вадим посмотрел на Диму с пониманием – сам он не пил с тех пор, как сел за руль. Боялся, что, не дай бог, какого-нибудь пьяницу собьет и, поскольку сам подшофе, вылетит из адвокатуры.
Вот уже много лет с некоторой завистью смотрел Вадим на тех, кто мог себе позволить выпить и расслабиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
Такая логика была Перельману знакома. Именно она грела его интеллигентную душу, когда он трудился в родной советской «оборонке».
Долго говорили на эту тему. Потом Дима неожиданно заметил: между прочим, именно Советский Союз предотвратил тотальное уничтожение евреев. Так что не все здесь так плохо. Было, конечно, и «дело врачей», и антисемитизм на государственном уровне. Но сейчас-то, при перестройке, – все изменилось!
Этот тезис не сработал. Перельман сразу закрылся – ничего хорошего про страну, из которой он решил уехать, слышать не хотел. Дима понял, что просчитался, – любой «отъезжант» всегда искал только плохое вокруг себя, дабы не усомниться в правильности принятого решения. «Человек вообще слышит и воспринимает только то, что совпадает с его собственными взглядами», – резюмировал Дима. Вадим сам удивился очевидности этого тезиса. Сколько раз он сталкивался с необъяснимым непониманием клиентами его советов. Но так четко, как сформулировал Дима, никогда ответить на вопрос о причинах этого «неусвоения» не мог.
Короче говоря, Дима убедил Перельмана встретиться с его школьным другом. Просто поговорить – хуже точно не будет. «Хуже некуда!» – смиренно-философски отозвался Перельман.
Димин коллега, игравший роль друга-одноклассника, был приторней сахара. Хорошо зная от Соловьева настроения и взгляды Перельмана, сам заводил разговор на нужную тему и в правильной тональности. Через час Перельман смотрел на Сергея Шапкина, а именно так звали майора КГБ, которому поручили помогать Соловьеву в вербовке Перельмана, обожающими глазами преданного пса. Наивность ученого-физика даже забавляла вербовщиков. После встречи Шапкин пошутил: «На дурака не нужен нож, ему немного подпоешь, и делай с ним, что хошь!» Соловьев оборвал: «Не ерничай! Нормальный мужик. Не забывай, что мы сами его подставили и загнали в угол!» Шапкин не обиделся: он-то шутил, а Соловьев за всю операцию башкой отвечал!
Еще через две недели почти ежедневных встреч «двух одноклассников» и Перельмана тот согласился на сотрудничество. Но только в пределах научно-технической информации! Никакой политики! А большего и не требовалось. Наивный физик даже не заподозрил, что Дима не совсем пищевик.
– Когда Михаил Аронович Перельман потерял работу, был исключен из славных рядов «руководящей и направляющей» силы общества, первый отказ он получил не из ОВИРа. Ему отказала жена. Она заявила, что не желает жить с предателем Родины, почти врагом народа, и выставила его из квартиры. Самое смешное, что она стопроцентная еврейка, а Перельман – только по отцу.
– А что здесь «самого смешного»? – удивился Вадим.
– Во-первых, то, что, по правилам иудаизма, он вообще не может считаться евреем: его мать не еврейка. Нам даже пришлось поработать с его метриками и сделать рязанскую бабу – его бабушку по материнской линии, правильной национальности. Иначе в Израиле проблемы ему были бы гарантированы. Ну а самый прикол – это то, что вся история выглядела как контранекдот.
– Какой анекдот? – не понял Вадим.
– Ну, контранекдот. Анекдот наоборот. Помнишь: «Что такое жена-еврейка? Ответ: это не роскошь, это средство передвижения».
Вадим рассмеялся. Анекдота он этого не знал и уж никак не ожидал, что услышит его от кагэбэшника. Все-таки никак он не мог забыть, что вроде вполне нормальный Димка – офицер Конторы.
– Слушай, кстати, а это правда, что большую часть политических анекдотов вы сами и запускаете в оборот? – не без лукавства спросил Вадим.
– Подпиши расписку о неразглашении и согласии на сотрудничество, и я сразу все секреты тебе открою, – расхохотался Дима.
– Пошел в жопу! – беззлобно выругался Вадим.
– Грубо, товарищ адвокат! Хотя будем считать это проявлением твоей профессиональной интуиции. Жопа в нашем деле будет иметь огромное значение!
– Ты в переносном смысле?
– Нет, увы, в самом прямом. – Дима стал мрачнее тучи. – Короче говоря, Перельман остался один. Но ненадолго. Лаборантка института, откуда его поперли, быстро прикинула, что сам Перельман тоже может стать средством передвижения, – и его на себе женила. Все произошло так быстро, что мы даже прохлопали. Узнали по факту. Жена так боялась потерять работу в Институте философии, что развод дала Перельману моментально…
– Погоди, а вам-то что до этого? – не понял Вадим.
– Ни хрена себе! Нам-то что?! У этой фифочки папаша бывший инженер-танкист. Из-за нее Перельмана в Израиле будут вдоль и поперек просвечивать! Они же стопроцентно посчитают, что она наш человек А он только локомотив. Из-за этой вертихвостки-туристки его в систему Минобороны Израиля не возьмут. А на фига тогда все это было затевать?
– Подожди, я уже ничего не понимаю! – Вадим тряхнул головой, будто это могло прояснить мысли.
– А ты не напрягайся! Это тебя мало касается. Дальше слушай. Короче! Поехал Перельман в Свердловск попрощаться с родней. Его «кошечка» села за руль и ухитрилась насмерть задавить мужика. На «зебре». Посередь дня и на глазах у десятка свидетелей. Вот ее и придется тебе защищать!
– Ты мне морочишь голову! Я никогда не поверю, что вы, при вашей информированности, вашем авторитете, вашем цинизме, не можете это дело прикрыть! – Вадим неожиданно для самого себя почувствовал дикую злобу к Соловьеву. Почему, сам понять не мог. Скорее всего, из-за того, что тот перекраивал чужие жизни, как ему хотелось, ломал людей, поскольку это было нужно, с его точки зрения, для страны.
– Прежде всего, перестань кипятиться. А насчет наших возможностей ты в данном случае ошибаешься. – Дима говорил подчеркнуто по-деловому, что сразу как-то успокоило Вадима, расслабило.
– Что значит – в данном случае?
– Вот мы и дошли до жопы! – Дима мрачно ухмыльнулся. – Задавила-то она не абы кого, а ценнейший кадр 2-го главка, контрразведки.
– Не понял? – Вадим с изумлением смотрел на Диму.
– Вот и я сначала не понял. А когда допер, от растерянности день пил! Представляешь, я пил целый день! Это при том, что в последний раз я надрался, когда диплом обмывали!
Вадим посмотрел на Диму с пониманием – сам он не пил с тех пор, как сел за руль. Боялся, что, не дай бог, какого-нибудь пьяницу собьет и, поскольку сам подшофе, вылетит из адвокатуры.
Вот уже много лет с некоторой завистью смотрел Вадим на тех, кто мог себе позволить выпить и расслабиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196