– Очень милый. Он друг мужа Джемаймы.
– Чьего мужа?
– Джемаймы. Одной моей подружки-хиппушки. Она ужасно прикольная. Мы познакомилась в йоговском приюте – я про него рассказывала.
Джули смеется.
– До сих пор не могу представить тебя в йоговском приюте.
– Почему?
– Не знаю. Может, все дело в слове приют.
– Как это?
– Приют подразумевает бегство от чего-то. Мне никогда не верилось, что ты такая – ну, знаешь, что тебе может понадобиться убежище.
– В смысле?
Джули чувствует, что ее мозг, как обычно, начинает логические выкладки: связи и уравнения шутихами вспыхивают в голове, превращая весь мир в математические формулы. И все же мыслит она четко и ясно.
– Слабость, – говорит она. – Все эти нью-эйджевские дела. Все это от слабости, так ведь? Приюты, жертвы… жертвы чьей-то жестокости, загрязнения окружающей среды, химической промышленности или еще чего… зависимость, одним словом. Сама знаешь, как себя ведут типчики из «Хрустального шара» – будто они умрут, стоит им случайно вдохнуть дым от одной-единственной сигареты или оказаться на расстоянии ментального контакта от мобильника или микроволновки. И все эти словечки типа «цельности». Почему бы просто не сказать «здоровье» или еще как-нибудь? Все это, блин, какие-то телячьи нежности, будто люди, которые этим увлекаются, слишком слабы и больше ничем не могут заниматься.
Шарлотта смеется.
– Ну да, отчасти так и есть, – говорит она. – Но можно заниматься йогой и не быть такой, как они. Если честно, мы так и скорешились с Джемаймой. В приюте жили и полные отморозки, и мы сбегали и тайком покуривали, чтобы хоть ненадолго избавиться от их общества. Однако с чего это ты так взъелась на нью-эйдж?
– Сама не знаю, – говорит Джули, включая поворотник и сворачивая направо, на Главную улицу.
– Ты же у нас обычно Мисс У-Меня-Нет-Мнения.
– Я знаю. Обычно я не говорю того, что думаю.
– Это не объясняет, почему ты вдруг взъелась на нью-эйдж, – замечает Шарлотта, скручивая сигарету на колене.
– Просто я беспокоюсь за Люка. Не хочу, чтобы он попал в лапы к какому-нибудь уроду. – Одна из передач заедает, раздается ужасный скрежет. – Господи Иисусе, – говорит Джули. – Эту махину так трудно вести.
– Остынь, детка. Все будет о'кей.
Фургон выравнивается, и Джули надеется, что казусов с передачей больше не будет.
– Ну, значит, эта Джемайма… выходит, с ней все в порядке?
– Да, она молодчина. Очень трезво смотрит на все эти вещи. Джемайма точно не урод.
– И вы собираетесь в Индию вместе?
– Ага. На самом деле я хочу остаться с ней и ее мужем в Уэльсе, пока не придет время ехать. Так что возвращаться тебе придется без меня.
– О… о'кей. Это круто. – Джули вспоминает, какой подфарник включен, и дает сигнал левого поворота. Чудное это ощущение – сидеть так высоко и смотреть на машины не сзади, а сверху. – А Вэй тоже увлекается аюрведой?
– Не-а. Он даос.
– Кто-кто?
– Даос. Дао. Это такая китайская штучка.
У Джули вдруг возникает ощущение, что эти люди берут свои религии в какой-нибудь местной забегаловке – навынос, как еду. С ее точки зрения, все это слишком отдает «Хрустальным шаром». Вот в чем беда с этими людьми: они так озабочены возней с ростками люцерны, морковным соком и всякими странными аллергиями и фобиями, что не узнали бы настоящую болезнь, даже если бы та подкралась и прикончила их. Джули по крайней мере признает – пусть только наедине с самой собой, – что боится. Но каким бы страшным ни был мир, Джули уверена: спасенье не в морковном соке. Недавно она зашла в «Хрустальный шар», и ее попросили уйти, когда у нее зазвенел мобильник. Она искала какую-нибудь книжку о преодолении страха, так как начала подумывать – а может, ей действительно стоит посмотреть в лицо своим проблемам. И тут зазвенел ее дурацкий телефон – это был Люк, он в ней нуждался; только ради него она и купила мобильник, – и менеджер накинулся на нее: мол, ты принесла в магазин дурные вибрации, выход вон там.
– Короче, Вэй не урод, – говорит Шарлотта, глядя на Джули. – Он серьезный чувак.
– В каком плане?
– Ну, начнем с того, что он на самом деле китаец.
– И?
– Ну, большинство людей, увлекающихся даосизмом, дзэном или буддизмом, серьезными не назовешь, правда? Они просто бородатые парни из Суррея, которые хотят расширить сознание и все такое. Это мило, но доверия они как-то не вызывают. Я слыхала про одного типа, который выдавал себя за китайца-травника только потому, что прочитал об этом книжку и хотел открыть собственный бизнес, потому что пережил какой-то нервный срыв и был вынужден бросить работу, ну, типа, навсегда…
Джули перебивает:
– Вот что еще есть общего у последователей нью-эйджа – все они работают сами на себя. Почему?
– Потому что слишком заморочены и не могут удержаться на настоящей работе, – говорит Шарлотта.
Джули смеется.
– Я думала, ты такой и станешь.
– Ну что ты, детка. Я просто увлекаюсь йогой. Начинай беспокоиться, когда я брошу курить. Короче, этот парень, которому пришлось бросить работу, китайскими травами чуть кого-то не прикончил. Он неправильно понял одну из своих книжек – или переводчик с китайского что-то напутал, – и в результате вышел полный пиздец.
– Господи. Не могу сказать, что ты меня успокоила. Так чем таким отличается Вэй?
– Он абсолютно… Ну, я не знаю. Он просто… серьезный чувак, как я и сказала.
– Погоди… я так поняла, ты с ним не встречалась?
– Я сказала, что толком его не знаю. Я видела его лишь раз, и то пару минут.
– И?
– Это было словно вдруг включили свет, а я даже не сознавала, что было темно. Честное слово, Джул, я бы не стала знакомить его с Люком, если бы не была уверена, что он сможет помочь. Он действительно не такой, как все.
– А откуда его знает твоя подружка?
– Ее муж Уолтер редактирует книгу – то ли «Медитация на автостраде», то ли «Бетонная карма», что-то такое. Про то, как использовать нью-эйджевское мышление для облегчения стрессов современной жизни. Вэй пишет для нее одну главу. Вот как я про него услышала.
– Так, значит, он писатель?
– Нет, не думаю. Он больше известен своими лекциями. Уолтер подкатил к нему с предложением насчет книги, и, по-моему, сначала Вэй сказал «нет», потому что затея была слишком коммерческой. Тогда Уолтер пообещал, что пожертвует значительную часть прибыли «Свободному Тибету», и Вэй согласился. Они его доставили сюда самолетом. Это потрясающе, что Люк сможет увидеться с Вэем. Знаешь, Вэй действительно знаменит.
– Доставили самолетом? – переспрашивает Джули. – Прямо из Китая?
– Нет, из Америки. Он был изгнан из Китая.
– О. Что ж, наверное, тогда всяко лучше иметь дело с ним, чем с каким-нибудь бородатым чокнутым английским мошенником.
– Ты правда ненавидишь нью-эйдж, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81