— Из глубины танка, над плечом Вихуры, показалась голова Густлика. — Чтобы туда заглянуть, надо семьсот килограммов сдвинуть…
Янек тем временем обошел вокруг танка, постучал по запасным бакам и обрадовался, когда и один и второй отозвались глухим звуком. Хлопнув себя по лбу, он прыснул от смеха и вернулся к переднему люку.
— Вылезай, — приказал он Вихуре, — быстро.
Когда Кос сел на место механика, Густлик тихо спросил:
— Догадался?
— Запасные баки пусты, надо переключить на главные, — прошептал ему на ухо Янек и, ловко подкачав горючее, бросил Вихуре: — А что, если он у меня сейчас побежит?
— Где-е там, чудес не бывает. Один раз тебе в Сельцах удалось… Когда хорунжий Зенек набирал в армию. Помнишь?
— Помню.
— Неплохой был парень, — сказал Густлик.
И вдруг увидел лицо Зенека над башней горящего танка, руку, хватающую антенну, и черные клубы сажи между соснами студзянского леса. Он почувствовал холод на висках, как будто тот дым на минуту заслонил ему солнце.
— Сейчас побежит. На что спорим?
— Если побежит… — Вихура задумался и быстро продолжал: — Если мотор заработает, то я тебя пронесу на спине вокруг танка, а если нет, то ты меня.
— Идет.
Они хлопнули по рукам, Густлик их разнял. Янек, как факир, взмахнул руками, положил их на рычаги. Стартер некоторое время разгонял маховик. Выхлоп, рывок — и тишина. Слышен был только шум вращающегося колеса из стали.
— Дай тряпку, — попросил Вихура и, взяв ее из рук Коса, добавил: — Надо голенища протереть, чтобы не испачкать бока командиру.
Янек во второй раз нажал на стартер, переключил скорость… Выстрелила выхлопная труба. Мотор заработал, зарычал от избытка газа.
— Посмотри-ка, — приказал Янек Густлику и выскочил на броню.
Вихура почесал за ухом, снял фуражку и подставил спину.
Проиграно так проиграно, и он забил ногой, как конь копытом, и вовсю рассмеялся. Кос оседлал его, и Вихура поскакал галопом вокруг танка.
— Но! Вперед! — кричал Янек и размахивал руками, но, случайно взглянув на часы, стал вдруг серьезным.
— Ну-ка подожди! — крикнул он Вихуре и, соскочив на землю, подошел к Густлику. — Ну и сопляк же я!
— Это я знаю, — констатировал Елень. — А в чем дело?
— Уже больше половины четвертого, а мы должны были выйти на связь в три пятнадцать. Вот же черт, — выругался Янек, залезая в танк, и махнул рукой Вихуре: — Газ!
Они съехали по склону вниз, шоссе изгибалось в долине между холмами. Неожиданно за поросшим кустарником поворотом они наткнулись на довольно большую группу людей в штатском, мужчин и женщин, тянувших повозки, груженные скарбом. На первой повозке на палке развевался бело-красный флаг. Густлику так хотелось спросить, откуда и куда они идут, но он взглянул на хмурое лицо Коса, и у него не хватило смелости предложить остановиться. Поэтому он только помахал им, а они ему, и он долго еще оглядывался. Потом бросил взгляд на озабоченного Янека раз, другой и решил утешить друга:
— Ну что ты? Мы глубоко в тылу. Здесь и полнемца не найдешь. Как приедем, то и без рации установим связь. Они уже доехали. Сидят там, как князья, и чай попивают.
Отправляясь в путь после остановки у окруженного калужницами озерца, Саакашвили не спускал глаз с зеркальца, чтобы видеть выражение лица Вихуры, но танк быстро уменьшался и вот пропал за поворотом. Первый километр или два Григорий чувствовал себя неуверенно, как это обычно бывает, когда с тяжелой гусеничной машины человек пересядет на более легкую. Он даже не очень прислушивался к тому, что говорила ему Лидка, поглощенный делом — переключением скоростей и осваиванием руля, который, на его взгляд, ходил слишком легко.
— …Как только Густлик забросил его в наш вагон, — щебетала девушка, — он спросил, откуда я, и так посмотрел на меня, будто хотел сказать…
Навстречу им обочиной шоссе шла группа людей в штатском. Они тянули и толкали повозки со своим имуществом. Шедший впереди мужнина замахал бело-красным флагом.
— Поляки! — закричала Лидка.
Григорий затормозил и спросил через окошко:
— Куда?
— Домой, — откликнулись они. — Из неволи.
Они окружили грузовик тесным полукольцом, протягивали руки, чтобы поздороваться, говорили все разом, кто смеясь, кто плача. Из сказанного выяснилось, что они были угнаны немцами, работали под Колобжегом у немецких бауэров и на винокуренном заводе, а когда оккупанты начали отступать, эти люди сговорились и бежали в лес от отрядов СС, которые расстреливали каждого, кого заставали на месте.
