ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мой голос, зазвучавший через мгновение после того, как я произнес слова, поплыл по ветру. Мой голос звучал слишком тонко и хрупко для тех вещей, которым он должен был помочь.
— Черный Тигр, ВОЗЬМИ СВОЮ СИЛУ! — крикнул я.
И Папа, вняв призыву, ошеломил человека необузданной и отчаянной яростью контратаки. Папа чудесным образом вырос в размерах. И со всем сконцентрированным гневом и безумием человека, у которого есть только одна секунда на размышление, чтобы выбрать между жизнью и смертью, Папа сбросил с себя чары бессилия и ответил такими могучими ударами, как будто решил стереть с лица земли всю расу гигантов. Я не знаю, то ли, наконец, все удары и толчки достигли цели, то ли один удар в итоге попал в правильное место, но внезапно, в разгар бешенства Папы, человек издал пронзительный вопль. Он попятился задом. Сбитый с толку, Папа пошел на него с поднятыми руками. Затем человек встал ровно и прямо, его яркие желтые глаза перекосились. Ветер вздохнул над его головой. Желтые глаза потускнели. Потом они и вовсе закрылись, и сразу стало темно во всей округе, словно задули таинственный фонарь. Затем, подобно дереву, которое еще долго не падает после своей смерти, человек медленно начал крениться на сторону. И когда он ударился оземь с неестественным глухим звуком, случилась странная вещь. Человек словно испарился. Он ушел в землю. В темноту. Пар с примесью желтизны, словно от горящей серы, стал подниматься от мокрой земли. Собравшиеся огоньки разбежались. Ночь стала тихой. И затем из леса донесся смех гиены. Мы смотрели в темноту, пытаясь увидеть человека, но его нигде не было. Папа стоял озадаченный, пошатываясь от изнеможения.
— Что произошло? — спросил я.
— Я не знаю, — прошептал он.
Мы ждали. Ветер завывал над спящим поселком. Ветви трещали. Мы походили по земле, и вскоре я набрел на дыру. Папа наклонился и зажег спичку. Это была не дыра, а глубокий отпечаток тела взрослого человека на земле. Папа был весь в крови и в поту. От ударов рот потерял форму, и губы чудовищно распухли за считанные секунды. Весь его нос был разбит. Кровь стекала на переносицу и собиралась в уголках рта.
Я начал чувствовать холод.
— Так, скажи еще раз, как его звать? — спросил Папа, задувая спичку.
— Желтый Ягуар, — ответил я.
Папа, внезапно что-то вспомнив, схватил меня за руку.
— Желтый Ягуар когда-то был известным боксером в этом районе, — сказал он, в страхе понижая свой голос.
— А что с ним случилось?
— Он умер три года назад.
Холодок пробежал у меня в костях. Я услышал, как ветер сделал глубокий вздох. Папа побил боксера из мира духов. Он дрожал. Затем облокотился на меня, словно ища поддержки. Я чувствовал, как его трясет.
— Что-то холодно, — пожаловался я.
— Пойдем домой, — сказал он поспешно.
Он поднял меня на руки и побежал в наш барак и затем в комнату. Он закрыл дверь. Сел на свой стул. В темноте мы слушали, как Мама посапывает во сне. Папа зажег сигарету. Он курил, и его глаза сверкали. Я чувствовал запах грязи, пота, драки, возбуждения, ужаса и крови. Я чувствовал, что его дух справился с кулаками Желтого Ягуара. Я заранее предчувствовал его второе рождение. Его дыхание пахло серой. Это была тайна. Когда он закончил курить, он вышел и умылся. Возвратившись, он быстро лег в кровать. Я слышал, как он всю ночь ворочался, хрустя суставами. Он не мог уснуть, думая о мертвом боксере. Так же, как и я.
Глава 3
После поединка Папа не выходил из дома шесть дней. Его лицо расплылось в синяках, глаза вылезли из орбит, и веки неестественно раздулись, а нижняя губа стала больше, чем перезревшее манго.
Он не был болен, но и здоровым его нельзя было назвать. Все время он молчал, и в глазах его было пусто. Время от времени он нервно улыбался мне или по-идиотски подмигивал. Мы кормили его кашей, как самого большого ребенка в мире. Днем и ночью он спал.
Он спал как ребенок, ухмылялся как ребенок и по-детски начинал хныкать. Порой его взгляд выдавал в нем гения: так глядят только дети и некоторые сумасшедшие. На время он потерял над собой контроль, то и дело его сводили судороги. Он писался в кровать и беспрестанно пукал. Он строил смешные рожицы и крутил пальцами, как страшный шут. Я боялся, что его синяки и раны всегда будут свидетельствовать о непоправимом ущербе, нанесенном его здоровью этой битвой, но синяки оказались недолговечны, раны быстро затянулись, опухлость у глаз спала, и через какое-то время раны перестали кровоточить. Реальные последствия поединка были невидимы, и это тревожило меня. Я видел, как Папа колотит ногами по кровати, словно жук или перевернутый таракан, будто обрел для себя свободу стать насекомым, войти в такие превращения, которые непозволительны для взрослых. Он мог часами быть как замороженный, затем внезапно перейти в состояние бредового идиотизма. Наши бедные родственники пришли навестить нас. Они были уже наслышаны, какие с Папой происходят перемены, но, увидев его, никто не мог ни найти разумного объяснения его состоянию, ни понять того, что с ним происходит. Все, что они могли предложить — это обычный набор жалобных историй о тысячах странных случаев, собранных ими за многие годы соболезнований несчастьям других. Мы берегли в себе правду о том, как Папа дрался с мертвецом. В течение трех дней наш дом был полон посетителей, желающих Папе доброго здоровья. Его коллеги, возчики и грузчики, принесли с собой подарки и сели вокруг него, выпивая в молчании. Даже лендлорд зашел с коротким визитом. Он надеется, сказал он, что Папа усвоил урок и, когда выздоровеет, то прекратит разбивать его стены. Он не принес никаких подарков, и даже не заметил состояния Папы и настроения в доме. Но остальные чувствовали, что происходит.
Посетители были повергнуты в молчание ребяческим лепетом Папы, его бредом, его неестественностью, пустотой в глазах, неспособностью узнавать людей, приступами детской игривости. Все это выглядело трагично — взрослый человек с сознанием ребенка. Настроение в комнате было печальным. Казалось, что здесь умирает слон. Никто не хотел долго смотреть на то, насколько чудовищно комичен Папа в своем положении. Если бы я сказал, что взрослый человек, бородатый, с широкой грудью, имеющий жену и сына, заново рождается на свет, как рождаются большие животные, меня, возможно, захотели бы подвергнуть телесному наказанию многие взрослые.
В тот день, когда синяки Папы начали приобретать странный оттенок, Мадам Кото нанесла нам визит. Она тоже прослышала про состояние Папы. Когда она вошла в комнату, все как один замолчали. Это коснулось даже тех, кто не знал, кто она такая. Она уселась на трехногий стул Папы. Она смотрела на всех, но все избегали смотреть на нее. Она изменилась. Ее лицо стало массивнее и безобразнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145