— Тише! — крикнул тот, что размахивал флагом, высокий худой мужчина со шрамом поперек щеки, и объяснил: — Дождались мы, когда фронт продвинулся дальше, выходим из леса на шоссе и кричим солдатам по-русски: «Не стреляйте! Мы поляки!», а они смеются и вдруг отвечают по-польски: «Мы тоже поляки. Вы что, орлов не видите?»
Женщины вытащили радистку из кабины, целовались с ней, а она им раздавала цветы. Шарик, положив передние лапы на крышу кабины, стоял и смотрел внимательно, не сделали бы Лидке чего плохого.
— Нет ли у вас какого-нибудь оружия для нас? — спрашивали мужчины у Григория.
— Нельзя. Номера записаны, — объяснил он им. — И зачем оно вам? Здесь теперь глубокий тыл, немцев нет…
— Есть.
— Ну, какие-нибудь гражданские.
— Пан сержант, — серьезно заговорил высокий со шрамом и понизил голос, — мы ночью слышали самолет, а утром нашли вот это. — Он вытащил из-за пазухи кусок тонкого белого шелка от распоротого парашюта.
— На рубашку хорош, — рассмеялся грузин.
— Хорош. Мы большой кусок разорвали на всех. Если оружия нет, может, патроны найдутся для русского автомата?
— На. — Саакашвили протянул ему через окно свой запасной магазин для ППШ.
— Могу подарить гранаты, — заявил стоявший в кузове Томаш и, порывшись в карманах, вручил худому четыре гранаты, называвшиеся из-за их яйцевидной формы лимонками.
— Спасибо. Вот теперь нам спокойнее. Счастливого пути! С богом! Возвращайтесь скорее.
— До Берлина и обратно! — крикнул Григорий, трогая машину.
Некоторое время он еще видел в зеркальце, как стоявшие поперек шоссе люди махали им руками. Белел и краснел флаг на повозке. Он был еще виден, когда Лидка, вздохнув, поправила волосы и продолжала рассказывать:
— Тогда он дал мне рукавички. — Она откинула со лба непослушную прядь волос и положила маленькую ладонь на плечо Григорию. — Из енотового меха, такие, как шьют для летчиков. Он не сказал, что любит, но так смотрел, что я поняла…
Григорий слушал, время от времени ему хотелось вставить хоть словечко, но никак не удавалось. Он вел машину, недовольный своей болтливой соседкой, и смотрел по сторонам. Вдруг он неожиданно затормозил, выскочил из кабины и побежал на лужок возле леса, украшенный голубыми крапинками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233
Янек тем временем обошел вокруг танка, постучал по запасным бакам и обрадовался, когда и один и второй отозвались глухим звуком. Хлопнув себя по лбу, он прыснул от смеха и вернулся к переднему люку.
— Вылезай, — приказал он Вихуре, — быстро.
Когда Кос сел на место механика, Густлик тихо спросил:
— Догадался?
— Запасные баки пусты, надо переключить на главные, — прошептал ему на ухо Янек и, ловко подкачав горючее, бросил Вихуре: — А что, если он у меня сейчас побежит?
— Где-е там, чудес не бывает. Один раз тебе в Сельцах удалось… Когда хорунжий Зенек набирал в армию. Помнишь?
— Помню.
— Неплохой был парень, — сказал Густлик.
И вдруг увидел лицо Зенека над башней горящего танка, руку, хватающую антенну, и черные клубы сажи между соснами студзянского леса. Он почувствовал холод на висках, как будто тот дым на минуту заслонил ему солнце.
— Сейчас побежит. На что спорим?
— Если побежит… — Вихура задумался и быстро продолжал: — Если мотор заработает, то я тебя пронесу на спине вокруг танка, а если нет, то ты меня.
— Идет.
Они хлопнули по рукам, Густлик их разнял. Янек, как факир, взмахнул руками, положил их на рычаги. Стартер некоторое время разгонял маховик. Выхлоп, рывок — и тишина. Слышен был только шум вращающегося колеса из стали.
— Дай тряпку, — попросил Вихура и, взяв ее из рук Коса, добавил: — Надо голенища протереть, чтобы не испачкать бока командиру.
Янек во второй раз нажал на стартер, переключил скорость… Выстрелила выхлопная труба. Мотор заработал, зарычал от избытка газа.
— Посмотри-ка, — приказал Янек Густлику и выскочил на броню.
Вихура почесал за ухом, снял фуражку и подставил спину.
Проиграно так проиграно, и он забил ногой, как конь копытом, и вовсю рассмеялся. Кос оседлал его, и Вихура поскакал галопом вокруг танка.
— Но! Вперед! — кричал Янек и размахивал руками, но, случайно взглянув на часы, стал вдруг серьезным.
— Ну-ка подожди! — крикнул он Вихуре и, соскочив на землю, подошел к Густлику. — Ну и сопляк же я!
— Это я знаю, — констатировал Елень. — А в чем дело?
— Уже больше половины четвертого, а мы должны были выйти на связь в три пятнадцать. Вот же черт, — выругался Янек, залезая в танк, и махнул рукой Вихуре: — Газ!
Они съехали по склону вниз, шоссе изгибалось в долине между холмами. Неожиданно за поросшим кустарником поворотом они наткнулись на довольно большую группу людей в штатском, мужчин и женщин, тянувших повозки, груженные скарбом. На первой повозке на палке развевался бело-красный флаг. Густлику так хотелось спросить, откуда и куда они идут, но он взглянул на хмурое лицо Коса, и у него не хватило смелости предложить остановиться. Поэтому он только помахал им, а они ему, и он долго еще оглядывался. Потом бросил взгляд на озабоченного Янека раз, другой и решил утешить друга:
— Ну что ты? Мы глубоко в тылу. Здесь и полнемца не найдешь. Как приедем, то и без рации установим связь. Они уже доехали. Сидят там, как князья, и чай попивают.
Отправляясь в путь после остановки у окруженного калужницами озерца, Саакашвили не спускал глаз с зеркальца, чтобы видеть выражение лица Вихуры, но танк быстро уменьшался и вот пропал за поворотом. Первый километр или два Григорий чувствовал себя неуверенно, как это обычно бывает, когда с тяжелой гусеничной машины человек пересядет на более легкую. Он даже не очень прислушивался к тому, что говорила ему Лидка, поглощенный делом — переключением скоростей и осваиванием руля, который, на его взгляд, ходил слишком легко.
— …Как только Густлик забросил его в наш вагон, — щебетала девушка, — он спросил, откуда я, и так посмотрел на меня, будто хотел сказать…
Навстречу им обочиной шоссе шла группа людей в штатском. Они тянули и толкали повозки со своим имуществом. Шедший впереди мужнина замахал бело-красным флагом.
— Поляки! — закричала Лидка.
Григорий затормозил и спросил через окошко:
— Куда?
— Домой, — откликнулись они. — Из неволи.
Они окружили грузовик тесным полукольцом, протягивали руки, чтобы поздороваться, говорили все разом, кто смеясь, кто плача. Из сказанного выяснилось, что они были угнаны немцами, работали под Колобжегом у немецких бауэров и на винокуренном заводе, а когда оккупанты начали отступать, эти люди сговорились и бежали в лес от отрядов СС, которые расстреливали каждого, кого заставали на месте.
— Тише! — крикнул тот, что размахивал флагом, высокий худой мужчина со шрамом поперек щеки, и объяснил: — Дождались мы, когда фронт продвинулся дальше, выходим из леса на шоссе и кричим солдатам по-русски: «Не стреляйте! Мы поляки!», а они смеются и вдруг отвечают по-польски: «Мы тоже поляки. Вы что, орлов не видите?»
Женщины вытащили радистку из кабины, целовались с ней, а она им раздавала цветы. Шарик, положив передние лапы на крышу кабины, стоял и смотрел внимательно, не сделали бы Лидке чего плохого.
— Нет ли у вас какого-нибудь оружия для нас? — спрашивали мужчины у Григория.
— Нельзя. Номера записаны, — объяснил он им. — И зачем оно вам? Здесь теперь глубокий тыл, немцев нет…
— Есть.
— Ну, какие-нибудь гражданские.
— Пан сержант, — серьезно заговорил высокий со шрамом и понизил голос, — мы ночью слышали самолет, а утром нашли вот это. — Он вытащил из-за пазухи кусок тонкого белого шелка от распоротого парашюта.
— На рубашку хорош, — рассмеялся грузин.
— Хорош. Мы большой кусок разорвали на всех. Если оружия нет, может, патроны найдутся для русского автомата?
— На. — Саакашвили протянул ему через окно свой запасной магазин для ППШ.
— Могу подарить гранаты, — заявил стоявший в кузове Томаш и, порывшись в карманах, вручил худому четыре гранаты, называвшиеся из-за их яйцевидной формы лимонками.
— Спасибо. Вот теперь нам спокойнее. Счастливого пути! С богом! Возвращайтесь скорее.
— До Берлина и обратно! — крикнул Григорий, трогая машину.
Некоторое время он еще видел в зеркальце, как стоявшие поперек шоссе люди махали им руками. Белел и краснел флаг на повозке. Он был еще виден, когда Лидка, вздохнув, поправила волосы и продолжала рассказывать:
— Тогда он дал мне рукавички. — Она откинула со лба непослушную прядь волос и положила маленькую ладонь на плечо Григорию. — Из енотового меха, такие, как шьют для летчиков. Он не сказал, что любит, но так смотрел, что я поняла…
Григорий слушал, время от времени ему хотелось вставить хоть словечко, но никак не удавалось. Он вел машину, недовольный своей болтливой соседкой, и смотрел по сторонам. Вдруг он неожиданно затормозил, выскочил из кабины и побежал на лужок возле леса, украшенный голубыми крапинками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233